Фейрум - Дарья Райнер

Поравнявшись с порогом комнаты, шаги направились дальше по коридору.

Она мотнула головой, пытаясь освободиться, но лишь стукнулась затылком о стену. Джеку тоже досталось: локтем под ребра. Он охнул, отступив на шаг. Револьвер пропал, как исчезают предметы в руках опытных фокусников.

Липа молчала. Джек глядел на нее широко распахнутыми – знакомыми – глазами.

– Кто ты такая? – Севший голос выдавал растерянность. – Фейрумная телепатка? Не верю, что мог сказать это… Хоть кому-то.

Он провел по лицу ладонью, будто снимая пелену, желая удостовериться, что на него не навели морок или хитрую иллюзию.

– Я уже сказала – Липа. Ты называл меня Деревцем. Говорил, твое прошлое – мое будущее. Теперь, видимо, все наоборот. Ты нужен мне, Джек.

Долгое мгновение протянулось между ними незримой нитью. Глаза в глаза. Сомнение. Мольба. Что-то вспыхнувшее из глубин памяти и передавшееся через взгляд.

«Пожалуйста, поверь мне».

За окном раздался колокольный звон. Часы на каминной полке пришли в движение: заиграла мелодия, закружилась между деревянными створками хрупкая плясунья. Таких часто помещали в музыкальные шкатулки; Липа обожала их в детстве.

Джек первым нарушил молчание. Хохотнул, будто говоря «да ну к черту».

– Доверие за доверие, Деревце. Я не могу сейчас уйти. Не с пустыми руками. Тебе придется мне подыграть.

– Ну уж нет! Никаких авантюр, пока не вытащим Игнаса.

– Кого? – Он вскинул брови.

– Ты не встречал его в Доме?

– Там ошиваются толпы транзитников. Я что, должен помнить каждого?

– Это важно!

Пальцы Джека сомкнулись на Липином запястье.

– Не сомневаюсь. Но пока – играем по моим правилам.

Приоткрыв дверь, он убедился, что коридор пуст, и рывком вытащил Липу за собой. Они пробежали до поворота и миновали лестницу. Вдалеке послышались голоса и высокий женский смех.

Липа не успела опомниться, как ее втолкнули в комнату поменьше и не столь роскошно обставленную. Судя по кровати – гостевую спальню.

– Мигом за ширму.

– Не хочешь поделиться правилами? – огрызнулась она.

– По ходу дела – непременно. Раздевайся.

Липа опешила. Угол ширмы скрывал от нее часть комнаты, но она слышала, как Джек любезно говорил с прислугой.

– Дженни, душа моя, непредвиденные обстоятельства. Дождливая погода, нерасторопный кучер… Моей спутнице необходимо платье взамен испорченного. – Скрипнула дверь, и часть разговора утонула в постороннем шуме. – Буду премного благодарен!

Кажется, Джек что-то передал девице – веснушчатой, не старше Липы, в традиционной одежде горничной с белым передником.

– Слугам принято дарить подарки, – вздохнул он, когда они остались вдвоем. – Часть викторианского этикета. А еще здесь принято опаздывать на светские приемы и курить только после заката. Чертовы англичане!

Липа только сейчас заметила, что Джек старательно имитировал британский выговор. Для нее почти не существовало разницы: все языки слышались как родной, с едва отличимыми нюансами.

Он поднял глаза.

– Ты издеваешься? Почему до сих пор одета? Вот уж воистину бревно! Сейчас Дженни вернется. Все надо делать в темпе вальса.

Толстовка полетела ему в лицо. Джек снес безропотно. Брошенные джинсы сначала уложил на кровать и лишь затем, чертыхнувшись, отправил за окно, впустив волну холодного воздуха.

Липа задрожала, сцепив зубы. Покосилась на служившие ей верой и правдой кроссовки.

– А с ними что делать? – Липа выставила ногу из-за ширмы.

– Юбкой прикроешь. Следи только, чтобы шнурок не развязался.

Она обняла себя за плечи, пытаясь согреться.

– Что дальше, Джек?

– Званый ужин. В пригласительной карточке сказано про танцы и спиритический сеанс. Еще одна причуда местной публики. Ах да, мы в лондонской резиденции Герберта Глэдстоуна, младшего сына премьер-министра. Гости соответствуют статусу хозяина. Сливки общества: от политиков до интеллектуальной элиты и Уильяма Йейтса с его очередной музой.

– И что ты здесь забыл?

Из-за ширмы раздался смешок.

– Засчитано.

– Мы не соревнуемся. – Хотя со стороны могло показаться именно так. – Та комната… Если не деньги и не ценности, тогда что?

– Рукописи, – ответил он неохотно. – Расшифровка алхимических манускриптов.

– Для Клирика?

Он издал странный звук.

– Еще чего! Ты знакома с падре?

– Благодаря тебе.

– Я, смотрю, времени не терял. Что ж в тебе такого, а, Деревце?

Риторический вопрос прозвучал безобидно, но и считать его комплиментом не стоило – скорее размышлением вслух, поэтому Липа промолчала.

Следом за деликатным стуком в дверь вошла служанка: Джек рассыпался в признательностях. Поразительно, как быстро менялся его голос: от резкого и требовательного до мягкого и располагающего к себе – как у профессионального актера. Или шулера.

– Вы наша спасительница, Дженни. Непременно замолвлю за вас словечко перед миссис Глэдстоун: хозяевам стоит напомнить, какой чудесный цветок растет под их крышей.

Липа ждала и мерзла, закусив губу. Жаль, под рукой не оказалось книги или подсвечника: нечем было запустить из-за ширмы. Осталось только кашлянуть, напоминая о себе.

Дженни справилась, не требуется ли миледи помощь, и, получив отказ, засеменила прочь. На Липу же свалился ворох одежды.

– Ты издеваешься? – Она весьма точно скопировала интонацию Джека. – Я не собираюсь наряжаться капустой и задыхаться в этих корсетах… корсажах… да чтоб тебя! – Она выронила пояс и запуталась в складках. На лбу мигом выступил пот. Кажется, перед Прослойкой она не пасовала так, как сейчас. От взгляда на дамские роскошества комок подступал к горлу.

– Там все просто. С панталонами и сорочкой разберешься. Далее – корсет и нижняя юбка. С крючками, так и быть, помогу, только шевели пальчиками, у нас не больше пятнадцати минут. Как и говорил, у аристократов принято опаздывать – на торжества никто не приходит вовремя, но во всем нужна мера. Согласно старине Парацельсу, одна лишь доза делает яд лекарством и лекарство ядом.

Он замолчал, прислушиваясь к тишине.

– Деревце? Ты там не усохла?

– Убита наповал. Ненавижу тебя, Джек.

– В самое сердце! Не знаю, как раньше, но сегодня ты в ударе.

Липа не удостоила его ответом.

Сорочка и впрямь налезла без проблем, а вот панталоны ставили в тупик: две штанины оказались раздельными и соединялись на талии завязками, оставляя шаговый шов открытым. Вот вам и нравы. Хотя с другой стороны… должны же как-то леди справлять нужду. Хоть с чулками и поясом разобралась – уже хорошо.

– Кажется, помощь понадобится раньше, чем я предполагал.

– Стой где стоишь.

Он рассмеялся.

– Не стану посягать на честь дамы. Но завязывай сзади.

– И откуда такие познания в женском белье? – Она была готова взвыть от неудобства. Спина под сорочкой чесалась, как назло.

– О! – Джек явно наслаждался ситуацией, несмотря на спешку. – Так ты хочешь знать? Если нет – подумай дважды, прежде чем спрашивать.

Она смахнула со лба влажную прядь, решив сосредоточиться на юбке с воланами и жестком корсете. Крючки действительно застегивались сзади. Ушибленная рука ныла, и от боли в глазах темнело: не хватало совсем чуть-чуть. Ну же!

Кажется, она застонала.

– Повернись и выйди на свет, – деловито и собранно, без прежней насмешки сказал Джек.

Она подчинилась. Бросила взгляд в зеркало: растрепанная и злая, с горящими щеками и в нелепых панталонах до колен. Такой, значит, он ее запомнил.

– Вдохни глубоко, – посоветовал он, – чтобы не было больно.

Она