Казаки. История «вольных людей» от Запорожской Сечи до коммунистической России - Уильям Крессон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прямо за административной границей европейской территории России располагалась небольшая казачья столица Уральск, которая во многом являлась характерным казачьим сообществом. Полная приключений история этого приграничного опорного пункта ассоциируется в первую очередь с именем Пугачева и великим казачьим бунтом времен Екатерины II. После разгрома войск „лже-Петра III“, добиться которого удалось лишь после долгой и упорной борьбы, старинное название Яик, от которого произошло прежнее название казаков и их территории, было изменено на более современное Урал.
В 1916 г. в результате голосования казаков этим областям было возвращено старое название Яик (ненадолго, позже стала называться снова река Уралом).
Из-за своей изоляции от соседей уральские казаки смогли сохранить множество старых традиций, давно забытых их собратьями на Дону. В этих редко посещаемых местах все еще в чистом виде воспроизводилась старинная система владения землей и совместного существования.
Уральские казаки, возможно, больше, чем кто-либо другой из представителей этого сословия, заслужили право называться наследниками прежних „вольных людей“.
Более трехсот лет они фигурировали в русской истории. К остаткам древних племен, возможно, прибавились беглецы из крепостных. Все вместе они составили раннее сообщество, поселившееся на берегах реки Яик. Среди тех первых поселенцев было много беженцев по религиозным мотивам, большинство из которых принадлежало к раскольникам или староверам. Они предпочли не подчинение церковным реформам Никона, а бегство в пустыню, где они могли бы почитать Бога по старым обрядам, как это делали их предки. Согласно переписи, сделанной во время царствования Петра I Великого (в 1723 г.), здесь жили члены нескольких еретических сект, многие из которых придерживались еще более странного мировоззрения, чем раскольники. На берегах Яика все те, кого угнетали и преследовали, были ли они поляками, венграми или донскими казаками, могли жить той жизнью, которая им больше нравилась.
Вплоть до конца XVIII в. никому из правителей России и в голову не приходило осуществлять какой-либо контроль, помимо номинального, за жизнью этих свободолюбивых граждан. Однако власти все же опасались, что казаки-староверы Уральска придерживаются своих странных идей и этики свободы. В одной из разудалых песен казаков прямо говорится об этом:
Прежде мы, друзья-казаки,
Плыли домой по морю,
Наши длинные лодки по водам
Несли дань из Киева и Персии.
Пока эти суровые разбойники сосредоточивали свое внимание на подданных шаха Ирана (Персии) или хана Хивы, русское правительство мало вмешивалось в их дела. И только когда в конце XVIII в. российская торговля на Каспии стала важным фактором деловой деятельности, для пиратства наступили тяжелые дни. Однако расширение деловых контактов с русскими торговцами и рыбный промысел дали казакам больше, чем то, что они прежде получали в качестве дани или трофеев в набегах на тех, кто проплывал мимо их берегов.
Очень интересное замечание относительно истории этих казаков-„рыболовов“ можно найти в книге „Путешествия“ Хаклюта. Там говорится, что в XVII в. Джеффри Дуккет из „Московской компании“ поссорился с этими пиратами, когда „по воле ветра и опасных отмелей Каспийского моря“ бросил якорь у их берегов. Он рассказывал, как „некоторые из русов-казаков, явно закоренелые преступники или ссыльные… подходили к нам на разных лодках, прикидываясь дружелюбными, и поднимались на наш корабль“. Однако такое подозрительное поведение не могло обмануть опытных английских купцов, и они вскоре стали догадываться о намерениях этих людей, поэтому схватились за ножи и топоры и выпроводили непрошеных гостей за борт».
Многие годы уральские казаки жили обычной мирной жизнью, насколько позволяли условия приграничья. Они одними из первых выразили свою верность Временному правительству после свержения царизма в 1917 г., а затем сопротивлялись тирании Петрограда и Москвы, во главе с Лениным, так же отважно и решительно, как противостояли чиновникам царя Николая II. Вожди советского движения, понимая необходимость перетянуть казачество под свои знамена, опробовали на них все методы своих немецких учителей, от террора до пропаганды, чтобы завоевать симпатии упрямых уральцев. Однако злоупотребления скандального правительства в Петрограде (с 1918 г. — в Москве) вызывали у казачества такое отвращение, что адептов большевизма не слишком вежливо вышвыривали из станиц еще в самом начале борьбы между анархией и порядком.
Как говорилось в телеграмме в адрес «Нью-Йорк ивнинг пост» от 26 мая 1919 г., наступление освободительной Сибирской армии адмирала Колчака (начало марта — конец апреля 1919 г.) застало гарнизон Уральска все еще непокоренным[147]. Он стойко сопротивлялся Красной армии с самого начала Гражданской войны.
Примерно в 300 км от Уральска лежит столица казачества Оренбург, передовой опорный пункт, который играл ключевую роль в активных завоевательных походах России на среднеазиатские ханства[148]. Несколько раз город переносили с места на место, но всегда он был в начале пути русской экспансии к богатым оазисам Хивы, Мерва, Бухары и Самарканда, центра мусульманской культуры и могущества в дни великой империи Тамерлана (Тимура).
Между Оренбургом и Ташкентом проложен стратегически важный железнодорожный путь. Он являлся вторым по значению после Транссибирской железной дороги. Она соединяет европейскую часть России с азиатскими рынками. До того как началась Гражданская война, из садов Самарканда и Бухары в специальных вагонах-рефрижераторах длинных поездов в Москву и окрестности через Оренбург доставляли прекрасные фрукты. Здесь, в Средней Азии, граничащей с Китаем, за 20 лет существования самодержавия стремительно вырос обширный регион выращивания хлопка. Это произошло после того, как был расторгнут соответствующий русско-американский торговый договор и правительству России пришлось приложить усилия к тому, чтобы стать независимым в области производства хлопка.
Город Оренбург стоит на высоких холмах, которые смотрят на безграничные просторы татарских степей. В ту пору город быстро терял свой типично казачий облик из-за постоянно прибывающих сюда новых жителей — представителей других сословий, занимающихся коммерцией.
В аккуратном общественном парке Оренбурга, где до выступления большевиков почти каждый день прогуливающуюся публику развлекал казачий оркестр, можно было наблюдать за тем, какую причудливую смесь рас и народов представляет собой население города. Здесь одинаково свободно чувствовали себя обрусевшие азиаты, а также военные и гражданские правительственные чиновники. Сюда же приходили и
