История вторая: Самый маленький офицер - Лента Ососкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Хорошо, что Алёна осталась в машине!..»
«Лёха стоит точно между остальными людьми и домом…»
… «Меня же пули… не брали!..»
«Почему я?!»
А следующий шаг уже сделать не удалось. Только земля резко ухнула против всех законов тяготения — вверх, в небо. Сиф споткнулся на ровном месте — и потом уже не смог вспомнить — до или после.
… Он почувствовал, как обожгло плечо, вышибая слезу, а потом — как немилосердно принял удар колена асфальт, словно наждачкой по коже. В первый момент колено болело сильнее спины, но с каждым, даже самым маленьким движением боль в загривке набирала силу, до тех пор, пока не захотелось скулить. Правая рука повисла тряпкой, послушная только ниже локтя.
Где-то на заднем плане послышался ровный голос из рации: «Здание оцепили, объект на крыше», но это голос был далеко-далеко, где-то за болью.
Стало очень, просто до смерти обидно. Ведь всегда же целым выходил из-под любого обстрела!.. Если не считать их первой встречи с полковником. Но почему именно сейчас?!
— Подъём, Индеец, — это над ним наклонился полковник, помог подняться. Смаргивая слёзы, вновь брызнувшие из глаз от неосторожной попытки выпрямиться, Сиф кое-как поднялся, обратив внимание, что Краюхины по-прежнему заслоняют остальных от возможных пуль. Впрочем, неудивительно: у них, кажется, под куртки надеты броники.
— Я… всё испортил? — судорожно сглотнув, спросил Сиф, обращая внимание, что брюки на коленях порваны. Что творится на спине, знать не хотелось — даже вздохнуть было больно.
— Это смотря с какой стороны посмотреть. В принципе, подобный вариант развития событий тоже рассматривался, — отозвался Заболотин, в глазах которого сквозило то странное чувство, что даже беспокойством назвать язык не поворачивался. — Но навка с вариантами, ты-то как, стоять можешь?!
Сиф утвердительно дёрнул головой и зашипел, поминая под нос болотное молоко.
Только тут он услышал потрясённый гул толпы. Ну конечно, такая сенсация…
— Идёмте. Если милиция перехватит снайпера, им займётесь вы, Георгий Никитович, — произнёс князь довольно бесстрастно.
— Займусь, — кивнул Иосифу Кирилловичу Заболотин, забирая у Сифа рацию, из которой непрерывно доносились отчеты о происходящей операции. — А ты, Сиф….
— Я почти в порядке! — поспешно выпалил мальчик, боясь помешать планам.
— Ключевое слово — «почти», — медленно и выразительно проговорил Великий князь. Его голос стал непререкаемым: — Поэтому вы, Иосиф Константинович, отправляетесь к Алёне Алексеевне в машину. И это — не обсуждается.
— Так точно, ваше высочество, — пристукнул каблуками Сиф и закусил губу от боли в плече.
Князь немного улыбнулся, но снова посерьёзнел, глядя на толпу.
Тут к ним подлетели молодые люди в серых рубашках — на сей раз с погонами — и под их прикрытием все чуть расслабились.
— Врача? — спросил кто-то.
— У машины, — ответил Иосиф Кириллович и ещё раз взглянул на Сифа: — Поезжайте в гостиницу. Алёна потом вернётся за нами, — и князь повернулся спиной и неторопливо пошёл к зданию посольства.
— Приказы не обсуждаем, так что отправляйся, куда сказано, — Заболотин крепко сжал ему руку, ободряя, и Сифу ничего не оставалось делать, как уйти, хромая из-за содранных колен.
Рядом с ним шли два милиционера, у машины уже поджидал кто-то — наверное, врач. «Почётный эскорт, к навкиной бабушке», — насмешливо подумал Сиф.
Алёна встретила его по дороге, с испуганными глазами в пол-лица выпалила:
— Как его высочество?!
— В порядке, — коротко ответил Сиф, морщась от боли.
— А ты ходить-то можешь?
— Нет, я летаю, — огрызнулся Сиф, прячась за грубостью от необходимости успокоить девушку. Каждый шаг отдавался в плече так, что хотелось заорать и вывалить на Алёну тираду отборных забольских ругательств, которые, спустя кучу лет, не просто всплыли — прямо-таки сами лезли на язык. Но вместо этого Сиф предпочёл уставиться перед собой на дорогу, разглядывая трещинки и камешки в асфальте. Так хотя бы не видно море любопытствующих лиц, которые в данный момент он люто ненавидел. Когда ненавидишь весь свет, как-то проще становится терпеть боль.
Алёна погрустнела, но ничего не сказала и повесила стриженую голову. Этим простым движением она волшебным образом напомнила Сифу Эличку Кочуйскую: не рассказы полковника, а саму маленькую женщину, словно приоткрылась щёлка в мутной завесе памяти, и оттуда выглянуло уставшее, немного грустное лицо с короткой косичкой светлых волос.
22 сентября 200* года. Забол, на реке Ведка.… Капитан Заболотин сдержал своё обещание. Когда поздно вечером батальон остановился на ночлег — по разные стороны реки, даже не видя друг друга, но зная по координатам, — офицер, вылезая из машины, как бы невзначай, но мрачно осведомился:
— Ну что, Индеец, извиняться перед девушкой будешь?
Мальчуган мигом насупился и угрюмо ответил:
— Это пусть она.
Заболотин вздохнул и покачал головой, словно спрашивая: «Неужели на ночь глядя нельзя перестать упрямиться?»
Следом за ними из машины вылезла Эля и, заметив, что офицер с мальчиком о чём-то разговаривают, тихонько проскользнула мимо них. Вскоре из сумрака вырос силуэт Баха, который самым вежливым голосом, на который был только способен, предложил свою помощь в обустройстве на ночь. Кочуйская зарделась — этого не было видно в сумерках, но движения девушки стали какими-то скованными, — и Бах тут же поспешил успокоить, что и в мыслях не имел ничего… того, о чём она, быть может, подумала, и вообще, он человек серьёзный. Так, переговариваясь, оба санинструктора быстро исчезли.
— Это ты из вредности или просто не понимаешь? — с надеждой на последнее продолжил разговор Заболотин, когда они вновь остались с Сивкой наедине.
— Если баба на войне, значит она уже не баба, а солдат. И нечего с ней церемониться, — нехотя ответил Сивка. Он считал глупым пояснять свои выводы и мысли, но Заболотин требовал, чтобы он их почему-то растолковывал. Пустая трата времени на взгляд мальчишки.
— Если женщина — существо по определению более слабое, чем мужчина, — на войне, то ей надо помочь, если можешь. И уж тем паче не ровнять её с солдатами, — резко высказал своё мнение офицер, как точку поставил. — Впрочем, главное другое: ни при каких обстоятельствах нельзя вот так… выражаться при женщине. И я очень надеюсь, что ты это усвоишь.
Сивка с самым своим невозмутимым видом уставился на тёмную полосу реки, хотя спина его предательски напряглась. Шакалёнок знал, что Заболотин никогда не отказывался от своего обещания, если мальчишка упорствовал. И ничего хорошего от обещания выдрать ждать не стоило, особенно если офицер так негодовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});