Человек, который умер смеясь - Дэвид Хэндлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За прошедшие сутки я стал нарасхват. В «Энкуайрер» предложили мне пятьдесят тысяч долларов за рассказ о последних днях Санни. В «Стар» сказали, что дадут больше. Меня пригласили на передачу «Доброе утро, Америка», изъявив готовность прислать съемочную группу для записи в больничную палату. И на «Сегодня» тоже. И на «Шоу-бизнес сегодня вечером».
Я снова стал популярен. Я был нужен всем, прямо как в дни моей славы. Но на этот раз я всем отказывал. Это сбивало их с толку. Они ничего не понимали. Им-то казалось, что мне привалила удача — вышедший в тираж писатель вдруг оказался связан с убийством звезды первой величины и получил шанс прилично заработать. Я бы тоже так считал, если бы смотрел на это дело со стороны. Но я был внутри.
Я дозвонился респектабельному пожилому джентльмену, руководившему издательством. Разговаривал он не особенно респектабельно — его обуревала жадность.
Он сообщил, что издательство планирует выпустить книгу Санни как можно скорее, собрав ее из порядка сотни страниц обработанных расшифровок, которые я успел сдать, и того, что я сумею выжать из оставшихся записей. Плюс фотографии и пространное послесловие от моего лица, описывающее обстоятельства смерти Санни и то, что случилось потом.
После этого издатель смущенно откашлялся.
У меня к вам один очень важный вопрос, молодой человек.
— Нет, не сказал, — отозвался я.
— Не сказал что?
— Он не сказал мне, из-за чего они подрались в «Чейсенс».
— Понятно. Очень жаль. Ну что ж, выясните, что сможете. Продолжайте брать интервью. Попробуйте повидаться с тем типом, которого они арестовали, с телохранителем. Вы же знакомы — вдруг он вам признается? И поддерживайте контакт с прессой в качестве эксперта. Это вам поможет, когда дело дойдет до рекламного турне книги. Но особо не распространяйтесь — нельзя же отдавать им наши сенсации.
— Боюсь, вам придется найти кого-то другого. Я не собираюсь продолжать работу.
— Но у вас же контракт.
— Контракт у меня был с Санни.
— Но… но мы же вели себя добросовестно. Мы о вас позаботились.
— Я верну вам деньги за больницу.
— Дело не в деньгах, молодой человек.
— Правда? А в чем?
— Книга все равно будет, с вами или без вас. Если ее не закончите вы, это сделает кто-то другой. Посторонний человек. Вы правда хотите, чтобы этот ваш проект закончился именно так? Не могу в это поверить. Оставайтесь в Лос-Анджелесе. Оставайтесь и закончите то, что начали.
— Меня это не интересует.
— Не могу в это поверить, — повторил он, похоже, искренне озадаченный. — Вы, наверное, не в себе. Это все травма. Подумайте еще, завтра поговорим.
Я повесил трубку и позвонил Ванде. Чтобы добраться до нее, мне пришлось сначала иметь дело с главой собственного агентства — в доме Санни трубку теперь снимал Хармон Райт. Моим самочувствием он не поинтересовался.
— Как ты там? — Ванда запыхалась, и голос ее опять напоминал голос той маленькой девочки на пляже.
— Мутно. А ты?
— Каждый раз, когда слышу шаги, поднимаю голову — кажется, он сейчас войдет в дверь. Наверное, я… просто не могу поверить в то, что случилось. Тут мама. И Хеши. Даже Гейб заехал на несколько минут.
— Правда?
— Он плакал, Хоги. Он сказал, что убийство Санни — это преступление против всех американцев. Они… полиция думает, может, это Вик.
— Может быть.
— И это после всего, что Санни для него сделал.
— Вик просто один из подозреваемых, ничего еще точно не известно.
— Тебя когда выпишут?
Пришла медсестра, принесла еще таблеток. Я проглотил их, запив водой.
— Наверное, завтра. Слушай, Ванда, я хотел тебе сказать, что я… извини, что я не попрощался.
— Да неважно. Ты здесь, и это главное. С Лулу все в порядке, но она по тебе скучает. И я тоже. Возвращайся.
— Они хотят, чтобы я закончил книгу.
— И я тоже хочу.
— И ты?
— Ну да. Он бы этого хотел. И потом, если не ты, найдется какой-нибудь пройдоха. Тебе надо ее закончить, Хоги.
— Допустим, я это сделаю. Все же выйдет наружу. «Чейсенс». Этот роман. Не смогу ничего пригладить, так уж я устроен.
— И хорошо.
— Но есть же еще твоя мать, надо о ней подумать. Это ее заденет, и… ладно, извини, что я об этом заговорил. Сейчас неподходящий момент.
— Да нет, ничего страшного, — успокоила она меня. — Я все как следует обдумала, честно. Та драка папы с Гейбом — тридцать лет прошло. Это уже древняя история. По-моему, пора сказать правду. Хватит секретов. Хватит этих чертовых секретов. Именно это и причиняет людям боль — секреты, а не правда.
— А что, если Конни с тобой не согласна?
— Согласна. Я точно знаю. Закончи книгу, Хоги. Оставайся и закончи ее. Так хочет Ванда.
Через два дня я снова въехал в гостевой домик — в ушах звон, на ребрах повязка, прямо-таки образец современного литнегра.
В тот же день издатель объявил, что я закончу книгу Санни. Пресс-релиз издательства намекал на то, что я знаю нечто о разрыве Найта и Дэя, о чем публика до сих пор никогда не слышала. Лос-Анджелесские газеты раскрутили эту новость на всю катушку. В конце концов, больше в деле обсуждать пока было нечего, кроме того, что Вик все еще находится под наблюдением психиатров. «Лос-Анджелес тайме» даже опубликовала мою старую фотографию с обложки «Нашего семейного дела», ту, где я стою на крыше нью-йоркского особняка в футболке и кожаной куртке, весь такой чертовски уверенный в себе.
Юный детектив Эмиль Лэмп подвез меня от больницы в своем служебном седане, таком же чистеньком, как он сам. Он крепко сжимал руль, держа руки строго в предписанном положении, и соблюдал все правила дорожного движения.
— Я надеялся, вы будете со мной сотрудничать, Хоги, — сказал он. — Мне показалось, что мы с вами договорились.
— Мы и договорились.
— Тогда откуда вся эта игра на публику? Почему я узнаю о ваших планах из газет?
— Это все издатель, я туг ни при чем. Я собирался вам сказать.
— Правда? — В его голосе чувствовалось сомнение.
— Правда-правда, — уверил я его. — Я все хорошенько обдумал и решил, что если я хочу защитить интересы Санни, то лучше остаться тут и закончить книгу. Мне нужна последняя глава, но пока ее у меня нет.
— Понятно.
— Еще я хочу
