Поцелуй кобры. По следу Кроноса - Николай Шмелёв

— Хрямой, слыщ, из-за границы вирнулся!

— Из полона?

— Дя-дя! — подтвердил первый мародёр.

Бульдозер посмотрел в сторону сборочного узла и тихо, но презрительно передразнил человека с гаечным ключом:

— Тётя!

— Так! — назидательно сказал Комбат. — В полемику не вступать и вообще, делать вид, что мы из другой галактики.

— Кто спорит! — согласился Крон. — Мне не по силам освоить жуткий гибрид лингвистической смеси, замешанной на основе Великого и Могучего.

Миновав разделочную мастерскую, товарищи нестройными рядами углубились в небольшой лесной массив, разделительной полосой вставший на пути: между стоянкой и свалкой. Лесок неожиданно встал плотной стеной, а дорога куда-то пропала. Сверившись с картой, Крон достал компас. Стрелка, указывающая направление, в свою очередь, тоже упёрлась в лес, кажущийся непроходимой тёмной чащобой. Комбат ушёл на разведку, пока остальные переводили дух на небольшой поляне. Наконец, Кащей не выдержал и с помощью Сутулого полез на сосну, чтобы с её верхушки осмотреть окрестности. Последний кряхтел, подсаживая товарища и без конца, что-то бубнил себе под нос. То, о чём он хотел сказать, догадаться было нетрудно, особенно тогда, когда Кащей наступил ему на голову. Вернувшийся из разведки Комбат, заставший обоих за этим занятием, спросил Крона:

— Костлявого домой потянуло, что ли? На Родину?

— Никто ему отпуск не давал, — ответил Крон.

— До вершины ему не добраться, да и незачем, — заявил Комбат, делая знак рукой Кащею, чтобы тот слезал с дерева. — Лес кончается в ста метрах. Да и не лес это вовсе и тем более — не коренной. Так, лесополоса…

— А-а-а! — пропищал Кащей, неудачно падая с метровой высоты и потирая ушибленный бок. — Чёрт вас побери!

— Почему нас? — не согласился Бульдозер. — Обычно говорят про себя.

— А меня-то за что?

Пострадавший и его добровольный помощник, между собой, о чём-то перемигивались и пытались на пальцах понять друг друга.

— Стул! — позвал его Дед. — Вы что там — на тайные знаки строителей Вавилонской башни перешли?

— Мы изучаем буддийские мудры! — бодро отозвался пойманный за руку. — Заодно осваиваем язык жестов Северо-Американских индейцев.

— Брось заливать! — махнул рукой Дед. — Знак: сообразим на троих — поймут, наверное, все. Чего тут непонятного? И жужжать даже необязательно, а если по существу: и язык жестов, и мудры, — всё нисходит к Вавилонскому столпотворению. А вас, ко всему прочему, ещё и запах выдаст…

Зелёная трава на поляне местами пожухла и во всём чувствовалось приближение глубокой осени, несущей с собой промозглые ветра и нескончаемые дожди. Небо, свободное от летнего дрожания тёплого воздуха, резало глаз синевой, а выгоревшие на летнем солнце листья, ещё больше пожелтели. От костра, предлагаемого отдельными личностями, большинством голосов отказались, а вот в протоколе проведения короткого перекура — единодушия не было. Несогласие раскололо участников на два лагеря, но здравое размышление обеими сторонами, вскоре объединило и в итоге, покладистость перевернула всё с ног на голову. Те, кто ратовал за перекур — отказались от него, а те, кто возражал против процедуры подкрепления — выразили готовность принять участие в банкете.

— Что б вас! — выругался Крон. — Давно известно, что командовать должен один. Ладно — перерыв на обед. В случае чего, не привыкать ночевать под открытым небом. Берите пример с аборигенов зоны отчуждения. Правда, с такой чёрной мордой меня домой не пустят.

— По-моему, тебя и с такой уже не ждут, — намекнул Комбат, блаженно развалившись на поляне.

Все, кто это слышал, погрустнели ещё больше. Кто-то уходил на три дня, кто на неделю, но в реальности, оставалось неизвестным время, требующееся на дальнейшие поиски. Чем больше, каждый из командировочных, проникался этими мыслями, тем яснее, над поляной, проявлялся призрак зелёного змия, его супруги и ещё целого клубка пресмыкающихся и насмехающимися, над больными людьми, но народ тянул руки в их стороны.

