Синтез - Токацин

Ирренциевые включения быстро высветились на экране анализатора — чуть больше в медной фольге, чуть меньше — в железной, значительно больше — в уже заражённых образцах олова и серебра, в разы больше — в свинцовой пластине. Гедимин тщательно зафиксировал все изменения, очень стараясь не задумываться об их причинах, — без обработки данных такие размышления не имели смысла, но серьёзно перегревали мозг.

— Медь и железо — в точности как ты сказал, — с уважением посмотрел на него Айрон, вернув образцы под защитный экран. — Что на очереди? Алюминий?

Гедимин кивнул.

— И, возможно, литий. Или, — он на секунду задумался, — всё-таки сурьма. У Герберта есть какие-то предположения насчёт сурьмы. Жаль, он не рассказывает всего. Но точно не йод. И я не понимаю, почему это так. Из-за распределения электронов?..

…Последние полчаса перед концом смены тянулись долго — браться за новые дела никому не хотелось, с дневным массивом работы все справились. Сарматы разбрелись по лаборатории. Хольгер что-то чертил на листе, выдранном из ежедневника, Линкен вполголоса уговаривал Константина сыграть в «Космобой», Иджес занял тиски на верстаке Гедимина и что-то увлечённо вырезал из куска жести. Сам ремонтник устроился на углу стола и читал новое письмо из Лос-Аламоса.

«Коллеге Штиберну прислали ещё двух мёртвых крыс. Он надеется получить обратно как можно больше животных — даже если они все погибли, можно будет узнать, как на них повлияла «дикая» жизнь. Поголовье крыс быстро растёт — кажется, им даже пошло на пользу снижение численности. Я не удивлён, что до Атабаски ни одно животное не добралось, но если вы всё-таки столкнётесь с чем-то подобным, не забудьте сообщить мне.»

Гедимин пожал плечами. «Здесь есть кому питаться грызунами. Я не биолог, но если верить Крониону, даже трупы будет очень непросто собрать. С неорганическими объектами всё же проще…»

«Что касается более радостных новостей — они у нас есть, причём сразу у двух лабораторий — и нам, наконец, довелось не только пассивно наблюдать за урановой сферой, но и провести довольно интересные опыты. Коллега Кейзи добился разрешения на переработку девяноста процентов первичного образца. Теперь у него есть прекрасный образец кейзиевой фольги и не менее прекрасный — тонколистового констия. Их химические свойства почти идентичны свойствам серебра и золота соответственно — как и ожидалось. Неожиданным оказалось другое. В первых же опытах с пучковыми излучателями выяснилось, что кейзий великолепно экранирует омикрон-излучение. Аналогов ему практически нет, если не говорить о сивертсеновых полях, — даже урановые экраны не выдерживают никакого сравнения. Тончайший лист кейзиевой фольги ослабляет излучение на девяносто два процента — и не подвергается при этом никаким изменениям. Но ещё интереснее оказался констий — он поглотил девяносто семь процентов омикрон-излучения и восемьдесят — сигма-излучения. Вы, как и я, понимаете, что это значит, и какую реакцию это вызвало в лаборатории.»

Гедимин изумлённо мигнул и ещё раз перечитал последние фразы. «Поглотил… сигма-излучение?! Даже защитное поле пропускает почти весь поток!» Он недоверчиво покачал головой и перевёл взгляд на закрытую дверь. «Это надо проверить самому.»

… - Уран и торий! Значит, материальный экран всё же будет, — хмыкнул Хольгер, выслушав сармата. — Кейзиевые перчатки и шлемы из констия… Ты прав, это интересно. Ведомство пока думает над разрешением, а мы могли бы начать подготовку. Я прикинул, какие аппараты и реагенты могут понадобиться. Хочешь увидеть список?

Глава 57

«Всю органику уже убрали,» — отметил про себя Гедимин, посмотрев под ноги. Ещё совсем недавно везде лежали жёлтые и побуревшие листья, сухая хвоя и обломки коры, смытые дождями на территорию АЭС; этим утром освещённые дороги были стерильно чисты, и роботы-уборщики, справившись с работой, перебрались на стены зданий и повисли там в ожидании нового мусора. До рассвета оставалось больше часа, но станция была достаточно ярко освещена, чтобы это не смущало ни сарматов, ни людей. С окраины доносились вопли — охранники обнаружили, что еноты преодолели ограду и добрались до их пайков. Гедимин довольно хмыкнул — чистая Би-плазма животных не интересовала… или, возможно, кладовщики-сарматы тщательнее соблюдали меры предосторожности.

— Я сейчас, — тихо сказал он Хольгеру, отделяясь от группы «научников» и обходя ремонтные ангары. В главном корпусе шла пересменка, вся охрана стянулась к главному входу, и осматривать здание с тыла, со стороны реакторов, было некому — и совершенно незачем. Гедимин подошёл к стене и приложил к ней ладонь. Не могло быть и речи о том, чтобы почувствовать сквозь все уровни защиты какое-то «тепло», или «движение», или, тем более, «энергию» или «скрытую мощь»… но прикосновение к реактору странным образом успокаивало. Гедимин раскинул руки вдоль стены и прижался к установке всем телом.

