Самый лучший комсомолец. Том второй (СЛП-4) - Павел Смолин

и мы, по сути, получим общество потребления внутри страны, где это самое потребление сильно ограничено. Последнее будет народ раздражать все больше и больше, и постепенно общество поглотит апатия и усталость от такого образа жизни — тогда-то в массовом сознании и укоренится озвученное Николаем Петровичем «зае*абли!», которое логично перетечет в общественный запрос на реставрацию капитализма. Наша глобальная цель — сохранить общий курс на построение социализма, динамично подстраиваясь под постоянно меняющийся мир. Наш совхоз рано или поздно станет не только примером для остальных, но и стартовой точкой построения кое-чего по-настоящему огромного, влияющего на окружающий мир в поразительных масштабах. Подробнее не расскажу, извините — секретность. Наша ближайшая цель — с честью пройти проблемный переходный период, не растеряв веры в свою правоту и — самое главное! — не начать воспринимать народ в качестве портящего гениальные планы быдла. Вам ясна важность доверенной вам лично Министром внутренних дел задачи?

Завороженно выслушавший речь участковый надел на голову фуражку, вытянулся по стройке «смирно» и козырнул:

— Так точно!

Глава 17

Хозяин главного кабинета Лубянки (в который нас принудительно привезли после возвращения в Москву, мои КГБшники едва-едва успели в служебную форму переодеться) Семён Кузьмич Цвигун славится вежливостью и нежеланием орать на подчиненных. Да ему, собственно, и не надо — по крайней мере в нашем конкретном случае — ведь с этим великолепно справлялся дед Паша:

— Доигрались, б*ядь! — это нам троим — мне, Вилочке и дяде Пете. — «В совхозе никто по нам стрелять не будет, зачем мне табельное!», — передразнил он, судя по всему, полковника.

В совхоз оружие и впрямь никто кроме специально выделенного КГБшника, который в деда не стрельнул и вообще «завтыкал», не брал, понадеявшись на старый добрый русский «авось».

— Виноват, товарищ генерал-полковник! — рявкнул дядя Петя.

— А ты чего?! — переключился дед на Виталину. — У тебя четкий приказ — в случае сопротивления объекта оглушить и утащить в безопасность!

— Виновата, товарищ генерал-полковник! — рявкнула она в ответ, преданно тараща глаза на начальство.

— Не можешь ребенка нокаутировать — линию огня собой перекрывай!

— Виновата, товарищ генерал-полковник!

Судоплатов повернулся ко мне:

— А с тобой даже говорить не хочу — спецподготовка удваивается, и никакой самообороны и тира — будешь вон за ней хвостиком бегать, — кивнул на Вилку. — Учиться телохранителю не мешать дело делать!

— Виноват, товарищ генерал-полковник! — проникнувшись атмосферой, рявкнул и я.

Ну и в целом виноват, тут не поспоришь — дробинки-то пофигу, но Вилочку с дядей Петей подставил.

— С этой минуты — никуда без оружия, и не в сумочке, а в кобуре, поняла? — даванул Судоплатов взглядом Виталину.

— Так точно, товарищ генерал-полковник!

— К тебе тоже относится! — это дяде Пете.

— Так точно, товарищ генерал-полковник!

— А Вадик-то куда смотрел? — уже нормальным тоном затребовал дед объяснений у товарища полковника.

— У товарища капитана прямой запрет от майора Филаретова на применение табельного оружия в случае, если могут пострадать гражданские, — ответил дядя Петя. — А еще он, по собственным словам, «растерялся».

— Бардак, б*ядь! — остался недоволен Судоплатов. — До всех же особые распоряжения доводили, а этот…

— Отправляется в отставку в связи с полным служебным несоответствием, — подсказал Цвигун. — Вместе с майором Филаретовым.

— Семен Кузьмич, прошу разрешения приставить своему сыну секретаря «из наших», — уже нормальным тоном попросил начальника Судоплатов, закончив нависать над нами и опустившись на стул у стены. Вздохнув, пояснил. — Не мог я его воспитывать, Эмма занималась, а она у меня сами знаете.

— У Эммы Карловны стальной характер, — кивнул Цвигун.

— Мягкий он у меня, интеллигентный. Кандидат наук, — не без гордости похвалил сына дед Паша. — Вот и случилось ЧП — ну не могут ребенок и такой вот председатель нормальную вертикаль подчинения выстроить.

— Одобряю, — разрешил Семен Кузьмич.

— Товарищ генерал-полковник, прошу перевести меня на менее ответственное направление! — вдруг попросил дядя Петя. — Староват я для таких приключений, — объяснил причину в ответ на вопросительные взгляды начальства. — Объект сложный, непоседливый, вызывает человеческую симпатию. Не тяну.

Жаль — мне товарищ полковник очень нравится, чисто по-человечески. Урок усваиваем — «дяди» мне не друзья, а если прикипел к кому — не косячь, потому что сами от греха подальше свалят от такого проблемного объекта. Дурак ты, Сережа, детство в жопе играет, а на этом этапе с ним, как бы грустно не было, пора насовсем прощаться.

— Пиши рапорт, Петь, — кивнул дед.

Товарищ полковник козырнул и покинул кабинет.

— Последнее предупреждение, — пригрозил Судоплатов Виталине. — Еще одно неподчинение приказам — будешь разжалована в домохозяйки!

— Может Сергей этого и добивается? — предположил Семен Кузьмич.

— Никак нет, товарищ генерал армии! — отверг я страшное обвинение. — Все случившееся — следствие моей глупости!

— Не только твоей! — зарубил оправдания дед. — «Фанеру» объекту, лейтенант!

— Есть! — рявкнула Виталина и втащила мне в грудину.

Согнувшись, попытался вдохнуть выбитый из легких воздух.

— Поприседай! — посоветовал дед.

Помогло. Обидно, сука! Ладно, это понятно зачем — проверка такая, поднимется ли у Вилочки рука на драгоценного мальчика. Не приказ о ликвидации, конечно, но минимальная служебное рвение подтверждено. Да и не в ней дело — мне демонстративная оплеуха-сигнал не забываться. Нет, все еще обидно. И больно. Слезки втяни, тряпка — ребра целы, нефиг ныть!

— Свободны, — махнул на нас рукой Судоплатов.

— Товарищ генерал-полковник, прошу возможности поговорить с товарищем генералом армии по личному вопросу, — попросил я, соблюдая субординацию.

Вассал моего вассала — не мой вассал.

— Семен Кузьмич? — запросил подтверждения дед.

— Конечно, Павел Анатольевич, — одобрил Цвигун.

— Иди рапорт пиши! — выгнал дед Виталину.

— Есть! — козырнула она и покинула кабинет.

Я опустился на стул и потер грудь, наградив деда укоризненным взглядом.

— Команды «вольно» не было, — ожидаемо не стушевался он.

— Я же гражданский, — развел я руками. — И уважаю вас, товарищи генералы, чисто по-человечески. Демонстративно подчиняюсь только тогда, когда есть риск уронить ваш авторитет перед подчиненными, но сейчас-то чего во фрунт тянуться?

— Дерзкий, — хмыкнул Цвигун.

— В могилу такой внук сведет, — вздохнул Судоплатов.

— О чем ты хотел поговорить, Сережа? — спросил меня