След сломанного крыла - Бадани Седжал

— Это были любимые цветы ее матери, — он роняет пульт на кровать. — Полагаю, она думает, что они будут напоминать мне о жене.

— О вашей жене?.. — удивленно спрашиваю я.

— Она умерла год назад. — Уильям сердит на меня и, как я вижу, на весь мир.

— Мне очень жаль.

Теперь моя очередь прервать разговор. Не стоит ни к кому подходить слишком близко. Не надо ни с кем делиться тайнами, мечтами и надеждами. Отдавая частицу себя другим, вы становитесь уязвимыми. Вы зависите от них, а ведь они могут оказаться не теми, кем вы их считали, не теми, кому можно доверять. И тогда вас настигнет разочарование. Поэтому лучше держаться от людей на расстоянии и не сближаться с ними. Я направляюсь к двери.

— Никогда не думал, что найду такую любовь, — вдруг говорит Уильям, и я замираю на месте. — Когда находишь настоящую любовь, так горько ее терять, — он выключает телевизор и отворачивается от меня. — Спасибо за фотографии.

Я тихо закрываю за собой дверь. Коридор полон врачей и медсестер, входящих в палаты и выходящих оттуда. Родные навещают пациентов, некоторые несут в руках воздушные шары, другие, устав от многомесячных посещений, приходят с пустыми руками. Я наблюдаю за ними, раздумывая о любви, связывающей людей. Во имя любви совершаются подвиги, люди жертвуют временем, деньгами, даже жизнью ради другого человека. Родители посвящают жизни воспитанию детей, работают от зари и дотемна, чтобы их обеспечить; дети любят сестренок и братишек так, будто они составляют единое целое. Здесь, в больнице, я вижу проявления любви каждый день. Я вижу, как члены семьи отдают своим больным родственникам все, что у них есть, в надежде, что это поможет излечить их.

Меня всегда удивляло, что некоторым людям удается заслужить беззаветную любовь. Возможно, я вытянула короткую соломинку и досталась моему отцу, чтобы у него была удобная жертва. А может быть, своей тайной, которую я храню в глубине души, я ничем не отличаюсь от него. Моя душа так же темна, если не еще темнее… Женщина, которую больше не бьют, но которая нуждается в воспоминаниях о побоях, чтобы выжить.

Марин

Она всегда сначала составляет план, а потом приводит его в исполнение. Это удается ей лучше всего и служит главной цели: поддерживать жизненный порядок. Она не делится своими открытиями ни с Раджем, ни с Джией. В случае необходимости она могла бы обратиться к Раджу, но она слишком уверена в себе. Она опасается, что муж будет ставить ей палки в колеса, оспаривать каждое ее решение. Жизнь Джии находится под угрозой, и для Марин это достаточная причина, чтобы начать действовать.

Первым делом она наняла частного детектива. Джия не должна заметить слежку матери и узнать о ее намерениях. Детектив смог сделать снимки, необходимые Марин для доказательства. Почти каждый день после школы Джия приезжала к Адаму. Отвозя девушку домой, парень высаживал ее за пару кварталов от дома, чтобы их не застукали. Игры, в которой Джия призналась родителям, не существовало. Никто из друзей не бил ее ради забавы. Джия подвергалась избиениям и, что еще хуже, собиралась подвергаться им и дальше.

Частный детектив провел предварительное расследование. Информация, которую он получил, заставила Марин сделать следующий шаг.

— Он проходил по делу об избиении еще подростком, — сообщает детектив.

— Кого он избил? — Марин назначила ему встречу в кофейне в Сан-Франциско, подальше от любопытных глаз.

— Бывшую подружку. — Детектив пододвигает к Марин лист бумаги. — Имя жертвы изменено, но вся относящаяся к делу информация верна. Вашему парню нравится бить девочек кулаками.

Марин быстро прочитывает строчки отчета.

— Как вы достали это? — спрашивает она, поднимая глаза на детектива. — Предполагается, что материалы детских судебных процессов закрыты.

— Вы наняли меня, потому что я лучший. Вы получаете то, за что платите. — Детектив делает глоток кофе. — Тогда парню было шестнадцать лет. Он отделался легким испугом и месяцем общественных работ.

