Искусство шпионажа: Тайная история спецтехники ЦРУ - Генри Шлезингер

Во время обучения в ЦРУ приемам ухода от слежки, Ховард научился использовать манекен-двойник, а также тайно выбираться из двигающегося автомобиля, медленно поворачивающего за угол{250}. Не имея возможности использовать настоящий манекен, Ховард изготовил свой вариант из шапочки для душа, вешалки и пиджака. Голова куклы была сделана из полистирола и украшена париком, купленным в магазине. Последнему приему он также научился во время секретного обучения на объекте ЦРУ «Ферма»{251}.

Ховард и его жена поехали пообедать в местный ресторан в Санта-Фе в субботу вечером. Возвращаясь домой, они медленно свернули с Гарсия-стрит на Корал Камино, где Ховард выпрыгнул из автомобиля в кусты{252}. Его жена Мэри расположила манекен на месте пассажира, закрепив его пряжкой ремня, и минуту спустя команда НН ФБР ясно разглядела двух «человек» в автомобиле, когда он заезжал в гараж{253}.

Проведя ночь в гостинице аэропорта, наутро Ховард первым рейсом добрался из Альбукерка до Тусона, откуда направился в Москву{254}. А ФБР обнаружило его исчезновение только через 25 часов{255}.

Предательство Ховарда имело катастрофические последствия для мероприятий ЦРУ в Москве. Он показал КГБ систему противодействий советской контрразведке, отработанные методы работы ЦРУ, американскую секретную спецтехнику, эффективные приемы агентурной работы в Советском Союзе и, конечно же, раскрыл операцию CKTAW{256}. Ховард был участником небольшой группы оперативных офицеров ЦРУ, допущенных к проведению операции CKTAW. Во время испытания на детекторе лжи, которое послужило основной причиной его увольнения, Ховард признался в обмане во время тренировок внутри макета бункера, когда он заменил тяжелые предметы в рюкзаке на более легкие из картона, чтобы без труда приникнуть в узкое отверстие люка бункера{257}.

Почти через год, 7 августа 1986 г. ТАСС объявило, что Ховарду предоставлено политическое убежище в СССР{258}. По имеющимся сведениям, Ховард продолжил пить и умер в 50 лет, в июле 2002 г. Российские СМИ сообщили, что причиной смерти было падение с лестницы, в результате которого Ховард сломал себе шею. Однако ни российские, ни американские разведывательные службы не оплакивали его{259}.

Американские технологии шпионажа, выявленные КГБ в бункере и в расположенном рядом тайнике, не остались незамеченными советскими лидерами. В 1990 г. появилась статья с осуждением американского технического шпионажа против Советского Союза, в которой автор, генерал-лейтенант Николай Брусницын, заместитель председателя Государственной технической комиссии СССР, жаловался, что системы сбора информации, подобной той, что была задействована в CKTAW, тормозили совместные программы по контролю над вооружениями и усилия по сокращению вооружений{260}. В заключение Брусницын признался в обеспокоенности, связанной с развитием американских систем сбора разведывательной информации и технологий шпионажа{261}.

Десять лет спустя, в 1999 г. отставной офицер контрразведки КГБ Рэм Красильников, автор книги «Призраки с улицы Чайковского»[13], изложил советскую версию операции CKTAW, которой КГБ присвоил кодовое наименование «Бильярдный шар»{262}. Красильников описал индуктивный датчик-сенсор в бункере, соединенный с металлическим, закопанным в землю контейнером, в котором специалисты КГБ обнаружили магнитофон с электронным управлением, который включался во время переговоров или передачи информации по линии связи, приемопередатчик и блок автономного электропитания, способного обеспечивать энергией все американские устройства в бункере до 4–6 месяцев{263}. Согласно Красильникову, контейнер находился на глубине около полуметра недалеко от места входа в бункер. По версии КГБ, контейнер был окрашен в ярко-красный цвет, имел надпись на русском языке «Опасно! Высокое напряжение», был обеспечен надежной защитой от грызунов и был соединен со скрытой рядом с контейнером антенной диапазона УКВ.

Красильников, цитируя технический отчет КГБ, сообщил, что на приемопередатчик можно было послать радиозапрос с расстояния до 2,5 км. В ответ можно было получить кодированное сообщение, в котором говорилось о работоспособности всей системы, необходимости замены пленки в магнитофоне или источника электропитания{264}. По оценке специалистов КГБ, такие замены требовались для ЦРУ каждые 4–6 месяцев.

Расшифровка операции CKTAW не уменьшила ее значение и результаты. Эта операция показала, что сочетание оперативного мастерства с новыми техническими возможностями способно творить чудеса, а также помогла выявить слабые места в советской системе безопасности связи. Идея, реализованная в этой операции, технический талант специалистов, разработавших и создавших систему перехвата, и ее оперативное исполнение создали, в конечном счете, новое направление технической разведки США. В следующие десятилетия специальная техника, получившая развитие во время операции CKTAW, неоднократно применялись и на других объектах работы ЦРУ.

Часть IV

Стены тоже имеют уши

Глава 12

Холодное пиво, дешевые гостиницы и вольтметр

Если есть звук, это уже не барахло!

Этих офицеров оперативно-технической службы ЦРУ называли «акустиками», и более двух десятилетий, с 1960-х по 1980-е гг. они были элитой OTS. Их было около сотни – тех, кто отвечал за многочисленные операции подслушивания по всему миру, на главных фронтах холодной войны. Акустики работали везде – от фешенебельных европейских столиц до самых отдаленных уголков земного шара, – везде, где резидентуры ЦРУ находили возможности для подслушивания.

Внутри «трудных объектов», таких как СССР, Китай, Куба, Северная Корея и Северный Вьетнам, акустические операции ЦРУ ограничивались из-за жесткой работы органов госбезопасности. Однако в Европе и странах третьего мира обстановка была совсем другой – в этих регионах мероприятия по сбору акустической информации могли проводиться в резиденциях, официальных зданиях и посольских комплексах «главного противника». Особенно актуально это было в странах третьего мира, где государственная безопасность обеспечивалась не так строго, как в большинстве европейских городов.

Как только где-то возникала необходимость в «прослушке», акустики брали билет на ближайший самолет до Парижа, Рима, Западного Берлина или столицы страны третьего мира – одного из городов, которые в круговороте политических потрясений чередовали свои названия, а портреты лидеров на банкнотах национальных валют менялись как перчатки. Акустики работали под видом бизнесменов, военного персонала или ищущих приключений бездельников, что позволяло им смешаться с другими путешественниками и обеспечивало наиболее эффективную конспирацию. Акустик мог выйти из самолета в южноазиатской стране, за неделю установить «жучок», а затем улететь домой на выходные, получить в ЦРУ новые документы прикрытия и уже к вечеру понедельника оказаться в Африке.

По сложности и опасности их работа могла соперничать с операциями офицеров-агентуристов. Акустики OTS пробирались в подвалы и коллекторы, чтобы уточнить место прокладки телефонного провода или канала связи. Они тихо крались по крышам, заползая в узкие окна чердаков, чтобы под покровом ночи измерить толщину стен фешенебельных вилл. Их посылали в дипломатические комплексы, офисы компаний, в резиденции, номера отелей, в лимузины, самолеты и теплоходы для установки техники подслушивания. Подробные и украшенные деталями отчеты об этих мероприятиях со временем превращались в легенды, которые демонстрировали как успехи, так и провалы сотрудников OTS независимо от их секретной специализации. Из многих профессиональных и личных качеств акустиков наиболее характерной чертой, по мнению их коллег, была неистребимая любовь к дешевым гостиницам и холодному пиву{265}.

Подобная непритязательность этих «вечных странников», которые ежегодно преодолевали по воздуху до 200 000 км и проводили вне дома около 150 дней в году, имела свои причины. Американским служащим во время официальных командировок было запрещено «копить часы» авиаполетов, поскольку чиновникам США, в том числе и сотрудникам ЦРУ, полагались вполне приличные деньги на еду и жилье{266}. Однако находчивые офицеры-акустики обнаружили, что могут дополнить свои скромные командировочные, останавливаясь в дешевых гостиницах, известных всему оперативному составу ЦРУ, как «отели для технарей».