Не повторяется такое никогда! - Александр Ройко

Поехали они в Стендаль вдвоём, Григорий, действительно, отказался — у него были какие-то свои планы. Втроём они съездили в Стендаль, теперь уже по инициативе самого Кирзоняна, через две недели, но уже не за покупками, а просто отдохнуть и сфотографироваться. Это Григорий увидел по возвращению Андрея с фотоаппаратом и пожалел, что ему не удалось запечатлеться в Стендале.

Когда два Андрея прибыли автобусом в город, то они, не спеша, прошли тем же маршрутом, что и ранее Морозевич с Григорием, к ратуше, сфотографировались на её фоне и на фоне рыцаря Роланда. Правда, не вблизи самого памятника, а немного впереди него, уж слишком тот был высок — где-то, наверное, в четыре (если не больше) человеческих роста. Поэтому стоя рядом с Роландом для фотографируемого получался либо слишком мелкий план, либо в кадр попадала только нижняя часть памятника.

— Интересный памятник, — произнёс Александров. — А кто он такой этот Роланд?

— Я когда-то задавал подобный вопрос Кирзоняну, но тот не знал. Тогда я сам кое-что разузнал. Рыцарь Роланд — это символ свободы средневекового города. Статуя Роланда в городе означала, что город обладает правом самостоятельно вести торговлю, осуществлять правосудие и таким образом является вольным. Ещё он служил "точкой сбора" (Treffpunkt) при пожарной тревоге в городе. Есть ещё одна версия о его предназначении: он должна напоминать отцам города и судьям быть твёрдыми и неподкупными в своих решениях. Они должны хорошо владеть мечом справедливости и иметь замкнутые, закрытые (как бы, неподкупные) руки.

— Ты смотри, как интересно, — уважительно произнёс Александров.

Затем они направились к расположенному поблизости центральному универмагу. Андрей сфотографировался и на фоне этого современного четырёхэтажного здания, с выступающими на стенах по всей длине от верха и до второго этажа вертикальными панелями. Первый же этаж его был отделён от второго (тоже по всей длине) козырьком. На фасаде его главного входа в самом верху красовались две большие буквы НО (вероятно, Handelsorganisation — государственная торговая организация). По-русски это звучало как ХО. Так этот универмаг и называли в быту: "Пойдём в ХО", "Была сегодня в ХО".

Далее они также, не спеша, ходили по универмагу, присматривая себе костюмы. Наконец, доктор приглядел себе один из них. Когда он примерил его и предстал перед Андреем, то тот оценил что он ему очень к лицу — на высоком, стройном Александрове костюм сидел как шитый на заказ. Он был тёмно-синего цвета из только входящего в моду кримплена, одного из синтетических полотен, которое объёмное, пластичное и мягкое. Кроме того, оно не мнется и легко стирается. Первое время этот материал пользовался невероятной популярностью. Узоры выдавливались уже по готовой ткани, поэтому могли быть абсолютно разными — от сдержанного диагонального рубчика до сумасшедших завитков всех размеров. Да, это была не натуральная ткань, но носились изделия из неё практически вечно, их даже трудно было порвать, Если возникали зацепы, то можно было просто выдернутую нитку аккуратно обрезать маленькими ножницами — и можно носите себе вещь дальше. Кримплену эти мини-экзекуции совершенно не мешали. Кроме всего прочего, такова была мода.

Но Морозевичу как-то непривычен был синий цвет. Себе же он хотел найти костюм коричневого цвета. Ранее он носил костюмы только чёрного, серого (различных оттенков) или коричневого цвета — но никогда не синего, будь то разные оттенки. Это была, вероятно, привычка жителя провинциального областного (а ранее и районного) центра — веяния моды не особенно утруждали его воображение. Однако найти коричневый костюм ему в этот раз не удалось — он его в итоге тоже купит, но значительно позже. Когда он поделился своими соображениями с тёзкой, тот набросился на него:

— Да ты что! Какой коричневый — это же прошлый век. Нет, конечно, коричневый тоже можно носить, но не более чем на работу. А синий — это же такой нарядный костюм, его нужно одевать для разных торжественных случаев. Я всю жизнь мечтал о таком костюме. Так что и ты покупай такой же и не сомневайся — твоей супруге он тоже очень понравиться.

В конце концов, Александрову удалось уговорить своего напарника купить себе синий костюм, хотя это было не так то и просто — Морозевич был слегка полноват. Но ему очень помогли продавщицы универмага, которые терпеливо подбирали размеры и нашли, наконец, нужный ему размер — костюм на нём сидел тоже, как влитой. Довольные сослуживцы с упакованными костюмами вышли из универмага.

— Ну что, куда теперь? — спросил Александров. — Веди, показывай Стендаль.

— Ты знаешь, коль мы находимся вблизи универмага, то можно прогуляться к нашей школе. Она недалеко, вон в том направлении, — указал он рукой в сторону обратную ратуше. — Как мне говорили там, рядом должен находиться и штаб дивизии, точнее даже не сам штаб, а гарнизон дивизии. А где-то за школой должно быть озеро. Посмотрим? А то Кирзоняна такие экскурсии не очень то интересовали.

— Конечно, посмотрим. Хорошо бы побольше всего увидеть. Город то красивый, — обрадовался Александров, а затем добавил. — А что Кирзоняна кроме своей собственной персоны ещё интересует?

Они пошли по улице в указанном Морозевичем направлении. Школа и в самом деле находилась недалеко — по правую руку, на левой стороне той же улицы, что и универмаг. Как они поняли, поблизости располагался и военный городок дивизии (его так и называли — "Дивизия"), в котором им делать было нечего. Не заходили они и в школу, довольствовавшись лишь осмотром с улицы её строений — высокое трёхэтажное из красного кирпича старой постройки здание с двухэтажными более современными пристройками из более светлого кирпича. Окна второго этажа были с арочным перекрытием, а первого и третьего этажей — прямоугольной формы. При этом окна третьего этажа были значительно больше по размерам окон первого, и ощущалась немалая высота помещений. Они обошли школу, и пошли по какой-то улочке по диагонали влево. Через время они увидели зелёную зону — то ли рощу, то ли парк, за которой им открылась панорама довольно крупного вытянутой формы озера. В дальней его части виднелся какой-то небольшой островок — похоже, с зелёными ивами.

— Красота, ничего не скажешь, — протянул Александров. — Нужно и здесь сфотографироваться.

— Обязательно. Действительно, красиво.

Они немного пофотографировались, ещё некоторое время побродили вблизи у озера, а затем Морозевич произнёс:

— Так, хотел тебе показать ещё площадь Мадонны. Там мы заодно и пообедаем. Только как к ней попасть отсюда, я себе не представляю. Не хочется бродить наугад, а наше знание немецкого языка пока что оставляет желать лучшего. Так что выход один — возвращаться прежней дорогой. А от ратуши я уже дорогу помню — там по-прямой, заблудиться невозможно.

— Да в чём дело. Давай прежней дорогой, спешить то нам некуда.

Они вернулись к ратуше, обошли её и, свернув вправо, пошли по уже знакомой "старожилу" Морозевичу Широкой улице. Вскоре перед их взором предстала площадь и статуя женщины с птицей — Андрей так и не знал, как её правильно называть: то ли Мадонна, то ли Ида с воробьём. Они начали фотографироваться и у памятника-фонтана и у витрин близлежащих магазинчиков. На одном из них красовались надписи Textilhaus Sperlingsberg. Если первая часть этой надписи означала что-то типа "Дом текстиля", то вторая часть была для них загадкой — то ли название фирмы (Sperlingsberge — Воробьёвы горы, от Иды с воробьём?) или выпускавшего товар города, то ли фамилия владельца магазина. Впрочем, они не особенно и ломали себе над этим голову. Они нашли хорошее кафе, иное, нежели ранее Морозевич с Григорием посещали во время их экскурсии, и хорошо подкрепились с пивом и дупельками — обмыли, так сказать, свои покупки.

После этого они вновь начали бродить улочками города. Они пошли в сторону противоположную ратуше с Роландом-великаном, где-то ещё свернули и оказались на улице, которая вела к Тангермюндским воротам и далее, как они узнали, к железнодорожному вокзалу. Тот им не был нужен, поэтому, дойдя до Тангермюндских ворот, они повернули назад. Тангермюндские ворота располагались на слиянии направлений из небольшого городка Тангермюнд и совсем крошечного Вербена, которые расположены вблизи Стендаля. Далее уже шла и ведущая на вокзал улица. Тангермюндские ворота ("Tangermunder Tor") — это что-то типа старинной башни с небольшим арочным проездом внизу и двухэтажным ярусом стен-бойниц вверху.

Не сразу определив верное направление, они, наконец-то вернулись на площадь Мадонны. Они уже довольно устали, поэтому с удовольствием присели за столик в открытом кафе и купили себе мороженое — ни пива, ни шнапса им в этот жаркий ещё день (средина сентября выдалась тёплой) уже не хотелось. До того ни тот, ни другой Андрей немецкого мороженого не пробовали. Оно продавалось в вафельных стаканчиках, но не цилиндрических, как в Союзе, в конических с длинным острым концом. Наполнялось мороженое из автоматов-морожениц и до конца в узкое коническое пространство оно не попадало. Поэтому вафельный кончик, практически пустой, просто выбрасывался — он был довольно жёстким. Не понравилось им и само мороженое — что-то типа замёрзшего молока (даже с мелкими кристаллами льда) с мизерной добавкой сахара. В СССР мороженое было сытное, там оно производилось из довольно жирных сливок, и было сладким. А это мороженое было не только мало сладким, а даже с каким-то ощущением солёности. Его производители, вероятно, мало беспокоились о его вкусе — по их представлениям мороженое должно было только освежать в жару. И с этой миссией оно справлялось, но не более того.