Расстановка - Константин Рольник

Сейчас его коренастая фигура, облаченная в строгий черный костюм, терялась среди высоченных стальных цилиндров, где шло брожение сусла. Оно шло пятые сутки, до получения готового пива оставалось ждать еще столько же. Затем нужно было отправить жидкость на дображивание и созревание.

Как всегда степенно, инженер вошел в цех, где пиво под давлением разливали в бутылки, укупоривали, налепляли этикетки и паковали в ящики. Рабочие уважали Муравьева, но побаивались — вечно сумрачный, с начальственной гримасой на желтом лице, он слыл хладнокровным нелюдимом. За все время работы он не приобрел на заводе ни одного друга — угрюмый взгляд его черных глаз отпугивал. Несколько раз Муравьев поневоле участвовал в ресторанных пьянках, по поводу разных событий в жизни сослуживцев, однако в пьяном виде еще более замыкался. В конце концов, с ним стали общаться лишь по официальным поводам. Похоже, инженера это устраивало.

Выслушав отчет начальника цеха и отдав распоряжение о погрузке продукции в фургон, он спросил, будто невзначай:

— Какой, вы говорите, конечный пункт следования?

— Школа МВД.

— Хм… На прошлой неделе эти оранжевые фургоны тоже забирали пиво для школы МВД. Что, с двенадцатой линии только туда забирают?

— Угу. Вообще-то, этим ведает отдел продаж. Но я припоминаю, что туда уже год берут с двенадцатой линии… Год, если не больше. Жажда у наших стражей порядка. — хихикнул начальник цеха — Не из Моксвы же им пиво везти для своих баров и кафе? У нас-то самое дешевое…

— Хм. Ну что ж… Надеюсь, после замены отстойного чана гидроциклонным аппаратом, оно станет еще дешевле. Повысятся объемы, вырастет прибыльность. Сейчас проверю, как идет монтаж гидроциклона… А вы давайте, грузите.

— Будет сделано! — кивнул подчиненный

Вместо осмотра гидроциклона Муравьев, однако, свернул по узкому коридору в другом направлении — к цеху дображивания. Работница, стоявшая за пультом, поздоровалась. В голосе ее слышалось опасливое почтение.

— Так, Лена — небрежно бросил Муравьев, криво улыбнувшись тонкими губами — Скажи, какие линии разлива обслуживает пятая установка?

— Двадцать восьмую… и двенадцатую… — нервно и чуть сбивчиво ответила работница

— Больше никаких?

— Вроде нет…

— Вот дополнение к регламенту. Со следующей недели пусть поток идет лишь на двенадцатую. На двадцать восьмой начнется ремонт, остальные заняты… Строго на двенадцатую! Никакой самодеятельности! Не вздумай мне технологию нарушать. Поняла, нет?

— Да… Конечно… Все ясно. С пятой только на двенадцатую…

— Четко рапортуешь! Вообще-то, молодец ты, Лена… Добросовестно работаешь… Мы тебя на премию скоро выдвинем, как лучшего оператора цеха.

— Вот спасибо! Зарплаты в обрез… Не знаю уж, как благодарить вас…

— Хм. Отблагодарить-то можно… Эти идиоты из лаборатории зарубили мое рацпредложение — добавить в наше пиво осветлитель-коагулянт, с таким трудом выписанный из-за рубежа. Так вот, хоть в виде эксперимента, но это надо попробовать. Я приду дня через три, а вы мне поможете — откроете на пятой заслонку часа на два, мы под давлением закачаем осветлитель. По моим расчетам, это вдвое уменьшит время естественного оседания взвешенных частиц. Они быстро слипнутся и упадут на дно, процесс ускорится. Это увеличит производительность и даст огромную экономию!

— О, вы так радеете о производстве! — льстиво произнесла работница, понявшая из всего монолога лишь одно: за открытие заслонки она получит солидные премиальные — Прекрасный у нас инженер, как заботится о деле!

— Это мой долг — криво улыбнувшись, повел рукою Муравьев — Путь каждый делает что должно — и будь что будет… Ну, бывай, Лена! Мне еще в дробильный цех и на склад полуфабрикатов надо зайти…

— До свидания, господин главный инженер! Еще раз спасибо! — оператор Лена знала, что Муравьев всего лишь заместитель, но хотела этой наивной лестью выразить благодарность за будущую премию.

Ярослав недоуменно пожал плечами, вышел из операторной. Он проследовал по коридору, мимо оглушительно гудящих вальцовых дробилок, вошел в безлюдный склад полуфабрикатов, запер за собой обшитую железом дверь. На территории пивзавода находилось множество помещений, сдаваемых предприимчивым директором под склады для коммерческих фирм. Арендную плату директор получал наличными и клал в свой карман, нигде не регистрируя прибыль, дабы избежать налогов. Месяц назад Муравьев нашел владельца одного из этих складов. Тот согласился принять на хранение мешки с товаром.

