Тот, кто назначен судьбой - Татьяна Алюшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он переживал нечто близкое к благоговению, когда наконец смог ласкать ее грудь, сводившую его с ума своей недоступностью все эти дни, и поражался, видя ее невероятный искренний отклик на каждую его ласку, на каждый поцелуй.
Ничего подобного Саргин за всю свою жизнь не переживал и не испытывал в постели, потому что четко соблюдал одно свое железное жизненное правило – никаких чувств, кроме желания, симпатии и благодарности за хорошо проведенное время, с женщинами себе не позволять. Да и не было такой женщины, которая могла бы вызвать в нем влюбленность или нечто большее, чем обычное сексуальное влечение, слишком хорошо он разбирался в людях и их мотивах. Не было. До встречи со Степанидой.
А тут он недоглядел и не поберегся!
И то, что происходило сейчас с ним, с ними, между ними, потрясло его – это другой уровень чувствования, другой какой-то, совершенно иной секс, который и назвать-то таким эпитетом невозможно, другие ощущения, эмоции – и он позволил себе насладиться ими и пережить их сполна! И брал ее то неистово и мощно, то нежно и медленно, переживая нечто невероятное, в конце испытав такой оргазм, от силы ощущения которого Тимофей прижал Стешку к себе и поцеловал совершенно неистово, расплющивая ее губы своим ртом и чувствуя, как в его горле вибрирует ее победный крик.
– Какое великое, бездонное, втягивающее в себя небо, – шепотом сказала Степанида, глядя в окно над кроватью.
– Тебе надо отдыхать и спать, – лениво заметил Тимофей, не открывая глаз.
– Не хочется, – призналась она. – У меня до сих пор все дрожит внутри от потрясения.
– У меня тоже, – без смущения и привычной скрытности ответил он.
Открыл все-таки глаза, передвинулся на кровати, приподняв и устроив Степаниду таким образом, чтобы она лежала на его животе, а ему было видно ее лицо.
– Совсем спать не хочешь? – переспросил Тимофей.
– Совсем, хотя чертовски устала, даже шевелиться не могу.
– Я давно хотел тебя спросить. Когда у тебя была высокая температура, ты в бреду почему-то звала папу, а не маму. Почему? Ведь даже дети, которые никогда не знали маму, взывают именно к ней.
– Ну, ты же очень умный и наверняка понял, что это значит, что папа у меня есть, а мамы не было, – все смотрела в звездное небо Стеша.
– Умерла?
– Нет.
– Расскажи о себе, – попросил он.
– Саргин, – повернув голову и поудобней устроившись на его животе, заметила Степанида, – если я правильно поняла твое особое предупреждение, то ты не вступаешь с женщинами в эмоциональный контакт. А просить даму рассказать о себе – это как раз, сообщу я тебе, нечто вроде доверия и той самой эмоциональной близости, которой ты так старательно избегаешь. Парни, любящие свободу, не интересуются историями жизни других людей, особенно девушек.
– Ну, в общем и целом ты права, – согласился Тим с ее версией, – но дело в том, что ты сама по себе удивительное исключение из любых правил, в том числе и из моих. И мне ужасно интересно про тебя узнать побольше.
– Из первых уст, – подсказала Стеша и напомнила: – Если учесть, что при желании всю информацию обо мне ты можешь получить в течение получаса.
– Кстати, – более серьезно сказал он, – это тоже любопытно: откуда ты так много знаешь о моей службе?
– Ну, ты же точно понимаешь откуда, даже странно, что спрашиваешь, – удивилась немного Степанида, посмотрела на собеседника и решила-таки: – Я расскажу тебе о своей жизни. Только с одним условием: в ответ ты расскажешь мне о своей. Правду. И ответишь на все мои вопросы. Правду.
Он долго внимательно смотрел ей в лицо, разглядывая и принимая не самое простое для себя решение.
– Хорошо, но отвечу только на те вопросы, на которые смогу, – пообещал Тим.
– Ну, хоть так, – согласилась она и предупредила: – Только знаешь, я все-таки действительно устала и могу отключиться и заснуть во время рассказа.
– Ничего, – улыбнулся ей Тимофей, – завтра целый выходной день, с баней и неторопливым продолжением застолья узким кругом. Времени будет предостаточно, и ты сможешь продолжить.
– Ну ладно, – согласилась Стеша и начала повествование: – Тогда, наверное, надо начать с папы. Ну, кто у меня папа, ты знаешь. – Она сделала небольшую паузу, вздохнула смиренно и закончила: – Кадровый боевой офицер, генерал-лейтенант ВДВ Варсавин.
У Тимофея напрягся пресс на какое-то мгновение, затем медленно расслабился, Саргин посмотрел на девушку изучающим взглядом и спросил нейтральным голосом:
– Геннадий Андреевич?
– Да, – подтвердила Стешка почти весело и поинтересовалась: – Вы знакомы?
– Приходилось пересекаться как-то по службе, – неохотно ответил Саргин и все смотрел на нее внимательно. – Почему ты решила, что я знаю, кто твой папа?
– А разве Славин тебе не сказал? – поразилась Стешка и, перекатившись на локти, чтобы лучше видеть лицо собеседника, всмотрелась в его выражение.
– Нет, – отрезал Саргин.
– Странно, – дивилась Стеша. – Я была уверена, что он тебя первым делом посвятил.
– Вот мне и интересно, почему не посвятил? – усмехнулся невесело Тимофей.
– Думаю, я знаю почему, – успокоилась Степанида, улыбнулась и снова легла на место, устроившись головой у него на животе. – Он не хотел, чтобы это знание мешало тебе общаться со мной, он же видел и понимал, что ты мной серьезно заинтересовался.
– А Василий знал или ты ему сказала?
– Разумеется, знал, – подтвердила Стешка и объяснила: – Папа никогда бы не отпустил меня куда-то в тайгу жить на какой-то там непонятной заимке у неизвестного егеря, если б не навел о нем справки и не доверял бы этому человеку абсолютно. Он позвонил Славину и побеседовал, они, оказывается, знакомы, пересекались на одних учениях.
– Наверное, ты права, – подумав, согласился Тимофей.
– А если бы ты знал, – с расстановкой спросила она, – не стал меня соблазнять и приглашать на сеновал?
– Ну, вообще-то это ты меня соблазняла, – на полном серьезе заявил Саргин, но, подумав, признался: – Нет, меня бы знание того, кто твой отец, уже не остановило бы. Я слишком завелся и хотел тебя. – Он посмотрел-посмотрел на Степаниду и усмехнулся: – Вообще-то сам дурак, – и погладил ее нежно по голове. – Чувствовал же, что витает в воздухе какая-то недосказанность, связанная с тобой, но не поинтересовался, не разузнал до конца, – и вздохнул расстроенно. – Расслабился я тут с вами на отдыхе-то.
– Ну, не все же воевать, иногда и расслабиться надо, – резонно заявила Стешка и спросила: – И ты теперь жалеешь, что связался с генеральской дочкой и затащил ее на сеновал?
Он резко подхватил Стешу под локти и рванул к себе вверх – лицом к лицу, обнял, прижал и зашептал горячо: