Хвостатая для мажора (СИ) - Нест Анна

Ремешок настырно облизывал мои бедра и ноги, и с каждым таким ударом я теряла контроль – вертелась, стонала, плакала. Когда я дергалась от свистящего ремешка, как от ударов тока, Артур принялся комментировать происходящее. Я не скажу, что его слова причинили мне дополнительные страдания, но и легче от них точно не было – было стыдно и страшно.

– Похоже, трусики недостаточно хорошо защищают твои бедра, Эрика. Я прав, моя дорогая?

– О да, хозяин. Да, они… они… мои бедра просто горят, – плакала я, переживая, чтобы Артур не назвал меня слабой рабыней. – Но я готова продолжать, хозяин. Я буду сильной девочкой…

– Что же, Эрика, это очень похвально, – боже, у меня был шанс выйти из воды относительно сухой. – Я хочу, чтобы вы не забывали, мои милые, что сегодня я выберу самую слабую – ту, которая не умеет себя вести – которая больше всего кричит. Именно она познакомится с инструментом для воспитания непослушных девушек, – надеюсь, я окажусь сильнее Николь и Мари. Пусть только сегодня. Я согласна на подобные условия... Но сегодня мне нельзя проиграть. О, не знаю, что творилось с двумя другими рабынями, мне же напоминание Артура прибавило сил. Надеюсь, их хватит надолго.

Глава 36. Так будет всегда

Нами руководил стыд и страх. Когда Артур опускал кожаный ремень на наши разгоряченные тела, мы стискивали зубы и сжимали руки. Колени еле заметно перемещались по дивану. Мы искали удобное положение… в котором обжигающие шлепки станут менее обжигающими, но оно не находилось. Заплаканные лица прикасались к обивке диванчика. Она впитывала слезы и немного успокаивала рабынь, даря ощущения уюта, комфорта и мнимой безопасности. Наши пальцы, как и судьбы, переплелись вместе. Мы старались не смотреть друг на друга, но и без этого знали, что происходит с каждой, ведь Артур наказывал рабынь одинаково.

Это был самый кошмарный день за все время, когда я жила у Артура. Возможно, мне казалось это, не знаю. Единственное, что я знала точно – так жить нельзя. О-о, хозяин с шумом опускал ремень на тела Николь и Мари, не забывая пороть им меня. Все, что нам было позволено – сжиматься в ожидании следующего шлепка, подставляя ему пылающую от шлепков плоть.

Да, ожидать было мучительно, мм… особенно, когда слышишь, как рядом с тобой наказывают другую девушку. И она стонет, плачет от боли и унижения, а ты понимаешь, что скоро придет твой черед. Но самое ужасное то, что ты не знаешь точно, когда ремень упадет на тебя. Порой Артур шлепал нас по одному разу, иногда он останавливался возле Мари или Николь и бил их несколько раз подряд. Таких ударов могло быть три или четыре, о, – и ты морально готовился к тому, что столько же раз сейчас шлепнут тебя.

Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как Артур поставил нас на колени, но думаю, что это продолжалось не менее получаса – мы практически себя не контролировали и были готовы кричать что есть силы, не думая о том, что будет потом... Слезы текли по щекам, тела сильно выгибало в разные стороны. Мы дергали ногами, тянули носочки или наоборот – опускали их. Думали, что если расслабиться, то переносить наказание станет легче. Как бы не так! Каждый раз Артур грубо одергивал нас и заставлял возвращаться в исходное положение. Похоже, ему нравилось чувствовать себя хозяином. Он чувствовал себя хозяином. Таким он и был для нас.

Только после того, как я получила около двадцати пяти ударов, Артур остановился и стянул с меня белоснежные трусики. Казалось, что от них уже ничего не осталось – настолько сильно Артур порол меня. Он приспустил белье до колен, и я заплакала пуще прежнего – не потому, что мне было страшно, о нет – я просто сгорала от стыда. Я извивалась и стонала от дичайшего смущения, и Артуру это, скорее всего, нравилось.

