Кожаный Чулок. Большой сборник - Купер Джеймс Фенимор

— Где ты, девушка? Откликнись, успокой старика, если ты еще жива!..

— Вы слышите? — проговорила Элизабет.— Это Кожаный Чулок, он меня ищет!..

— Да, это Натти! — закричал Эдвардс.— Мы еще можем спастись!

Широкий круг пламени вспыхнул на мгновение перед их глазами ярче, чем огонь пожара, и тут же раздался сильный взрыв.

— Порох... банка с порохом! — послышался тот же голос, прозвучавший уже значительно ближе.— Это порох! Бедняжка погибла!

В следующую секунду Натти ринулся к ним и очутился на площадке; волосы на его непокрытой голове были спалены, клетчатая рубашка вся почернела, и в ней зияли дыры, а всегда красное, обветренное лицо старика от жара стало теперь темно-красным. 

 ГЛАВА XXXVIII

Явился из страны теней

Отца ужасный призрак...

Луиза Грант с лихорадочным беспокойством поджидала подругу в течение часа после того, как мисс Темпл ее оставила. Но время шло, а Элизабет не показывалась, и страх Луизы все возрастал; испуганное воображение рисовало ей те многочисленные опасности, с какими можно встретиться в лесу,— все, кроме той, которая действительно подстерегала дочку судьи. Огромные клубы дыма стали заволакивать долину и закрывать собою небо, а Луиза все еще ничего не подозревала. Она укрылась на опушке леса, среди невысоких сосенок и орешника, как раз над тем местом, где проезжая дорога сворачивала с прямого пути к поселку и поднималась в гору. Таким образом, девушке была видна не только расстилавшаяся внизу долина, но и дорога вверх, и Луиза заметила, что те немногие путники, которые иной раз проходили мимо, что-то озабоченно обсуждали, кидая частые взгляды на гору; наконец она увидела, как внизу, в поселке, из помещения суда вышли люди и тоже стали смотреть вверх. Такое непонятное поведение испугало девушку. В душе ее происходила борьба: ей было страшно оставаться здесь, но чувство долга удерживало ее на месте. И вдруг она вздрогнула, заслышав негромкое потрескивание сучьев под осторожными шагами: кто-то приближался к ней сквозь кустарник. Луиза уже готова была обратиться в бегство, но из-за кустов появился не кто иной, как Натти. Ласково пожав девушке руку, старик засмеялся, когда почувствовал, что рука эта онемела от страха.

— Хорошо, что я встретил тебя здесь,— сказал он.— На горе пожар, и, пока не сгорит весь валежник, ходить туда опасно. На восточном склоне один глупый человек, приятель того негодяя, который причинил мне все зло, ищет серебряную руду. Я этому рудокопу разъяснил, откуда взялся пожар: те бестолковые парни, что хотели словить опытного охотника в лесу ночью, набросали повсюду зажженных веток, а они горят, как пакля. Я ему говорю, что надо уходить с горы, но он знай себе копает. Если он еще не сгорел и не погребен в той яме, которую сам себе вырыл, то он не иначе как сродни саламандрам. А что с тобой? У тебя такой испуганный вид, будто ты опять увидела пуму. Хорошо бы мне их встретить, на пумах можно заработать быстрее, чем на бобрах. А где же хорошая дочь такого плохого отца? Неужто она забыла про свое обещание старому Натти?

— Она там, там, на горе! — воскликнула Луиза.— Она ищет вас, чтобы передать вам порох...

При этом неожиданном известии Натти даже отпрянул на несколько шагов назад.

— Господи помилуй! Она на Горе Видения, а там все полыхает... Если ты любишь эту милую девушку, если ты хочешь сохранить верного друга, который всегда выручит тебя в беде, беги в поселок и поднимай тревогу. Люди умеют бороться с огнем, еще есть надежда на спасение. Беги же, заклинаю тебя! Не останавливайся ни на миг, беги!

Едва произнеся эти слова, Кожаный Чулок скрылся в кустах, и Луиза увидела, что он бросился бежать в гору с быстротой, какая под силу лишь человеку очень выносливому и привычному к подъему в горах.