Громкие смешки и возгласы за спиной не заставили себя ждать — патруль «броненосцев» вышел на площадь и остановился на её краю, показывая «клешнями» на сармата. Гедимин сердито сощурился и очень неохотно отстранился от стены.

Смех оборвался.

— Нет, сэр! Да, сэр! — донеслось с края площади. На что именно отвечали эти реплики, сармат не расслышал — но хорошо услышал торопливые удаляющиеся шаги нескольких «Рузвельтов» и медленные приближающиеся — ещё одного, немного отличного от остальных.

— Мсьё инженер, — негромко сказал Фюльбер, остановившись рядом с Гедимином. Ремонтник убрал руку со стены реактора и повернулся к экзоскелету.

— Как продвигается работа? — спросил Фюльбер.

— Скоро будет готово, — отозвался Гедимин.

— На вас можно положиться, мсьё инженер, — выдал дежурную фразу «менеджер по персоналу» и на секунду замялся, будто подбирал слова. — Этот ритуал с объятиями… он имеет какое-то символическое значение для искусственнорождённых, или это ваше личное изобретение?

Гедимин растерянно мигнул.

— Это мой реактор, — буркнул он, отводя взгляд. Повисло молчание.

— Вам пора на работу, — сказал Фюльбер, развернувшись к ремонтным ангарам. — Не следует терять время зря. Хорошего дня, мсьё инженер…

…Урановая сфера захрустела и развалилась надвое, экран над ней вспыхнул зеленью. Айрон, замерев на месте, остановил манипулятор.

«Смени его!» — жестами приказал Гедимину Константин. Тот пожал плечами и тронул Айрона за локоть. «Поддерживай снизу. Поднимай по частям. Из поля не выпадет.»

Полупрозрачный шар, вместивший в себя обломки сферы, светился зелёным до тех пор, пока не уплотнился и не перестал пропускать любое излучение. Только красные разводы перекатывались по нему при каждом шаге Айрона, медленно несущего сферу в лабораторию. Гедимин уже забрал манипулятор и переключился на проверку обсидиановых экранов (облучение не слишком повредило им) и осторожное перетаскивание новой сферы под защитное поле. Константин неотрывно смотрел ему в спину — это «излучение» сармат чувствовал сквозь любые экраны и только удивлялся про себя, почему радиометры его не фиксируют.

Командир хлопнул ладонью по защитному полю вокруг Гедимина, и сармат нехотя оторвался от работы.

«Что со сферой?» — жестами спросил Константин. «Такая хрупкость?»

«Последствия синтеза,» — отозвался тот. «Слишком много ирренция.»

Отдельный жест, обозначающий ирренций, появился недавно и состоял из двух простых — обозначения радиоактивного вещества и знака превосходства. Жестов для кейзия и констия пока не было.

Урановая сфера была установлена, и Гедимин повернулся к Константину, кивая в сторону выхода. Тот изумлённо мигнул и указал наверх, пошевелив пальцами, — «Дезактивация?» «Работа не закончена,» — покачал головой ремонтник. «Позови Айрона. Будем работать дальше.»

Командир сердито сощурился, но Гедимин больше не обращал на него внимания. Он подошёл к облучателю и с волнением взглянул на него. Дополнительные зелёные точки на защитном экране появились неделю назад; первые две заметил Айрон, заглядывающий в хранилище каждый час. Ещё одну Гедимин увидел сегодня утром. Она была довольно тусклой — но располагалась рядом с образцом сурьмы, а это значило больше, чем самые яркие пятна рядом со свинцовой фольгой.

Айрон пришёл быстро — он чуть ли не бегом пересёк хранилище и остановился рядом с Гедимином, вопросительно глядя на него. Ремонтник провёл пальцем по экрану над образцом сурьмы и ткнул в новую зелёную точку. Айрон мигнул.

…Проверка образцов прошла быстро — процесс уже был отработан, и сарматы примерно знали, с чем столкнутся. Свинец постепенно перерождался в ирренций — некоторые участки на пластине полностью заместились новым металлом; серебро и олово заметно отставали. Медная и железная фольга порвались и повисли клочьями внутри стеклянных футляров — перерождение сделало их крайне хрупкими. Алюминий выдал слабое омикрон-излучение и долгожданную последнюю строку в списке примесей — «Yr-362 — следовые количества». Над образцом сурьмы Гедимин стоял долго — даже сверхчувствительный сигма-сканер не сразу обнаружил скопление инородных атомов. Когда прибор наконец пискнул, и строка появилась, ремонтник широко ухмыльнулся. «Значит, масса тоже имеет значение. Свободные электроны… и масса. Что же, этого следовало ожидать.»