Отмель - Илья Сергеевич Ермаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маму прорвало на слезы.
Она больше не могла держать себя в руках.
Она упала лицом Бабушке на грудь, выпустила полотенце из рук и заплакала.
– Прости. Прости меня, мамочка. Прошу. Не оставляй меня сейчас. Не надо. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, как нам быть дальше. Я не понимаю… не понимаю, что я должна…
Мама почувствовала касание легкой руки по своему затылку. Рука перешла по голове ко лбу и остановилась.
Мама повернула голову лицом к Бабушке и увидела, как та улыбается. А в глазах ее стоят слезы, переливающиеся в языках пламени свечи.
– Я должна их спасти. Я не могу их оставить здесь. Я не хочу оставлять тебя, мама. Не могу! Не могу! Почему я должна это сделать? Ты значишь для нас всех больше, чем ты думаешь. Ты знаешь это? Я не могу без тебя. Не могу. Я не справлюсь с этой ношей. Пойми. Я просто не выдержу. Что мне делать? Скажи… прошу! Что мне делать?
Она вытирала слезы и подвигалась к Бабушке ближе.
– Я просто хочу быть рядом с тобой, мама. Слышишь? Всегда. Как ты всегда была рядом со мной. Мы не можем друг без друга. Я умру. Слышишь? Я умру без тебя! Я просто не могу справиться с этим… Меня одной мало. Меня не хватает. И я так… устала… ты бы знала. Мама. Как же я устала. От всего этого кошмара. От постоянного страха. От собственного страха! Мама! Я так устала! Сколько это еще будет продолжаться? Сколько? Когда оно все закончится? Когда оно… уйдет?
Мама постаралась взять себя в руки. Она поднялась и продолжала протирать кожу Бабушки сначала влажным полотенцем, потом сухим.
– Я всегда мечтала быть такой же, как ты. Понимаешь? Такой же способной принимать любые решения, находить выход из сложных ситуаций, общаться с людьми так, как это делала ты и не бояться с ними общаться, добиваясь своего. Ты ведь это делала? Добивалась своего? Всегда это делала. Я же видела. Сама видела, как ты шла к своим целям, несмотря ни на что. И не сдавалась. Никогда не сдавалась и не отступала ни на шаг. И учила меня этому. И в музыке, и в жизни – важно не бросать и идти дальше. Стараться. Бороться. Бороться до конца. Но это все ты… ты такая, мама! Я совсем не такая! Я другая, и ты это видела во мне. Тянула меня. А я не хотела тянуться. Слабая. И трусиха.
Бабушка начала качать головой, словно слышала все, что ей говорили. И говорила в ответ: «Нет, нет. Все не так. Ты не трусиха. И не слабая».
«Ты просто человек».
Мама помыла руки. Потом ноги. Потом живот. Потом лицо и все складки на шее и за ушами. Затем она одела Бабушку. Теплая кофта куртка. И укутала ее одеялом.
Она собиралась уходить, но вдруг…
Бабушка схватила ее за руку и не дала встать.
Мама испуганно взглянула на нее. Губы Бабушки зашевелились. И произнесли… кажется, всего два слова.
По крайней именно эти два слова Мама смогла различить.
«Детей… спаси…».
Какое-то время она не могла ничего говорить.
Неужели, Бабушка все понимает?
И она просто не может сказать?
Или все это ей кажется?
– Хорошо, мамочка.
Ее голос дрожал.
– Я сделаю так, как ты хочешь.
Мама приняла для себя непростое решение: увести их. Увести детей в поселение, когда Малыш… или… нет…
– Ты хочешь остаться здесь, мама?
Бабушка повернула голову в сторону и посмотрела на Кошку, сидящую на ступеньках.
Потом она посмотрела на дочь и медленно кивнула в ответ.
«Она меня слышит? Или это мне только кажется?».
Мама даже проверила наличие заточек в ушах Бабушки. Беруши на месте.
«Тогда, как это объяснить?».
Бабушка вынула руку из-под одеяла и потянула ладонь к ней. Она коснулась пальцами живота Мамы.
– Твой внучок. Или внучка. Еще один. Скоро он тоже появится. Я хочу… хочу, чтобы ты увидела… подержала… ты это заслужила, мама… я не могу лишить тебя такого, понимаешь? Ты должна увидеть его. Я не уйду. Не сейчас. Не завтра.
«Надо родить. Но что потом? Как с младенцем на руках пересечь отмель? И попасть на другой край моря? В зиму. В снег. В холод.»
– Спи, милая. Я люблю тебя, мамочка. Отдыхай.
Мама поцеловала Бабушку в лоб, потом щеку, потом в губы.
Она поднялась на ноги, забрала кастрюльку с полотенцами и оставила все на кухонном столе.
Помахав Бабушке перед сном и послав ей воздушный поцелуй, Мама поднялась по ступенькам в свою комнату. Зажгла свечу. И легла спать.
Сон долго не шел.
Она долго плакала, вспоминая те дни, когда Бабушка еще ходила.
Как они гуляли по берегу моря, как Бабушка нашла у нее сигареты, как они вместе играли на пианино, как они работали в огороде, как пускали бумажные кораблики, как Бабушка читала с Девочкой Библию, как играла с Мальчиком в конструктор, как она с ней смеялась во время купания в ванной…
Воспоминания скопом нахлынули на нее и не дали ей уснуть.
И пока Мама созерцала свои воспоминания, находясь в своей комнате на втором этаже, Бабушка… решила прогуляться.
Медленными плавными движениями она сдвинула с себя одеяло. Шевелить она могла только одной рукой. Кошка не вернулась. Она где-то там, под лестницей.
За окном бушевала метель.
Бабушка оперлась руками о матрас и попыталась привстать, но ничего не вышло. Тогда она начала двигать корпусом и тазом, сдвигаясь ближе к краю.
Она помогала себе руками, отталкиваясь и продвигаясь в сторону. Постепенно, медленно. Очень медленно она сползла с матраса на холодный пол.
Она попыталась пошевелить больной ногой. Получилось очень слабо. Очень болезненно. Очень неудачно.
Бабушка сделала попытку оттолкнуться второй ногой и перевернуться…
Боль стрельнула в шею, и она упала, перевернувшись на живот.
Движение оказалось таким размашистым, что она ненароком сбила несколько свечей. Пламя покатилось по полу рыжими шариками.
И замерло.
А затем… начало разрастаться.
И тишина.
Так тихо и жутко.
Почему?
Она долго не могла понять, пока в голову не пришла странная мысль: «Что у меня с ушами?».
Она потрогала своих уши и сделала попытку проникнуть пальцами в слуховой проход – не вышло. Что-то внутри. Что-то заложено в ушах.
Она лежала на животе на холодном полу и
