В краю солнца - Тони Парсонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы медленно направляли каяк в дальний конец лагуны. Дельфин лежал спокойно и неподвижно, будто понимал, что мы пытаемся ему помочь, и не хотел нам мешать. Откуда–то сверху раздались аплодисменты.
На скале высоко над нами сидел Ник. Он с улыбкой поднес к лицу фотоаппарат и нажал на спуск. На нем была все та же рубашка поло и шорты цвета хаки, слишком плотные для такой жары. Но Ника это мало беспокоило: он все равно собирался возвращаться домой.
— Везучая рыба! — крикнул Ник.
Лицо Рори исказилось от ярости.
— Это не рыба! — прошипел он, стараясь не повышать голоса. — Это морское млекопитающее! Ник согласно кивнул:
— Тогда везучее морское млекопитающее. Знаете, сколько они на него пялились, прежде чем появились вы?
Он сказал еще что–то, но мы не расслышали. Мы приблизились к отвесной каменной стене, которая окружала лагуну, и неожиданно перед нами открылся вход в полуподводную пещеру. Кто–то из спасателей посветил вверх фонарем, и мы увидели, что свод пещеры облеплен летучими мышами. Их были тысячи — так много, что, казалось, весь потолок сделан из летучих мышей.
— Крыланы, — произнес Рори. — Здорово!
Один из спасателей приложил палец к губам. Рори кивнул и улыбнулся.
— Понимаю, — прошептал он. — Рот лучше не открывать, чтобы не прилетела какашка.
Я тихо выругался и всю остальную дорогу держал рот на замке.
Глубоко осевший под грузом пассажира каяк медленно продвигался вперед. Над головой у нас возились летучие мыши, издавая сухой, безжизненный шорох, похожий на шуршание палой листвы.
Впереди возник полукруг света, и внезапно мы очутились снаружи. На мгновение мы зажмурились, ослепленные после темноты пещеры. Спасатели собрались у кормы каяка и накренили его вперед, подбадривая афалину криками. Я едва успел оттащить сына в сторону, прежде чем она с плеском соскользнула в море. Афалина вспыхнула на солнце серебром, словно подводная молния, и исчезла.
Выпрямившись в воде и перебирая ногами, Рори смотрел на пустынную гладь океана. Спасатели тем временем завели каяк обратно в пещеру. Их веселый смех отдавался от каменного свода, пока не стих в отдалении.
Рори пристально вглядывался в даль, но смотреть, разумеется, было уже не на что.
— Папа, давай вернемся сюда завтра, — предложил он.
— Завтра мне надо работать. Прости.
Тем же вечером мы с Ником сидели на пляже Най — Янг. У самой воды дети играли с собакой, а мы любовались закатом, который расписывал небо огненными красками.
У нас за спиной Тесс объясняла молодой сотруднице какой–то гуманитарной организации, что за воду платить не нужно.
Палатка Тесс работала уже целую неделю. Я укрепил и расширил навес, так что под ним стало просторнее и прохладнее. На берегу я нашел стол для пинг–понга, и теперь он служил чем–то вроде барной стойки.
Я посмотрел на Тесс. Она улыбнулась и показала мне два больших пальца, прежде чем содрать целлофан с очередной упаковки. Хотя воды оставалось еще довольно много, спрос почти сошел на нет. Жизнь вернулась в нормальное русло уже через несколько дней. С водой, едой и электричеством перебоев больше не возникало. Теперь пора было отстраиваться.
К нам подошли Рори с Кивой. Между ними, повизгивая, подпрыгивал Мистер.
— А что случилось с вашей девушкой? — спросила Кива. — Мы видели ее по телевизору — очень красивая.
— Она уехала домой, — с улыбкой ответил Ник.
— Не хотите помочь мне искать индийских афалин? — спросил Рори. — Папа не может — ему нужно работать.
— Я завтра возвращаюсь домой. Мне тоже нужно работать.
— Вам нравится наша барная стойка? — спросила Кива.
— Отличная стойка, — улыбнулся Ник.
— И очень длинная, — добавила Кива. — Вообще–то это стол для пинг–понга, который папа нашел для мамы.
Ник рассмеялся:
— Длинному бару — длинная стойка!
Длинный бар, подумал я и улыбнулся.
Хорошее название. Тесс понравится.
Рори с Кивой не спеша направились к палатке, чтобы помочь матери. Ник погрузил пальцы босых ног в мягкий золотисто–белый песок Най — Янга и вздохнул. Расставаться с пляжем было нелегко.
— Итак, ты напишешь о дельфине статью? — спросил я.
Он кивнул.
— У журналистов есть поговорка: «Чем больше крови, тем выше рейтинг». Другими словами, больше всего на свете человек любит послушать про чужое несчастье. Но это неправда.
Он поднял на меня глаза.
— Больше всего люди любят истории, которые вселяют надежду. История дельфина как раз из таких.
Почти стемнело. Только у самого горизонта небо было покрыто тускнеющими красно–золотыми мазками.
— Чемодан уже собрал? — спросил я.
Ник кивнул. Он улетал следующим утром.
— В этом месте можно собрать тысячи разных историй, но прошло слишком много времени, и чудесных случаев спасения больше не будет… С тобой все в порядке?
Я думал о норвежском мальчике по имени Уле. Нашелся ли он? Этого я никогда не узнаю.
— Все хорошо. Значит, редактор хочет, чтобы ты вернулся?
Ник кивнул. Последние лучи солнца погасли, и ночь наступила так внезапно, словно Бог выключил свет.
— Сейчас бы пива… — проговорил Ник и повернулся ко мне, хотя и знал, что у нас только вода. — Что скажешь, Том?
Я взглянул на холм: в доме у Ботенов свет не горел. Скорее всего, они уже легли.
— Мне завтра рано вставать, — ответил я, — но если хочешь, могу отвезти тебя куда–нибудь на мотоцикле.
Ник ненадолго задумался.
— Давай тогда на Бангла–роуд. Слышал о таком месте?
Я отвез его на пляж Патонг.
Не успел он слезть с мотоцикла, как из бара выскочила девушка и кинулась к нему.
— Привет, красавчик! Привет, мой секси–секси мэн! Я делать тебя счастливый! Я о тебе заботиться! Я делать тебя очень–очень счастливый!
Одной рукой девушка обняла Ника за талию, другой взяла под локоть и таким манером сняла его с мотоцикла.
Он со смехом пожал девушке руку и сказал, что очень рад с ней познакомиться. В награду она одарила моего друга широкой белозубой улыбкой и в упоении стиснула его в объятиях, словно поверить не могла своему счастью. Потом она стыдливо одернула коротенькую кожаную юбку, точно боялась, как бы он не подумал о ней чего–нибудь плохого. Я видел, что Ник слегка ошалел, хотя и пытается это скрыть.
— Она ведет себя так, будто всю жизнь меня ждала! — сказал он, и его красивое лицо расплылось в довольной улыбке.
— Да, — кивнул я, — только ты особо не обольщайся — она и с Кинг — Конгом вела бы себя точно так же. Кстати, вот он — выходит из бара.