История инакомыслия в СССР - Людмила Алексеева

В 1976 г. проблемой месхов активно занялся член Инициативной группы защиты прав человека в Грузии Виктор Рцхеладзе. Он ездил в Кабардино-Балкарию, на одно из мест поселения месхов, выступал перед ними на собранном в честь его приезда митинге, обещал им помощь грузинской интеллигенции.

Весной 1976 г. Л. Абашидзе и В. Абастуманели - делегаты месхов, считающих себя грузинами, приезжали в Тбилиси. Грузинские интеллигенты устроили в честь представителей месхов торжественный обед на квартире В. Рцхеладзе. Месхи добивались приема у первого секретаря ЦК КП Грузии Э. Шеварднадзе. В своем заявлении они просили до разрешения вопроса о возвращении месхов на родину принимать их детей в массовом порядке в грузинские школы-интернаты, обеспечить прием в грузинские вузы по 10-15 абитуриентов-месхов, посылать в места расселения месхов лекторов по истории и культуре Грузии, документальные фильмы о Грузии и т.д. Им удалось добиться лишь посещения помощника Шеварднадзе, но не его самого, и дело не продвинулось. [6]

Одновременно с обращением к Шеварднадзе месхи-грузины, живущие в Средней Азии, Азербайджане и Кабардино-Балкарии, направили письмо в Московскую Хельсинкскую группу, подписанное 1100 главами семейств (около 7,5 тысяч человек), с просьбой содействовать их возвращению в Месхетию или хотя бы в Грузию. Месхи-турки не обращались в МХГ, но предоставили ей в порядке информации резолюции своих VI и VIII съездов (последний проходил летом 1976 г.). Они требовали переселения в Месхетию или Турцию, а настроенные наиболее экстремистски говорили даже, что если проблема репатриации не будет разрешена, они станут выступать за отторжение Месхетии в пользу Турции и просили Московскую Хельсинкскую группу поддержать их. Руководитель Группы Ю.Ф. Орлов разъяснил им, что такое требование противоречит Заключительному Акту Хельсинкских соглашений и не может быть поддержано МХГ.

МХГ посвятила свой документ № 18 проблеме месхов.

«Мы утверждаем, - писали в этом документе члены Группы, - что и по отношению к месхам-грузинам, и по отношению к месхам-туркам советское правительство грубо нарушает свои обязательства в отношении национальных меньшинств, сформулированных в Заключительном Акте: “Государства-участники, на чьей территории имеются национальные меньшинства, будут уважать право лиц, принадлежащих к таким меньшинствам, на равенство перед законом”». [7]

Примечания

1. «Хроника текущих событий» (вып. 1-15), Амстердам, Фонд им. Герцена, 1979, вып. 7, стр. 131.

2. Там же, с.с. 131-134.

3. Там же, вып. 9, с.с. 217-219.

4. «Хроника текущих событий» (вып. 16-27), Амстердам, Фонд им. Герцена, 1979, вып. 19, с.с. 167-168.

5. «Хроника текущих событий», Нью-Йорк, изд-во «Хроника», 1974, вып. 34, с.с. 65-66.

6. Там же, 1976, вып. 41, с.с. 65-67.

7. Сборник документов Общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР, Нью-Йорк, изд-во «Хроника», 1977, вып. 3, с.с. 21-23.

ЕВРЕЙСКОЕ ДВИЖЕНИЕ ЗА ВЫЕЗД В ИЗРАИЛЬ

Бытовой антисемитизм никогда не прекращался в СССР. В послевоенное время он дополнился государственным антисемитизмом, который дошел до грани погрома перед смертью Сталина, несколько утих сразу после его смерти, но затем стал быстро прогрессировать.

На протяжении всего советского периода евреи были почти полностью лишены институтов национальной культуры (школы, пресса, кино, театр синагоги и т.д.). В последние годы стала совершенно очевидно тенденция оттеснить их от культуры вообще: чрезвычайно затруднена для евреев карьера в любой сфере деятельности; ни один народ не имеет таких стеснений в доступе к высшему образованию. Проведенный активистами еврейского движения и Московской Хельсинкской группой анализ состава принятых на механико-математический факультет Московского университета с 1978 г. в течение нескольких лет показал, что существует негласная норма приема для евреев, и что она примерно вдвое ниже нормы, открыто соблюдавшейся в царское время. [1] Стеснение в доступе к образованию - самая чувствительная из дискриминационных мер против евреев, так как стремление дать образование детям - одна из самых сохранившихся в еврейских семьях традиций.

И тем не менее национальная дискриминация не единственная причина явления, которое принято называть «еврейским движением за выезд в Израиль», и эта общепринятая формулировка не вполне соответствует его сути.