— Неужели я все-таки нашел тебя!—закричал старый охотник, выскакивая из гущи дыма на площадку, где стояли Эдвардс и Элизабет.— Скорей, скорей, сейчас нельзя тратить времени на разговоры.

— Я в слишком легком платье,— ответила Элизабет,— мне опасно приближаться к огню.

— Я подумал об этом!— крикнул Натти и развернул нечто вроде одеяла из оленьей кожи, висевшее у него на руке; старик обернул им девушку с головы до ног.— А теперь вперед, не то мы все поплатимся жизнью.

— А как же могиканин, что станется с ним? — воскликнул Эдвардс.— Неужели мы оставим старого воина погибать здесь?

Натти взглянул туда, куда указывал ему юноша, и увидел индейца, сидевшего неподвижно, хотя сама земля уже горела у него под ногами.

Охотник быстро подошел к старику и заговорил на делаварском наречии:

— Вставай, Чингачгук, и пойдем отсюда. Неужто ты хочешь сгореть подобно мингу, приговоренному к сожжению? Я-то думал, что христианские священники кое-чему тебя все-таки научили. Боже мой, да ему все ноги обожгло порохом, и кожа на спине начала поджариваться! Иди же за мной, слышишь? Пойдем!

— А зачем могиканину уходить? — мрачно произнес индеец.— Он помнит дни, когда был молодым орлом, а теперь глаза его потускнели. Он смотрит в долину, он смотрит на озеро, он смотрит в леса, но не видит ни одного делавара. У всех белая кожа. Праотцы из далекой страны зовут меня, говорят: иди к нам. Женщины, молодые воины, все мое племя — все зовут: иди. И Великий Дух тоже зовет: иди. Дай же могиканину умереть.

— Но ты забываешь о своем друге!..— воскликнул Эдвардс.

— Нет, сынок, индейцу уж ничего не втолкуешь, коли он надумал помирать,— прервал его Натти и, схватив веревку, которую смастерил Оливер из полосок одеяла, с удивительной ловкостью привязал безучастного ко всему вождя себе на спину и направился туда, откуда только что появился, будто ему были нипочем и собственный преклонный возраст и тяжелый груз.

Едва все успели пересечь площадку, как одно из сухих деревьев, которое уже в течение нескольких минут готовилось упасть, рухнуло, наполнив воздух пеплом, и как раз на то самое место, где они только что стояли.

Событие это заставило беглецов ускорить шаг; подгоняемые необходимостью, молодые люди шли не отставая за Кожаным Чулком.

— Старайтесь ступать по мягкой земле! — крикнул Натти, когда они вдруг очутились в полном мраке: дым уже заслонил все вокруг.— И держитесь в белом дыму. Ты следи, сынок, чтобы она была плотнее закутана в одеяло,— девушка эта клад, другую такую сыскать будет трудно.

Все наставления старого охотника были выполнены, и, хотя узкий проход вдоль извивающегося ручья шел среди горящих стволов и сверху падали пылающие ветви, всем четверым удалось благополучно выбраться на безопасное место. Только человек, превосходно знавший эти леса, мог находить дорогу сквозь дым, когда дышать было невыносимо трудно, а зрение почти отказывалось служить; опыт Натти помог им пройти между скалами, и оттуда они не без усилий спустились на расположенный ниже уступ, или площадку, где дышать сразу стало легче.

Можно себе представить, хотя трудно описать состояние Эдвардса и Элизабет, когда они наконец поняли, что опасность миновала! Из них троих больше всех радовался сам проводник; продолжая держать на спине могиканина, он повернулся к молодым людям и сказал, смеясь своим особенным смехом:

— Я тут же догадался, что порох — из лавки француза: иначе он не взорвался бы весь сразу. Будь зерно крупнее, он полыхал бы целую минуту. У ирокезов не было такого хорошего пороха, когда мы ходили под началом сэра Уильяма на канадские племена. Я тебе рассказывал, сынок, как...

— Ради бога, Натти, отложи свои рассказы до того времени, когда мы все выберемся отсюда! Куда нам теперь идти?

— Как — куда? Конечно, на ту площадку, что над пещерой. Там уж пожар до вас не доберется, а коли захотите, можете войти и в пещеру.

Молодой человек вздрогнул и, казалось, сразу затревожился. Оглядевшись с беспокойством, он быстро проговорил: