Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты - Диана Чемберлен

Ступив в воду, Оливия поежилась. Алек придержал доску, чтобы она могла на нее взобраться. Ее лицо выражало крайнюю сосредоточенность.

– Поставьте ноги по обе стороны мачты, – подсказал Алек.

– Это мачта?

– Верно. – Он подал Оливии руку, чтобы она могла встать в полный рост. – Теперь хватайтесь за веревку. Вам придется потянуть ее на себя, чтобы поднять парус из воды. Немного согните ноги. Вот так. Спину держите прямо и используйте только силу ног, чтобы поднять парус.

Оливия осторожно перебирала руками веревку, парус слегка приподнялся, поймал ветер, и серф вывернулся у нее из-под ног. Оливия вскрикнула и с громким плеском упала в воду. Алек обошел доску, чтобы помочь ей, но увидел ее смеющееся лицо.

– Мне следовало предупредить вас об этом.

– Предлагаю перейти на «ты», – сказала Оливия, отжимая волосы.

– Согласен, давай на «ты».

Алек снова взобрался на доску, чтобы показать, как правильно выбирать парус из воды.

Оливия провела больше времени в воде, чем на доске, но она была настоящим бойцом. Пару раз она хохотала над собой до слез. Алек еще ни разу не видел ее такой раскрепощенной и не сомневался, что Оливия нечасто дает себе волю.

Она взбиралась на доску, кажется, уже в сотый раз, когда лямка купальника соскользнула с ее плеча, и Алек увидел, что на этом месте на коже осталась ярко-белая полоса.

– Ты сгорела, – заметил он. – На сегодня хватит.

Оливия села на плед, зубы у нее стучали. Алек накинул ей на плечи полотенце, принялся растирать ее и тут же отступил, неожиданно осознав всю интимность этого жеста. Золотые звенья цепочки лежали на порозовевшем от солнца холмике груди, и он отвел взгляд.

Достав из багажника «Бронко» пляжный зонт в зеленую и белую полоску, Алек установил его над Оливией. Сам он улегся на солнце, наслаждаясь теплом лучей.

– Как же так вышло, что ты не научилась плавать? – спросил Алек. Он сам большую часть детства провел на реке Потомак, плавал на каноэ, занимался водными лыжами.

– Я никогда не жила рядом с водой.

– Где ты выросла?

– В центральной части Нью-Джерси. Ты слышал о городке Пайн-Барренс?

– Это там родственники женятся между собой и производят на свет, гм… – Алек замялся, подбирая подходящие слова, – не слишком удачное потомство?

Оливия насмешливо фыркнула:

– Ты правильно вспомнил, но в отношении этого городка пресса сильно перестаралась. Браки между родственниками там скорее исключение, нежели правило. Знаю, о чем ты подумал. Пусть я и не умею плавать и серф меня не слушается, это еще ни о чем не говорит.

Алек улыбнулся, глядя в ясное высокое небо удивительного синего цвета. Такого неба он не видел больше нигде.

– Вчера вечером Пол был у меня. Мы проводили очередное заседание.

Оливия резко выпрямилась. Золотая цепочка на мгновение оторвалась от кожи и тут же снова скользнула в ложбинку между грудями.

– Ты ему ничего не сказал?

– Нет. – Алек взглянул в ее встревоженное лицо. – Я же обещал тебе этого не делать. А вот твой муж сказал нечто такое, что может показаться тебе интересным.

– Что? Повтори мне все, что он говорил. Каждое слово, прошу тебя.

Алек снова не смог удержаться от улыбки.

– Прости, я не вел стенограмму. Мне и в голову не приходило, что от меня потребуют подробного отчета о встрече с ним.

Оливия помолчала.

– Ты на меня сердишься?

– Нет. – Алек прикрыл глаза рукой, чтобы отчетливее видеть ее. – Почему ты так решила? – Вдруг он в самом деле говорил зло? Да и злился ли он? – По словам Пола, только он виноват в том, что ваш брак не удался, и он явно совершил ошибку, когда ушел от тебя.

Оливия прижала руку к губам.

– Он это сказал?

– Да. Мне показалось, что у него депрессия. Пол явно подавлен.

– Не могу поверить, что Пол считает свой уход ошибкой. Он сказал именно так?

Алек вздохнул:

– Думаю, да. В следующий раз, Оливия, я запишу наш с ним разговор на магнитофон, обещаю тебе.

Оливия снова легла на плед.

– Я уже собиралась сдаваться.

Алек рассказал ей о сбитом на шоссе жеребенке и о том, как Пол самоотверженно помогал накладывать швы.

– Алек, прошу тебя, не говори Полу, что я беру уроки у Тома, – неожиданно попросила Оливия. – Ты ведь не упоминал об этом, правда?

Алек нахмурился:

– Чего ты так боишься?

– Это слишком сложно объяснить. – Оливия не смотрела на него. – Просто не говори ему, и все, пожалуйста.

Несколько минут оба молчали, а когда она заговорила снова, ее голос звучал очень тихо:

– В четверг мне будут делать амниоцентез.

– Страшно?

– Нет, но… – Оливия пожала плечами. – Думаю, всегда надо быть готовой к тому, что что-то пойдет не так. Мне просто неприятно проходить через эту процедуру одной… Дело даже не в самой процедуре, а в том, что мне придется ждать результатов без Пола.

– Знаешь, Оливия, думаю, кому-то из нас надо сообщить твоему мужу, что мы с тобой друзья. Пусть знает, что ты не сидишь одна в четырех стенах и не ждешь его возвращения двадцать четыре часа в сутки.

– Но ведь именно это я и делаю. Я буду ждать его всегда. – Оливия устало вздохнула. – А как ты сам, Алек? – неожиданно спросила она. – Ты справляешься с собой?

– Нет. – Он снова закрыл глаза, не в силах смотреть на яркое солнце. – Еще не пришло время, да мне и не на кого было отвлечься. Есть одна женщина, у нее на меня виды, но меня она не интересует.

– И кто она?

– Соседка. Ее зовут Нола. Много лет она была другом семьи. Анни всегда говорила, что Нола «положила на меня глаз», но тогда я ей не верил. А теперь понимаю, что она была права. Нола частенько наведывается к нам, звонит узнать, как у меня дела.

– А тебя она не интересует?

– Ни в малейшей степени. – Алеку захотелось сменить тему разговора. – Ладно, слушай. Я договорился о двух выступлениях на радио в следующую субботу и на собрании защитников маяков в Норфолке. Хотелось, чтобы ты выступила хотя бы на одном из мероприятий. – Он посмотрел на Оливию. – Ты в субботу свободна?

– У меня и в самом деле выходной, но после того, что ты рассказал, думаю, мне надо попытаться спасти свой брак и провести время с Полом.

– Hу да, конечно. – Алек расстроился, но постарался не показать виду. – Ты права. – Он оперся на локоть и взглянул Оливии в глаза. – Расскажи ему об этом. – Он легко коснулся ее живота кончиками пальцев. – Расскажи ему о ребенке.

– Нет. – Оливия резко села, убрала волосы с лица. – Я хочу, чтобы Пол вернулся только ради меня.

Алек потянулся за футболкой.

– Думаю, пора тебе поближе познакомиться с Внешней косой. Посмотрим, на сколько тебя хватит.

Алек повез Оливию в Джоки-Ридж. Она не раз видела огромные дюны с шоссе, но ей и в голову не приходило пройтись по ним. Оливия надела поверх купальника шорты, Алек одолжил ей футболку и намазал ее обгоревший нос защитным кремом. Поднялся ветер, и дюны меняли очертания буквально у них под ногами. Запыхавшись, они добрались до самой высокой точки и сели там, наблюдая за серфингистами на ярких досках.

Потом Алек повез Оливию к маяку Боди-Айленд. Они обошли его кругом, глядя вверх на башню, выкрашенную черными и белыми полосами, пока Алек рассказывал ей историю этого маяка. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не повез Оливию к Киссриверскому маяку, тем более что сам просил ее рассказать о нем другим. Алек уговаривал себя, что от того места, где они находились, до Киссривер было далеко. Хотя он знал истинную причину своего нежелания. Киссриверский маяк принадлежал ему и Анни. Он не был готов поделиться им с кем-то еще.

Они рано поужинали и отправились обратно к Рио-Бич, где осталась машина Оливии.

– Когда ты снова вернешься к работе, Алек? – поинтересовалась Оливия.

– И ты туда же! – воскликнул он.

– Такой длинный отпуск вряд ли пойдет тебе на пользу.

– Это все потому, что ты трудоголик.

– И мне нужны деньги.

Алек свернул на парковку и заглушил мотор.

– Жизнь Анни была застрахована. – Он посмотрел на Оливию. – Мне это казалось странным. Оформить страховку на триста тысяч долларов женщине, которая зарабатывала в год тысяч пятнадцать в лучшем случае и большую часть из них отдавала. Или тратила их на страховые взносы. – Алек усмехнулся. – Для меня это было ударом. Том нашел страховку, когда разбирал вещи Анни в мастерской.

– Почему она застраховала свою жизнь?

Алек не отрывал взгляд от океана.

– У меня два объяснения. Либо Анни знала, что в случае ее смерти я буду настолько сломлен горем, что просто не смогу работать. Либо к нам домой явился страховой агент, и она подписала документы, чтобы не огорчать его отказом. – Алек покачал головой. – Думаю, именно поэтому моя жена просто раздавала большую часть своих работ. Она так и не преодолела неуверенность в себе. Анни никогда не верила, что кто-то может любить ее лишь ради нее самой.

– Люди работают не только ради денег, – заметила Оливия. – Тебе же нравится оказывать помощь больным животным? Ты просто преобразился, когда рассказывал о пострадавшем жеребенке. Почему бы тебе не возобновить практику, пусть пару раз в неделю?