— Сволочь! — Марин смотрит на фотографии, которые распечатал детектив. Рука Джии в руке Адама. Его рука собственнически обнимает ее за плечи. По большей части снимки сделаны перед домом Адама, несколько — в школе. — Однако эти снимки мало что доказывают.

— Конечно. Судя по моему опыту, насильники любят развлекаться вдали от посторонних глаз.

Марин согласна, но медлит с ответом. Ей хорошо известно, почему люди скрывают побои от других. Чем меньше людей об этом знают, тем безопасней чувствует себя насильник. — Есть что-нибудь еще?

— Как я уже сказал, когда его обвинили, ему было шестнадцать, — детектив откидывается на спинку стула и оценивающе смотрит на Марин. — С детьми обращаются не так, как со взрослыми.

— Я не понимаю.

Детектив снова протягивает руку и указывает ей на строчку на листе. Это дата рождения Адама.

— У него день рождения через неделю.

Адаму исполнится восемнадцать. Его будут судить как взрослого. Колесики в голове Марин начинают крутиться, и вскоре все становится на свои места. Поблагодарив детектива, Марин возвращается домой и предпринимает шаги, которые должны уничтожить Адама. Она звонит в службу защиты детей и назначает встречу. На этой встрече Марин предъявляет доказательства и излагает свои соображения. Вместе с социальным работником она детально разрабатывает план. Социальный работник соглашается прийти в условленное время.

— Джия, бети, кто-то звонит в дверь. Можешь открыть? — кричит Марин. Сегодня суббота, два часа дня. Марин сверила свое расписание с расписанием Джии, чтобы в нужное время они обе были дома. — Кто там, милочка? — спрашивает Марин, сидя в своем кабинете и зная ответ.

— Мам! — Джия напугана, чего и ожидала Марин. — Подойди сюда.

Марин медлит, не желая выдать, что причастна к происходящему. Она неторопливо осматривает себя в зеркале в ванной комнате и только потом появляется в прихожей. — Кто там?

— Мама, это социальный работник, — Джия в ужасе заламывает руки. — Я думала, что рассказала тебе…

— Джия, — Марин одергивает ее предупреждающей улыбкой, а затем здоровается с женщиной, с которой встречалась несколько дней назад. — Я — Марин, мать Джии. Чем могу вам помочь?

— Меня зовут Дебора. Я из службы защиты детей. Мы получили из школы сигнал о том, что девочку, возможно, избивают, — она оглядывает Джию, оценивая ситуацию. — Я пыталась позвонить вам, но не смогла, поэтому воспользовалась случаем и заехала.

— Понятно… — Марин картинно изображает удивление, но Джия слишком напугана, чтобы заметить подвох. — Поговорим в комнате? — Марин идет впереди. Бросив взгляд на часы, стоящие на каминной полке, она быстро прикидывает в уме. У нее есть почти час до прихода Раджа после тенниса. — Я же объяснила в школе, что моя дочь участвовала в игре, — она указывает на Джию, и та кивает ей в ответ. — Не слишком умная игра, но вы же знаете современных детей.

— Если дело только в этом, я долго не задержусь, — Дебора вынимает блокнот и ручку. Повернувшись к Джии, она произносит: — Мне нужны имена и фамилии друзей, с которыми ты играла.

— Зачем? — сдавленным голосом спрашивает Джия.

— Чтобы все проверить. Ну, назови имена.

Джия смотрит на Марин, ее взгляд умоляет мать вмешаться и спасти ее. «Именно это я сейчас и делаю».

— Назови имена, лапочка.

— Я не могу, — Джия непроизвольно сглатывает слюну. — Я не хочу, чтобы они попали в беду.

— Понимаю. — Дебора захлопывает блокнот, пристально смотрит на Джию, и, кажется, приходит к какому-то решению.

— Мне надо посмотреть на ушибы.

— Что? — Джия вздрагивает так, словно ее обожгли кипятком. — Нет!

— Мы сделаем это здесь, или я назначу осмотр в местном травматическом центре. Но мне надо видеть ушибы.

Дебора встречается глазами с Марин, между ними идет безмолвный разговор.

— Она не имеет права! Да, мам?

— Боюсь, что имеет, бети, — говорит Марин. — Покажи ей свои синяки. Ты же не хочешь в больницу?