– Я удивлен, – сказал Артур. – Твоя задница, Эрика, такая красная. Она самая яркая из всех, – я надеялась, что это повлияет на решение Артура – что он назовет меня выносливой девочкой и отпустит. Конечно же, Артур не торопился делать подобное. – Хм, признаться честно, я пока не решил, кто больше всего заслуживает особенного наказания, – выходит, это могу быть я?.. – Каждая из вас кричала и жаловалась. Вы согласны с этим? – я кивнула. Думаю, что служанки тоже так сделали, ведь Артур больше не спрашивал нас ни о чем – ох, он лишь назвал имя той счастливицы, которой я ничуть не завидовала. И это была… была… каждая из нас. – Никто не смог перенести порку достойно, поэтому я считаю справедливым наказать всех. Вы согласны?

– О боже…

– Я привез отличную трость. Да. Ею раньше наказывали провинившихся учениц. А сегодня я накажу тростью вас. Ведь вы вели себя недостаточно хорошо и заслужили быть наказанными. Оу, тише, – отреагировал Артур на всхлип Мари. – Не надо плакать. Сегодня вы почувствуете что-то новое для себя. Новый опыт – разве это не прекрасно? – я была не против того, чтобы такой опыт получил Артур. – У меня для вас еще один сюрприз! – я уже ненавидела сюрпризы. – Речь идет еще об одном состязании, – в комнате стало совсем тихо – казалось, все перестали дышать, включая Артура. – Та, кто не сможет контролировать себя во время следующей порки, получит шанс познакомиться с новым орудием для наказания. Более того, она испытает его на себе, – мне стало очень плохо. Этот инструмент идеально подходит для воспитания девушек. Хах, он вам точно понравится…

Артур снова отошел к комоду и достал из уже открытого ящика небольшую трость. У нее была изогнутая ручка, сама трость выглядела устрашающе – довольно тонкая и гибкая. Я сразу же подумала о том, что ею можно повредить кожу... Артур принялся картинно рассекать тростью воздух, заставляя нас рыдать от страха и бессилия. Мы стонали и дергали попками, переживая о том, кому же достанется первый удар… Наши тела и так были красными – мне было страшно представить, что сделает с ними новое орудие для воспитания.

– Будьте смелыми и сильными, мои дорогие, – обратился Артур к своим рабыням, подойдя к нам максимально близко – так, чтобы было удобно нас шлепать. Я думала, Артур подойдет ко мне, но он решительно направился к Николь. Возможно, выбрал ее как самую сильную деву... Мне было плохо видно, что он делает с ней – картинку застилали слезы. Поэтому я вытерла их о диван и продолжила жадно ловить каждое движение Артура, рассчитывая на то, что эти подсматривания смогут подсказать, как нужно себя вести, когда хозяин примется меня пороть.

Я видела, как Артур вцепился рукой в плечо Николь, потом отвел трость и ловко шлепнул ею по попке служанки. Он особо не размахивался, наоборот – удар выглядел вполне безобидным. Но если судить по эмоциям служанки, он был болезненным. Стоило Артура лишь «прикоснуться» к верхней части поротой попки, как Николь издала громкий крик. Попка тут же опустилась вниз, словно пыталась уйти от следующего удара. У Николь уже не получалось притворятся послушной девушкой – она плакала и крутила головой, чтобы взглянуть Артуру в глаза. Наверное, Николь решила, что это ее может спасти. Какая же она наивная…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

– Боже! Хозяин! Хозяин! Я прошу вас… Ради бога! Умоляю! О, я не смогу больше выдержать! Это худшее, что мне приходилось испытывать! – кричала Николь. – Даже орешник не может сравниться с этим… с этой… с этой штуковиной. Умоляю! – похоже, она забыла, о чем совсем недавно говорил Артур – «та, кто не сможет контролировать себя во время следующей порки, получит шанс познакомиться с новым орудием для наказания».

– Что же, мне лестно слышать о том, что ты так высоко оценила мое приобретение, дорогая Николь, хм, – у постороннего наблюдателя могло сложиться впечатление о том, что хозяин похвалил Николь, но я прекрасно улавливала иронию в его словах. Он всегда так говорил с нами, когда шлепал и… имел. – И необязательно кричать об этом… – похоже, Артур был рассержен. – Но ты права, моя дорога малышка – эта «штуковина» действительно потрясающая. Мне почти не нужно прикладывать усилий, чтобы заставить вас кричать. Просто небольшой щелчок – и все. А сколько эмоций от порки. Какой эффект! Он длится, длится… а когда ты затихаешь, Николь, мне снова не терпится протянуть тростью по твоей попке, – Артур провел гибким орудием по спине служанки, и Николь от ужаса вцепилась в мою руку, от чего я тоже вскрикнула.