Партнеру не обязательно было знать, что в мешки расфасован крысиный яд, закупленный Ярославом на пригородной оптовой базе. Неделю Муравьев потратил на переброску мешков с частного склада в хранилище полуфабрикатов. Теперь мешки лежали вперемешку с пакетами импортного осветлителя, о котором Ярослав рассказывал работнице. Рядом высилась емкость для приготовления технологических растворов. Нажатием кнопки Муравьев подвел к открытой емкости ленточный транспортер, включил двигатель. Распорол верх мешка, и резким движением высыпал желтый порошок на черную зубчатую ленту…

Рэд сменил за свою бродячую жизнь сотни временных обиталищ, и быстро обживался на новых местах. Но после свежего горного воздуха и безграничного лесного простора, пыльное книгохранилище казалась неуютным. Тяжелые дубовые шкафы, тянущиеся вдоль стен от пола до потолка, делали узкую комнатушку еще теснее. Ни единый луч света не проникал извне в эту нору. Она казалась Рэду благоустроенной тюремной камерой. К тому же, как на грех, Рэд запнулся о массивную деревянную стремянку, прислоненную к книжному шкафу. «Вот невезение!» — подумал заговорщик, потирая свежий синяк на ноге — «Координация движений ни к черту. Да что ты будешь делать! На чердаке в тот раз руку занозил, сейчас вот ногу зашиб. Вредно для здоровья сидеть сиднем. Так всю форму растеряешь… Артур Новиков придет через двадцать минут. Что ж, отдохнем пока. »

Рэд, не снимая джинсов и рубашки, плюхнулся на застеленную тахту, закатил глаза к потолку. Однако полного расслабления не получалось — подсознание заговорщика обрабатывало сведения о Новикове:

«18 лет… Студент-историк, второкурсник. Из интеллигентной семьи. Живет вместе с родителями, подруги пока не имеет. Глубоко знает историю, проводит параллели между прошлым и настоящим. К подполью примкнул по чисто идейным мотивам: недоволен тем, что освободительную традицию нынешние власти очерняют. «Национальную идею» отвергает как бред и попрание логики. К патриотам себя не относит. Государство считает машиной подавления. Увлечен философией, выписывает журналы о ней. Ищет законы, управляющие развитием общества. Способен уловить новое, быть первопроходцем. Сторонник научного планирования экономики. Решителен, выступает за революцию. Контактный, имеет много друзей. Любит уникальные начинания, новые идеи. Часто выступает с докладами в клубе «Социум», хороший оратор. Мечтает редактировать правдивую газету для народа, имеет для этого все данные: прекрасный литературный стиль, грамотность, эрудицию. Очень любознателен. Кроме гуманитарных наук, интересуется техникой и программированием. Любимая музыка: социальный рэп. Любимое блюдо: яичница. В одежде предпочитает молодежный стиль. Хобби: чтение. Каникулы обычно проводит в городе. В группе сверстников держится замкнуто и независимо. Иногда его подводит легкомыслие. В пьяном виде бывает болтлив, но выпивает редко. Носит очки, близорук…»

Раздался условный звонок в дверь. Рэд быстро вскочил с тахты, и при этом застонал, схватившись рукой за ушибленную ногу. Садясь в кресло, подпольщик услышал из прихожей молодой голос, звонко назвавший пароль. Доктор Чершевский провел в книгохранилище кареглазого очкарика. Высокий лоб вошедшего обрамляли белокурые вихры. На щеках Новикова играл румянец.

В ответ на приветствие Рэда парень смущенно протянул ему руку, ладонью вверх. Затем кивнул и нерешительно пробормотал:

— Здравствуйте…

Было ясно, что парень мечтает о принятии в тайное общество, но боится отказа. Заговорщик начал эту беседу с особым удовольствием, потому что видел в Новикове повторение себя самого. Замкнутый водитель Каршипаев напоминал Рэда сегодняшнего — «железного» подпольщика. А восторженный идеалист Новиков походил на Рэда семнадцатилетнего, едва вступившего на путь борьбы.

«Да…» — сказал себе подпольщик, добродушно наблюдая за горячим юношей — «В таком возрасте человек еще не чувствует себя зависимым от капитала и государства, не связан обязательствами и свободен в познании добра и зла…»

Изучая досье, Рэд понял: молодой энтузиаст не вполне готов к роли конспиратора. Однако его замечательный литературный стиль и глубокая историческая эрудиция окажутся полезны. Разговор складывался легко и плодотворно. Оба собеседника превыше всего ставили разум, универсальную истину и борьбу за справедливость. Приглаживая рукой растрепавшиеся белокурые вихры, Новиков с возмущением обличал преступления режима, гнусность его «национальной идеи» и религии, а в особенности — попрание официозными журналистами всякой логики, научной честности, исторической добросовестности.