Портрет по завету Кимитакэ - Николай Александрович Гиливеря

Неподалёку от меня сидит военный. Достаточно взрослый мужчина. Его можно считать одним из символов прошлого. Густые седые усы. Идеальная осанка. Военная выправка. Ещё до недавнего времени взгляд такого нравственного (по стандартам общепринятых правил) человека выражал бы нескрываемую ненависть к фигуре моего толка.

Бледный и тощий парень с причёской «как у девчонки» в слишком инфантильной одежде. Но только стоило информационной паутине разрастись до масштабов вселенной, выкатив на обозрение несчётное количество нестандартных (по многим критериям) людей, как подобные «не мужики» вроде меня ушли на десятый план. Мода тягуча.

Контраст работает безотказно. На фоне всех этих меньшинств, верующих в макаронного монстра, сатанистов, террористов — человек вроде меня начал выглядеть вполне обычно. Фокус ненависти сместился.

Стоит ли мне радоваться этому? Скорее, да, только не шибко сильно. В любом случае, у прогресса всегда есть пути отступления, которые он сам же и порождает. Не ровен тот день, когда произойдёт нечто неприятное, из-за чего мы весёлой компанией покатимся обратно к чертям. Не существует ни одного менталитета на свете, который остался бы непоколебимым гордецом. Традиции уходят с людьми и ничто этого не изменит.

Такое умозаключение наталкивает на присказку «Попробовавший мёд за хлебом не полезет». Не знаю, откуда я её взял, может и вовсе втихаря сочинил вдали от сознания, но выражение наглядно отображает суть.

Стоит дать слабину, и обратного пути нет. Единожды поступившись принципами, в нас теряется моральная основа к возврату. И вот это действительно хорошо. Даже самый нелогичный разрушительный прогресс будет безоговорочно выигрывать у статичной формы существования.

Ночь. Остановка 40 минут. Я стою на перроне. Дрожу всем телом, упорно зажигая вторую сигарету от бычка.

Сколько бы женщин и девушек не выходило; Сколько бы лиц я не видел — фантазия успевает смоделировать сцены разного уровня отношений с каждой. Правда, признаюсь, все они заканчиваются одним и тем же.

Столько лет одно и то же. Повторение собственных желаний манит и сводит с ума. Сколько страниц и ресурсов я потратил, каждый раз вроде бы находя ответ. Я столько нашел оправданий… столько причин. И всё равно, каждый раз я остаюсь с чувством внутренней беспомощности.

Хочется остановить повторы. Стать «нормальным». Да. Иногда мне взбредает в голову покончить со своей личностью раз и навсегда. Сделаться тем самым человеком «с плаката». Какой он?

У этого мифического нормального человека имеются только положительные качества. Он считается со словом Божьим. Прилежно учится. Платит налоги. Работает, мечтая о карьерном росте. Женится. Заводит двух детей. Сажает дерево. Строит дом (или в современной вариации: берёт ипотеку). Воспитывает детей. Занимается с женой сексом только при выключенном свете в спальной комнате. Пьёт по праздникам. Каждые полгода сдает флюорографию и общий анализ крови. Моется один раз в день. Проблемы решает по мере поступления. Плачется только маме или собутыльнику. По выходным занимается пробежкой, а ещё водит дружную семью в кино. После квартиры берёт в ипотеку машину. Доживает до пенсии. Нянчит внуков. Летом весь в делах на даче. Умирает в девяносто лет мирно во сне. Воссоединяется с Богом. Его фотографии в рамочке на полке у выросших детей, которые продолжат нести бремя фамильных ценностей.

Не жизнь, а мечта.

Это именно тот самый наивный портрет, который я втайне хотел бы прожить от корки до корки. Но как это сделать? Ответьте, пожалуйста.

Фобии. Страхи. Мании. Неудавшаяся любовь. Наследственность. Собственная неуместность. Нищета. Несправедливость. Случайность.

Никто не даёт точных инструкций, как бороться с действительностью. Никто не даёт гарантий, что завтра меня не убьют в ближайшей подворотне. Ни один врач не подтвердит, что занятия спортом позволят прожить долгую жизнь, и ни один человек уж точно не сможет гарантировать, что даже при самом лучшем раскладе эта долгая жизнь окажется счастливой.

Я чувствую себя Эрой, пришедшим к Басе. Только мой дьявол — не стремление узнать, а желание забыть.

Я мог бы попытаться быть нормальным, но как только поезд трогается, тень спешит в изуродованный временем туалет, в котором усмиряется ломка к постоянному желанию оргазма. Эта тяга потихоньку сводит меня с ума, но остановиться невозможно.

Читателю может показаться смешным такое большое количество страниц, посвящённое теме самоудовлетворения. Здесь действует одно незыблемое правило: детали всегда определяют общую картину.

Только посмотрите на свою самую мельчайшую привычку. Только проведите пару ниточек логических путей, где эта самая привычка пересечётся с ещё одним фактом. И вы поймёте, нарисовать собственный натуралистичный портрет можно с любого места. Хоть со зрачка! Вопрос только опыта руки, что рисует.

Повторюсь для наглядности: эротизм пропитывает каждую клеточку нашего тела. Весь импульсный подтекст наравне с шаром является кульминационной «точкой» образования. Кто мы без него?

Попробуем пройти путь от знания о моём помешательстве, до заново открытой точки соприкосновения с другой стороны внутреннего покрова.

Я много это делаю. Мои мысли носят разбросанный характер. Каждый раз я воспринимаю кульминацию болезненно, чувствуя неспособность вести себя адекватнее. Любое изменение в жизни рождает во мне чувство, когда я ДОЛЖЕН это сделать. Затем следует повтор, возведённый в десятую степень.

Основная проблема заключена в невозможности найти усреднённый ответ. Хотя он, разумеется, имеется, но звучит не совсем корректно. А вот по поводу позиционирования… каждый человек, в зависимости от своих способностей, вполне смог бы поставить мне первоначальный диагноз.

Психолог мог бы увидеть в моём поведении уже далеко не новое заболевание «сексоголизм». Сверстники вполне списали бы это на: «Ты просто извращенец». Родители покраснели бы от неловкости, сославшись на возраст и развивающийся организм. Более опытные мужчины разглядели бы в таком поведении нехватку настоящих половых контактов (ведь заниматься шалостями с другим человеком — это «потная работка»). И так далее.

К сожалению (не моему), эти разношерстные ячейки будут правы по-своему. И при разговоре с каждым я бы говорил: «Да, это так, но не совсем».

Многослойность частенько пугает. Возможно даже не меньше, чем невозможность объяснить нескончаемое космическое пространство. Только если от вселенной можно оградиться хотя бы на время под крышей ограниченных стен дома, то от собственной многослойности избавиться почти невозможно. Она крепко засела в окопе, каждый раз напоминая о тщетности объяснить себя Миру.

Я такой разный для всех. Меня очень-очень много. И тебя, читатель, не меньше. Что нам делать? Единственный способ, который мне видится: смирение. Нужно научиться; Буквально насильно воспитать в себе толстую броню безразличия, бросив какие-либо попытки подпустить к себе другого человека ближе, чем на то позволяет социально сложившееся пространство.

Лично я постоянно