Сыны Каина: история серийных убийц от каменного века до наших дней - Питер Вронский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неслучайно современная субкультура эротических ролевых игр БДСМ (бондаж, доминирование/дисциплина, садизм, мазохизм) выделяет «игры в подземелье» – пародию на эпоху Средневековья и Ренессанса – как главную психосексуальную тему. В ней отражаются двухвековые пыточные сессии, совершаемые охотниками на ведьм, отпечаток которых в коллективном культурном сознании обладает ярко выраженным эротическим подтекстом и влияет на наши сексуальные фантазии. Заглючившие строчки в коде культурной ДНК вынуждены мимикрировать, и социоисторическая травма спряталась за фасадом садистских фантазий. Конечно, в отличие от современной «игры в подземелье», во время Великой охоты все происходившее между охотником и ведьмой в настоящем подземелье осуществлялось без согласия на то последней.
Вот что об этом пишет историк и радикальная феминистка Мэри Дейли: «Очевидно, что преследователи издевались над психикой и телами ведьм, раздирая их на части. Желая облегчить пытки, ведьма была вынуждена сознаться в совершении тех действий, которые приписывали ей в своих сексуальных фантазиях судьи-мужчины. Они получали сексуальное удовлетворение от пыток, раздевания догола, наблюдения за групповым изнасилованием, вида ее искалеченного тела, вынужденного признания, подходящего под их эротические грезы, медленного угасания души и тела. Эти жуткие садисты создавали иллюзию существования каких-то других „дьяволов“, но на самом деле проецировали на них свои личные злые намерения, и это „зло“ на самом деле их зеркальное отражение…»
Дейли выделяет следующие моменты: «Существовала большая вероятность, что женщину, когда она раздевалась, насиловали подручные палача, как случилось с фрау Пеллер, женой судебного чиновника, на суде в городе Райнбах в 1631 году. Кстати говоря, в колдовстве ее обвинили из-за того, что ее сестра отказалась переспать с судьей Францем Бирманом, а это он председательствовал на процессах над ведьмами… Подобная предварительная пытка считалась столь незначительной, что во многих судебных записях ее опускали и отмечали просто: «Заключенная призналась без пытки»{199}.
Историк Энн Л. Барстоу пишет: «Пытки, применяемые мужчинами в отношении женщин, допускают проявления садизма и безнаказанные сексуальные домогательства. Когда палач Жан Минар из Камвре подготавливал Альдегонд де Рю к сожжению на костре, он осмотрел ее изнутри: рот и parties honteuses (фр. «постыдные места»). Желая добиться признания от Катрины Буарезонн, священник несколько раз капал горячим жиром на глаза, подмышки, живот, бедра, сгибы локтей и «dans da nature» – т. е. во влагалище. Она умерла в тюрьме, и причиной, несомненно, послужили травмы. Заключенную в тюрьму женщину могли изнасиловать, как случилось с юной, еще не достигшей половой зрелости Катариной Латомией из Лотарингии: над ней надругались дважды прямо в камере, после чего она едва выжила, а в нападениях обвинили дьявола… Охота на ведьм была ничем иным, как охотой на женщин. Тюремщики, стражники и палачи получали садистское удовольствие от истязания заключенных девушек»{200}.
Все эти омерзительные гинекологические орудия пыток – раскаленные железные щипцы, щупы, скребки, дробилки, когти, булавки и иглы – были предназначены для обезумевших охотников на ведьм, одержимых «злом», скрытым в женских гениталиях. В своей книге «Власть демонологов в Европе и чудовищная логика пыток в Раннее Новое время» историк Макс Дашу (Максин Хаммонд) пишет: «Осмотры гениталий при расследовании колдовства стали рутинной процедурой, и истинно верующие оправдывали это долгом. В тюрьме и пыточной камере преступники наедине с собой могли похвастаться и посмеяться друг с другом над своим «разоблачением колдовства». Любые физические отметины или особенности могли объявить знаками сделки с дьяволом, если же ничего такого не находилось, то они появлялись в ходе пыток. Мучители считали, что раз пойманные женщины – блудницы, то с ними можно совершенно безнаказанно творить все, что угодно.
Естественное строение вульвы и вагины охотники на ведьм считали отклонением от нормы и чем-то весьма подозрительным. В интимных местах жертвы всегда находили признаки сделки с дьяволом. Особенно досталось малым половым губам: их считали сосками, к которым прикладываются демонические любовники»{201}.
Некоторые историки-феминистки называют происходившее фемицидом, и здесь они совершенно правы.
Так почему в судебных записях того времени отмечены лишь несколько сотен серийных убийц-оборотней? Скорее всего, потому, что «обычные» организованные сексуальные убийцы удачно попали в струю миметического принуждения и получили отличную работу с потоком доступных жертв, попадающих прямо к ним в руки в тюрьму, спонсируемую церковью и государством. Великая охота стала воплощением фантазий тех самых студентов, которые в ходе опроса признались, что изнасиловали бы женщину, «если бы за это ничего не было», только тут ничего и правда не было. И даже наоборот.
Некоторые из мужчин даже получали награду за каждую изнасилованную, замученную и убитую «ведьму», как, например, самопровозглашенный английский «Генеральный ведьмолов» Мэтью Хопкинс в 1640-х. В то время как средняя дневная заработная плата составляла шесть пенсов, Хопкинс выставлял счета деревням за «очищение» от ведьм на сумму от шести до двадцати пяти фунтов{202}. Всего за один день в Челмсфорде в июле 1645 года Хопкинс приговорил к смерти за колдовство двадцать девять человек. В некоторых местах массовой казни подвергали сразу сорок – пятьдесят человек. Хопкинс настолько переборщил, что в конце концов парламентское расследование его деятельности вынудило его покинуть столь хлебную должность (по слухам, он сам был обвинен в колдовстве и повешен, но, вероятнее, ушел в отставку и потом мирно скончался){203}.
Точно так же, как Древний Рим известен своими зрелищами на грани жизни и смерти, Ренессанс проложил широкую дорогу для серийных изнасилований, увечий, пыток и убийств женщин по разным причинам, будь то сведение счетов ревнивыми соседями или отвергнутыми женихами, захват имущества, устранение конкурентов и соперников или просто убийство ради садистского удовольствия.
Возможно, мы никогда не узнаем, сколько женщин убили таким образом, но на самом-то деле неважно, сколько их было – сорок тысяч, сто тысяч или даже маловероятная цифра в девять миллионов: главное, что каждая жертва, подвергшаяся казни и пыткам, неважно, мужчина или женщина, была абсолютно невиновна. Разразилась эпидемия серийных убийств женщин, порожденная традицией судебных изнасилований и пыток, официально разрешенных церковью и государством. Лучшего определения этим событиям, чем образец миметического принуждения массовых серийных убийств на сексуальной почве, лично я, право же, подобрать не могу.
