Том 6. Дураки на периферии - Андрей Платонов

Интергом. Пища и гигиена.

Хоз. Хорошо. Пойдем теперь радикально ласкаться. Кроме чувства ничего не выдумаешь!

Интергом. Ах, Иоганн! Но куда?

Хоз. Вот сюда! (Указывает на тюремный кузов).

Интергом. Ну скорее только! Я вся завяла в дороге: без любви нет полной гигиены.

Уходят оба в плетеный кузов. Пауза.

Слышен напевающий голос Суениты, баюкающей ребенка. Она поет примерно следующее:

Спи, просыпайся не скоро,Спи и во сне не скучай,Вырастут наши коровы.Будем пить с сахаром чай.

Суенита (зовет). Дедушка Хоз! (Молчание).

Суенита входит на сцену, закутывая ребенка и прижимая его к своей груди.

Суенита. Но грудь моя тоже холодная стала… Куда же девать мне его, чтобы он согрелся? В живот спрятать опять? Там тесно, он задохнется. А здесь просторно и пусто, он умрет. (Разглядывает своего ребенка). Ты сильно мучаешься или нет? Скажи, что не сильно! Скажи мне что-нибудь! Что же ты закрыл глаза и молчишь! О чем ты думаешь сейчас один? (Плетеный кузов пошевеливается: оттуда начинают раздаваться редкие скрипящие звуки. Звуки эти повторяются. Суенита прислушивается, не уясняя причины этих звуков). Что это — едет кто-то далеко!.. Остановился! Приезжай скорее, нам скучно! (Склоняется).

Прибегает Антон.

Антон. Тело смертью томиться начинает! Сознание боюсь потерять! Народ умолк и дремлет-лежит.

Суенита. А он дышит еще?

Антон. Я всем велел дышать без остановки! Кто продышит до вечера, тому трудодень запишу!

Суенита. Не надо, Антошка! Это ошибка, у нас отчетность не примут!

Антон. Все не без ошибки, на ошибках учимся. Я десять дней продовольствия не ел — руки работают, тело мучится, а голова не думает ничего!.. (Мечется по сцене).

Суенита. Кому променять себя на хлеб и крупу для колхоза? Антошка, где взять мне еду для неевших? (Садится на землю в печали).

Звуки из плетеного кузова прекращаются.

Антон. Еду пора теперь организовать! Нагревай ребенка, храни его жизнь в запас будущности!

Суенита. Я храню его.

Антон. Он будет жить вечно в коммунизме!

Суенита (разглядывая ребенка). Нет, он умер теперь. (Подает ребенка Антону).

Антон (беря ребенка). Факт: умрет навсегда.

Клокочущий гортанный крик Интергом из плетеного кузова.

Суенита. Женщина где-то умерла!

Антон. Неважно, наука всего достигнет: твой ребенок и все досрочно погибшие люди, могущие дать пользу, будут бессмертно оживляться обратно к активности!

Краткая пауза.

Суенита. Нет, не обманывайте меня. Дай мне ребенка — я буду плакать по нем. Больше ничего не будет. (Берет ребенка у Антона).

Антон. Плачь сиди, как дождь. А мы будем рассматривать слезы как саботаж действия!

(Исчезает).

Из плетеного кузова выходит Хоз.

Хоз. Плачь, Суенита!

Суенита. Я вытерплю.

Хоз. Я слышал все, моя девочка! Как же нам жить теперь с тобой?..

Суенита. А ты выдумал еду для колхоза?

Хоз. Выдумал. Я задушил сейчас классового врага, и от него осталась пища — колбаса, масло, стабильное молоко. Хочешь кушать?

Суенита. Где?

Хоз. Возьми в тюремной избушке. Там лежит Интергом — моя бывшая европейская женщина. Я оборвал ей дыхание…

Суенита. За что ты убил ее?

Хоз. Она опасна для тебя и всего социализма — она опасней старого империализма.

Краткая пауза.

Суенита. Уходи от нас, дедушка Хоз.

Хоз. Некуда, Суенита.

Суенита. Найдется. Лучше уходи. Мы похороним твою женщину в могилу, мы наедимся своей едой… Ты пустяк!

Хоз. Где же мне быть, Суенита?

Суенита. Возьми и умри.

Хоз. Пора, пожалуй… Уже поздно стало на свете! Хотя тоже — юмористка! Что такое смерть? Сырье для глупейших стихий!.. Некуда исчезнуть серьезному человеку!

Суенита. Подержи моего мертвого сына. Я лицо пойду вымою в море. (Встает с земли, отдает ребенка Хозу и уходит).