Во-первых, в этом движении участвуют не только евреи. Не могу сказать, сколько процентов от общего числа подавших документы на выезд в Израиль составляют неевреи - 5, 10, 15% или более, если учитывать членов смешанных семей. По сведениям 1977 г., лишь треть запросов, поданных в Риме на вызовы в Израиль, приходились на людей с еврейскими фамилиями. Среди самых активных борцов за выезд в Израиль неевреи - тоже не редкость. Известно, что из 11 осужденных на «самолетном процессе» двое - неевреи; среди арестованных в 1979-1980 гг. участников этого движения в Киеве по меньшей мере трое неевреи (Валерий Пильников, Иван Олейник, Виктор Яненко). Выпуск информационного бюллетеня движения за выезд в Израиль «Исход» начал русский - Виктор Федосеев. Среди демонстрантов в защиту узников Сиона были русские - Лидия Воронина и Олег Попов. Я не занималась специально сбором таких сведений, это первые пришедшие на память имена. Думаю, при желании можно собрать очень значительный список.

Во-вторых, действительной целью большинства участников движения является не Израиль, а эмиграция из Советского Союза: из выехавших по израильским визам лишь меньшая часть отправилась в Израиль, и с каждым годом эмиграции эта часть сокращалась.

Единичные разрешения на выезд в Израиль к родным выдавались и в сталинское время. Заметным в количественном отношении явлением это стало в 60-е годы (с 1960 по 1970 гг. выехали 4 тысячи человек). [2] Первыми получили эту возможность рижские евреи - настоящие сионисты, и они действительно выехали в Израиль. Эта первая брешь, пробитая в «железном занавесе», была большим достижением, одержанным благодаря жертвенности и энтузиазму сионистов из Советского Союза и огромным усилиям международных еврейских организаций. Но как только они пробили эту брешь, в нее устремились не только сионисты. Однако все три компонента этого процесса - советская власть, международное еврейство и подающие на выезд советские граждане - каждый по своим соображениям сгущают его национальную окраску.

Корни явления, называемого «еврейским движением за выезд в Израиль» не только национальные, а глубже и шире - социальноэкономические и политические.

Уезжают ученые, люди искусства и квалифицированные специалисты, которые страдают в СССР от отсутствия творческой свободы, свободы вообще и плохой оплаты труда. Уезжают рабочие - тоже из-за плохой оплаты труда и из-за невозможности легально бороться за улучшение своего положения. Уезжают люди, желающие заняться бизнесом, что нормально в свободном мире, а в социалистических странах грозит тюрьмой.

Думаю, что если бы получение разрешения на выезд было обусловлено принадлежностью не к еврейской, а к любой другой нации, даже русской, процент добивающихся выезда по отношению к общей численности этой избранной нации был бы не меньшим, чем сейчас доля подающих на выезд в Израиль по отношению к численности евреев в СССР, и движение это заслуживало бы название «движение русских (казахов, чеченцев и т.п.) за выезд Куда Угодно, лишь бы Вон из СССР», в такой же степени, в какой нынешнее движение за выезд по израильским визам может называться еврейским.

Сделав эти замечания, перейду к описанию того, что называют «еврейским движением за выезд в Израиль». Я тоже буду его так называть, поскольку евреи, в силу сложившихся обстоятельств, составляют все-таки большинство в этом движении, и его провозглашаемой целью является возвращение евреев на историческую родину.

С момента получения первых выездных виз быстро увеличивалось число заявлений на выезд и накапливалось число оказавшихся в «отказе». Отказничество наступает на неопределенный срок, и может длиться годами. Обычно оно сопряжено с понижением в социальном статусе (скажем, из инженеров в слесари, из научных работников - в сторожа или грузчики) или полной утратой работы и множеством других стеснений.

Отказников объединяет общее стремление вырваться из СССР и общее изгойство. И хотя цель каждого - уехать самому, они нуждаются друг в друге, хотя бы для того, чтобы посоветоваться о возможных шагах к достижению заветной цели, и естественно, - начинают совместно действовать ради этого.

Самой ранней формой совместных действий стали петиции к властям и открытые письма - индивидуальные и коллективные, не только с изложением проблем своей семьи и просьбой о разрешении на выезд для своей семьи, но и с протестами против нарушения права на эмиграцию, против национальной дискриминации евреев, против антисемитских кампаний в советской прессе. Петиционная форма движения до сих пор является наиболее распространенной. Заметный импульс еврейскому движению дала Шестидневная война (лето 1967 г.). Советские евреи пережили радость военной победы Израиля особенно остро. Она подняла их самоуважение, постоянно попираемое, так как свидетельствовала о воинской доблести их народа, прежде не признававшейся окружающими (очень распространенный в СССР предрассудок, что евреи «отсиживались» во время войны с фашистами в тылу, что они - плохие вояки; такие замечания были постоянными в арсенале антисемитов до Шестидневной войны и почти прекратились после нее). Усилившаяся в связи с этой войной антисемитская кампания в советской прессе вызвала, в отличие от прежних лет, резкий отпор в виде открытых писем в газеты с протестами против официального антисемитизма, соответствующие выступления на собраниях, собранных для осуждения «израильской агрессии» и т.д. Подъем национального духа евреев способствовал их сплочению, увеличилось число желающих уехать. Протесты против отказов стали направлять не только в советские инстанции, но и в газеты, и еврейской международной общественности, и в ООН.