Непостижимая концепция (антология) - Виктор Точинов

– Вы еще про вездеход спросите, – засмеялся Митрофан. – Михаил ваш, он…

Но договорить ему не дал крик ушедшего вперед Сухостоя:

– Не задерживаться! Митрофан, отстань от человека, следи лучше за дорогой.

Бородач кивнул Майнеру и, пропустив бойца, бредущего следом с каменным, словно неживым, лицом, пристроился замыкающим. Оружия у него не было, зачем? Здесь же нет зверья, Сухостой сказал, что воют не волки, а кикиморы. А каким оружием взять кикимору, Митрофан не знал.

Пару раз Сухостой тормозил отряд взмахом руки, остановившись вдруг на очередной кочке. Один из бойцов Майнера – с ходу, видно, не понял, что приказы проводника в подобных местах обсуждать не стоит, – в первый раз, скептически усмехнувшись, пошел дальше и через пару шагов провалился в топь. Недоверчивого смельчака насилу вытащили, утопив в трясине рюкзак. Больше желания выходить вперед Сухостоя ни у кого не возникало.

Топи пришлось обходить, но к Камням все равно вышли довольно быстро. На самом деле Митрофан рассказал верхолазу не всю правду – дело было не только в топях.

Сухой островок, на котором стояли сами камни, оказался довольно обширным. Он выступал метров на пять вверх из плоской, будто утюгом проглаженной поверхности болота. Имелась в нем и еще одна особенность – то серое марево, что заменяло в этих краях небо, словно расступалось над Камнями, и весь островок освещал довольно яркий желтоватый свет. Или свет только казался желтым из-за обилия пожухлой серо-желтой травы, покрывавшей островок густым ковром. Но солнца не было, не видно было даже просвета в клубящемся над головой сером вареве – просто остров выглядел ярче, как если на фото высветлить участок, не применяя изменения к остальному изображению.

Отряд поднялся по невысокому, но крутому склону, оказавшись у самой границы каменного круга.

– Ух ты! – выдохнул кто-то из охранников Майнера, увидев открывшуюся перед ним картину.

– Откуда это здесь? – сам верхолаз отреагировал более прозаично.

Выглядело место действительно странно, удивиться было чему. Огромные, некоторые в два человеческих роста древние валуны, покрытые выщербинами, оставленными отступившим тысячи лет назад ледником, стояли по кругу, практически по самой кромке округлого островка. Каждый из них – Митрофан знал, что каждый, хотя с точки, где они сейчас стояли, этого не разглядеть, – лежал на нескольких небольших, размером с кулак, камнях. Бородач так и не понял, чем являлись эти сооружения – странной игрой природы или делом рук человеческих. Правда, во втором случае, он не мог представить, как древние строители смогли поднять и так хорошо сбалансировать многотонные глыбы.

– Это с древних времен, – не особенно вразумительно объяснил Сухостой. – Желающие могут позавтракать. Внутрь круга не заходить!

Последние слова прозвучали как приказ, который не обсуждают. Сам же проводник воткнул свой длинный шест, с которым шел по болоту, в мягкую почву и поднялся выше, к камням. Он, не останавливаясь, пошел дальше, внутрь круга.

Остальные члены отряда присели на влажную траву, распаковав рюкзаки. В руках появились банки с синтетикой и консервами. Митрофан тоже не оказался исключением. Не проявил интереса к трапезе лишь Майнер, который так интересовался завтраком перед выходом из ночного лагеря.

Сухостой ходил в каменный круг всякий раз, как бывал здесь. Митрофан никогда не был внутри круга, Сухостой и ему не позволял туда подниматься. И что странный болотный проводник делал среди валунов, Митрофан не знал. Не мог понять. Отсюда, с кромки островка, он видел одно – Сухостой стоял в самом центре – и все. Никаких волшебных пассов он не делал, не припадал на колени и не бился в судорогах. И вот еще какая особенность, подумал бородач: его лица никогда не видно, Сухостой всегда становился спиной к спутнику.

Майнер проводил взглядом неспешно бредущего к центру островка проводника, потом резко встал и пошел следом. Верные телохранители тут же подскочили, уронив консервы на землю, но верхолаз осадил их жестом. Те с недовольными лицами остановились, однако не сели снова на траву, внимательно и с недовольством во взгляде наблюдая за действиями подопечного.

Верхолаз пересек условную границу, отделяющую запрещенную Сухостоем для посещения площадку от покатого берега. Ничего не произошло: молнии не ударили в него, и земля не содрогнулась.

– Что это?! – крикнул Майнер в спину Сухостою.

Проводник успел отойти довольно далеко, но его слова были хорошо слышны: тишина вдруг стала настолько плотной, что отчего-то даже перестала шуршать трава под ногами идущего верхолаза.

– Я же сказал: не ходить внутрь круга.

Сухостой тоже шел, еще не достигнув центра. Он говорил, не оборачиваясь, его лица, как и обычно, видно не было.

– А что должно случиться? Я упаду замертво сам или ты меня застрелишь? – Майнер не остановился. – Что это за камни? Я не о камнях спрашивал, когда платил тебе деньги, я прогулку по болоту не заказывал, мне вездеход нужен.

– Вездеход в самом центре «точки», – сказал Сухостой.

Митрофан, не поднимаясь на ноги, подполз к краю запретной площадки, наблюдая за происходящим между камней. Ему и самому было интересно, что же такое должно случиться, если зайти туда.

– Это сейды, – отозвался Сухостой.

Проводник достиг условного центра островка и остановился, опустив руки вдоль тела. Майнер приближался к нему.

– Святилища исчезнувших лопарей? – спросил верхолаз.

Сухостой резко повернул голову, почти обернулся, но, словно вспомнив, что смотреть назад нельзя, остановил движение.

– Ты хорошо осведомлен. Откуда тебе известно о лопарях?

– Подготовился. Я ведь и про тебя тоже кое-что знаю.

– Они не исчезли.

Сухостой все-таки повернулся. Отсюда, от крайнего сейда, у которого сидел Митрофан, до центра круга было никак не меньше двадцати метров, но бородач прекрасно рассмотрел глаза проводника, бросившего гневный взгляд на приближающегося верхолаза. Они были белыми, как вода, текущая по чистому льду.

Митрофан моргнул, прогоняя наваждение – видел он глаза Сухостоя, много раз, всего пять минут назад говорил с ним, глядя в них. Глаза у проводника были карими, не очень темными, но они сильно выделялись на фоне обильной проседи в падающих на лоб волосах.

Нет, не белые у него глаза, успокоил себя Митрофан, просто свет в них отразился. Тот странный свет, идущий неизвестно откуда, что заливал желтым маревом всю поляну внутри каменного круга.

Белые глаза были у старика, образ которого заставляет Митрофана просыпаться каждую ночь. Того самого, что промелькнул перед ним тогда. Митрофан видел его одно мгновение, даже секунды не прошло, но образ неестественно белых глаз впечатался в память намертво. Не бывает у живых людей таких глаз. Митрофан считал, что ему это все привиделось, потому что в следующую секунду, сразу после того, как белоглазый старик исчез из поля зрения, он потерял сознание. А вытащил его уже Сухостой, и глаза у него были обыкновенные, темные.

– Какое сегодня число? – ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Митрофан.

– Шестнадцатое, – послышался голос слева.

Митрофан повернулся, это был Андрей, один из бойцов Майнера, с которым бородач разговаривал вчера.

Стало быть, шестнадцатое уже. Это многое объясняло. Особенно стремление Сухостоя неукоснительно следовать какому-то известному ему одному расписанию. Хотя, чего проводник хотел добиться, Митрофан пока все равно не понимал.

– Откуда тебе знать? Тебя же только вездеход интересует, – сказал Сухостой. – Вернее, то, что внутри него.

– Не следует считать, что умеешь прятаться лучше других, майор Веденеев, – спокойно произнес Майнер. Он подошел к проводнику вплотную, внимательно всмотрелся в его глаза и, кивнув чему-то, пошел назад. – Идем к вездеходу.

Алексей Майнер привык повелевать, ему было плевать на странные правила, выдуманные Сухостоем. Он, судя по всему, отдавал себе отчет, что без проводника не доберется до вездехода, поэтому последняя реплика относилась именно к нему, а не к бойцам.

Сухостой выкрикнул что-то короткое, вырвавшееся из его гортани вороньим клекотом. Шкодин, замерший там, где его оставил проводник, внезапно встрепенулся и начал лихорадочно крутить головой, пытаясь сообразить, где он и как сюда попал. Все перевели взгляд на пришедшего в себя Михаила, и только Митрофан продолжал наблюдать за Сухостоем: проводник едва заметно улыбнулся, он был доволен тем, как все прошло. Знать бы еще, чего он ждет в конце пути, у вездехода.

Шкодин сделал несколько шагов назад, наткнувшись на вышедшего из круга Майнера. Он пытался отойти как можно дальше от топи, которая начиналась сразу за границей островка. Его голова тряслась из стороны в сторону.

– Смотри, куда идешь! – зашипел, оттолкнув Шкодина, верхолаз.

Майнер, похоже, не забыл, что Шкодин на него больше не работает. Теперь он предатель, он – пустое место, недостойное даже упоминания.