Хоз (один к ребенку). Ты уже умер, маленький человек. Ты остывшая плоть Суениты, ты милый, маленький мой! (Целует ребенка). Ну что ж, давай ляжем рядом на землю, я тоже умру вместе с тобой. (Ложится на землю, кладет рядом с собой ребенка и обнимает его). Пусть в глазах потемнеет свет и сердце перестанет раздражаться… Боже мой, боже мой, — детский и забытый.

Являются Ксеня и Гармалов.

Ксеня. А где же Суня-то?.. Все спят, чего-то лежат, досадные какие!

Показывается Суенита.

Суенита. Сменяли траву?

Ксеня. Шут ее сменяет! Приказчика встретили колхозного: у вас полынь, говорит, одна растет, от нее шерсть у овцы не всходит, — жуйте ее сами впроголодь!.. Вот тебе и колхоз: помирай теперь! Эх, думали-гадали!.. Мой малый уж обомлелый лежит.

Суенита. А мой мертвый.

Гармалов. Кто мертвый?! (Бросается к ребенку, лежащему с Хозом). Слабый ты мой, чего ж я чувствовать буду без тебя!.. Я жить теперь сомневаюсь! (Ослабевает над своим сыном).

Хоз. Не шуми надо мной, гражданин, дай мне покой… Ксюша, принеси мне на ночь химикалия какого-нибудь!

Ксеня. Жижки тебе надо навозной, старый паралич! Хоть бы ты сдох, я бы съела тебя! (Кричит). Химия! Я все бельма выцарапаю тебе за судьбу нашу такую! (Исчезает со сцены).

Вбегает Антон.

Антон. Контрреволюция развязывает себе руки!! (Падает на землю от слабости. Снова поднимается). Это ничего, мой разум жив, идея цела полностью, в одном только теле лежит гнездо голода, а больше нигде! Я встану еще и брошусь вперед до победы! Да здравствует… (Забывается).

Гармалов (подымаясь от ребенка к Суените). Ты чего ж здесь дисциплину распустила, что еды нету и дети помирают?!

Суенита. Умер один наш ребенок: ты его хлебом обкормил. Больше никто — все живы. (Забываясь, напевает). Ну-лимбатуйя, нулимбатуйя, Аляйля бедная моя… (Хватает ребенка). Слабый ты мой! (Несколько успокаивается, кладет ребенка вплотную к Хозу). Согревай его!

Хоз. Я сам холодею.

Гармалов. Прочь горе! Опомнимся! Мы не семейство, мы все человечество! Пора теперь и трудиться — давай мне наряд, пока ум опомнился.

Суенита. Опусти в море этот тюремный кузов. Поправь на нем погуще колючую проволоку, мы рыбы наловим, мы тогда наедимся…

Гармалов. Ага, это рационализация, я понимаю! Я вентерь, я ловушку сделаю для подводной рыбы, я это знаю. А приманку где взять?

Суенита. Я дам ее тебе потом.

Гармалов. А веревку толстую?

Суенита. В колхозе сыщи.

Гармалов. Там нету.

Суенита. Тогда я волосы обрежу свои…

Гармалов. Не надо — я веревку пойду построю. (Уходит).

Суенита. Дедушка Хоз!

Хоз молчит.

Суенита. Дедушка! Вставай! Скоро вечер, разводи костер — мы уху будем варить.

Хоз молчит.

Суенита. Антошка! Вставай — скоро есть начнем.

Антон молчит.

Суенита (близко склоняясь к Хозу). Дедушка Иван! Ты притворяешься? (Ощупывает его). Нет, он умер уже: его нету!.. Дедушка! Не притворяйся, у тебя щека теплая… Дедушка Иван, ведь смерть — пустяк, а ты умер! (Тихо плачет над Хозом).

Антон. Неприлично глядеть, если плачут над чуждым человеком… У меня один глаз не закрылся — я все вижу!

Суенита. Он Карла Маркса знал и счетоводом у нас работал, вот я и плачу. Я хозяйка в колхозе, я должна его жалеть.

Антон. У меня чистый разум, а это диалектика! Слезам не возражаю.

Суенита. Спи, Антошка!

Антон. Сон без пищи заменяет хлеб. Я сплю.

Суенита. Если все помрут, я одна останусь. Кому-нибудь надо быть, а то плохо станет на свете, вот что.

Хоз (встает и садится). Думал, что умер, засмеялся и проснулся.

Суенита. Не будешь больше умирать?

Хоз. Не выходит ничего, девочка, смерть же — это вещь несерьезная.