Дело уже шло к вечеру, и надо было что-то решать. Оставаться в лесу желания не было и, все единодушно решили продолжить путь настолько, насколько хватит сил или терпения. Мрачный лес действительно, вскорости закончился и откуда ни возьмись, появилась пропавшая дорога. Утоптанная. Наезженная. Судя по внешнему виду — пользующаяся популярностью, в определённых кругах. Чёрный лес остался позади, а впереди лежало обширное поле, с редкими зарослями кустов. Почему, за столько лет, оно не заросло молодняком, оставалось только догадываться. Гадать нашим героям было некогда, да и подобное действие считалось не к лицу, поэтому они просто осматривали местные достопримечательности, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, могущую послужить отправной точкой для дальнейших приключений. Вскоре она была найдена, в лице трёх сталкеров и небольшого бивака. Оттуда доносились голоса, запах сомнительного варева и чего-то ещё, что пока ускользало от понимания. Когда товарищи подошли ближе, панорама стойбища раскрылась полностью — на всю ширь славянской души. Мусор, пустые бутылки и разбросанные вещи говорили о том, что это место носило характер постоянного логова, а не временного пристанища. На поляне дымил костерок, над которым висел видавший виды котелок, источавший, не слишком аппетитный аромат.

— Башмак, что ли варят? — проворчал Дед, машинально зажимая нос пальцами, как-будто хотел высморкаться или оторвать его, за ненадобностью.

Гнусавые голоса раздались со всех сторон, и пока народ не привык к изысканным благовониям, разговаривать оказалось неудобным. Преодолев сопротивление адекватной реакции собственного организма на проявление агрессивной среды, Крон всё-таки обратился к Деду:

— Ты лучше погляди — у них следов остаточной влюблённости на лицах нет? А то, я смотрю, наши дамы прошлись по зоне, как секс-бомбы по Бродвею.

— Да у них за копотью и лиц-то не видно, — вяло ответил Дед, уже без удивления рассматривая очередную партию старателей, разбросанных по зоне, как ошмётки после большого взрыва.

После краткого приветствия и такого-же представления, вновь прибывшая партия сталкеров временно влилась в нестройные ряды новых знакомых, которых звали: Хромой, Бабай и Филин. Пока готовился ужин, Дед не выдержал и, вынув дополнительную порцию армейской тушёнки, котелок отнёс подальше в кусты, со словами: «Это вы потом доварите». Сверху, он прикрыл недоваренный суп крышкой и, для большей уверенности в своём будущем комфорте, положил на неё кирпич. Кое-как ассимилировавшись в новой компании и плотно поужинав, настало время задавать, ни к чему не обязывающие вопросы. На первый и классический: «Что вы тут делаете?», последовал лаконичный ответ Филина:

— Трудимся в зоне отчуждения, аки пчёлы! Тащим, всё подряд, учёным, а им, к нашему благополучию — всё мало и мало.

Новые знакомые оказались не слишком разговорчивыми и Хромой с Бабаем, недолго поклевав носами, уже вовсю храпели, не давая покоя спящим воронам и разгоняя, крадущуюся за объедками, живность. Филин бодрился, но и его надолго не хватило. Следов прибывания искомых не обнаружилось, а сталкерам ничего не оставалось делать, как отдаться во власть Морфея.

Утром товарищи решили навестить бар «Ваша Светлость». Встав ещё засветло, они направили стопы в сторону вожделенной цели и проходя мимо небольшой рощицы, услышали в ветвях странный писк. Прислушавшись внимательно, товарищи поняли, что это голоса, но не обычные, а как из мультфильма — про лилипутов, в тот самый момент, когда маломерный персонаж песней соблазняет представительницу противоположного пола. Висящие в воздухе большие тёмные шары насторожили ещё больше и сталкеры поторопились проскочить опасный участок, не вступая, в какие-либо контакты, до выяснения всех обстоятельств. Неизвестность порождает страх, а разум — рисует жуткие картинки. Сутулого с Кащеем волнения, практически, не коснулись и Почтальон, обращаясь к Пифагору, гневно сказал:

— Ничего их не берёт!

Уже порядком рассвело, когда сталкеры вышли к развилке. Одна дорога вела в сторону внушительной кучи, возвышающейся справа, а вторая сворачивала в сторону группы домов, видневшихся вдалеке. Сталкеры машинально разделились на два лагеря: отходившие направо, становились в шеренгу молча, а свернувшие влево, помимо прочего, ещё пытались отпустить едкие комментарии, насчёт целесообразности похода к мусорной куче. Скарабеи — самое мягкое выражение, прозвучавшее в это утро. Пока длилось противостояние, у развилки появились вчерашние знакомые и, как выяснилось из пояснения, у них, одновременно, закончилось почти всё, начиная солью и заканчивая спичками. Самым правильным направлением оказалось левацкое — в деревню. Там-же, дислоцировался бар «Ваша Светлость». Деревня в умах завсегдатаев, не позиционировалась никак и не имея названия, оставалась белым пятном на сталкерских картах. Дальнейший путь продолжили вместе и по пути, Крон спросил у Филина, которого посчитал наиболее адекватным, среди новых знакомых: