Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник) - Евгений Гаркушев

– Господин офицер, я буду благодарить вас до конца дней! Вы спасли мою жизнь! Вы…

– Что здесь произошло? – резко оборвал его Волгин.

– О, эти дети шакалов, они взяли нас в заложники – меня и этого несчастного. Они заставили стюардессу открыть дверь. Они держали нас здесь, потому я ничего не видел. А потом они начали стрелять!

– Сколько их было?

– Двое, мужчина и женщина. Проклятое отребье! Они убили пилотов, убили стюардессу, убили охранника. Они…

Он не успел договорить – в пассажирском салоне послышался женский крик, какая-то возня. И прежде чем Волгин приказал разобраться, что там происходит, дверь приоткрылась, и оттуда высунулось щекастое лицо Юрченко.

– Товарищ майор, она сюда рвется. Говорит, муж ее…

– Кто рвется?

Но отвечать Стасу не пришлось. Маленькая азиатка протиснулась буквально у него между ног. Не поднимаясь с четверенек, одной рукой придерживая забинтованный живот, она поползла к камбузу. Чутье ее вело, что ли?

– Нельзя вам туда, я же говорю… – Растерявшийся Юрченко поспешил следом.

Женщина его не слушала. Не слышала? Не понимала? Только громко причитала и продолжала ползти. А когда увидела убитого, то и вовсе обезумела.

– Да убери ты ее! – не сдержавшись, гаркнул на подчиненного Иван.

– Товарищ майор, я вообще не понимаю, как она доползла. У нее ж пуля в кишках…

Юрченко попытался поднять женщину на руки. И тут она заметила наконец горбоносого.

– Он! Он!

Она много чего кричала – на своем, незнакомом Волгину языке. Даже попыталась дотянуться до горбоносого маленькими, почти детскими кулачками. Но это стоило ей остатка сил. Глаза женщины закатились, и она безвольно обмякла в медвежьих объятиях Стаса.

– Рана очень плохая, – вздохнул десантник. – Боюсь, если срочно не прооперировать, не выживет.

– Так отнеси ее на бот, быстро! – рявкнул Иван.

И повернулся к горбоносому.

Непонятно, понял ли тот что-нибудь из выкриков женщины, но о смысле их догадался, однозначно. Его смуглое лицо побледнело, глаза испуганно бегали. Хоть говорить он старался твердо, уверенно:

– Несчастная! Она обезумела от горя и боли. Она считает меня одним из этих шакалов? Но я заложник, это правда! Вы можете спросить других пассажиров. Кто-то ведь остался жив? Там было много детей…

Да, то, что он говорил, могло быть и правдой. А могло быть ложью. Рана на груди ничего не доказывала. Если не боишься боли и умеешь обращаться с оружием, то можно аккуратно прострелить себе бок, а затем вложить пистолет в руку убитой шахидки. Ивану вспомнился остекленевший взгляд автоматчика. Тот ведь не пытался отстреливаться, когда десантники ворвались на яхту. Он спешил уничтожить свидетелей. Всех, кто мог бы разоблачить главаря, вовсе не собирающегося умирать во имя… Черт его знает, во имя чего убивают людей эти подонки!

Волгин пока не мог разобраться, что на самом деле случилось на борту яхты. А до подхода американских миноносцев оставалось около получаса. До их выхода на рубеж торпедной атаки – и того меньше.

– Дети живы. Только вряд ли они сейчас годятся в свидетели, – признал он нехотя.

– Хвала аллаху! – Мужчина воздел глаза к потолку. Однако в голосе его Ивану послышалась фальшь. Впрочем, он не слишком хорошо знал английский, и для горбоносого этот язык, судя по всему, не был родным. – А взрослые? Розовощекий крепыш, благообразный старик, воспитательница? Неужели они все мертвы? Такие хорошие люди!

– Воспитательница? – Волгин нахмурился. – Какая воспитательница?

– Она была с детьми. Высокая, как это сказать… мужеподобная!

Никакой высокой мужеподобной женщины Иван на яхте не видел. Ни среди живых, ни среди убитых. Неужели хоть один свидетель уцелел? Взрослый, адекватный свидетель случившегося?

– С этого глаз не спускайте! – приказал он бойцам и поспешил назад, в пассажирский салон.

Кантемиров догадался убрать трупы подальше от детских глаз. Ребятня снова сидела в задних рядах, жалась друг к дружке. Напуганные, притихшие, вздрагивающие при каждом звуке. «Послы мира», – губы Волгина сами собой сложились в горькую усмешку.

Он подошел к веснушчатому пареньку лет тринадцати-четырнадцати. Пожалуй, один из самых старших в группе.

– Где ваша воспитательница? Ты видел, куда она пошла?

Мальчишка втянул голову в плечи.

– Не знаю… Может быть, она в туалете?

– Миссис Хаммер не в туалете! – тут же перебила его соседка – белокурая синеглазая девчушка. – Я всё видела! Когда дядя Арчибальд, стюардесса Дженни и японец пошли воевать с бандитами, она спряталась вон за ту дверь!

Девчонка развернулась и ткнула пальцем в сторону пассажирского тамбура. Слева от входа в него и впрямь имелась небольшая дверца. «Багажное отделение», – прочитал Волгин. Ситуация становилась всё менее понятной.

Он включил рацию:

– Воропаев, что там у тебя?

Дженни застонала и очнулась от собственного стона. Горело огнем раненое плечо, саднил локоть. А вот в ногах боли не было. Там она вообще ничего не чувствовала, как будто ее перерубили чуть ниже талии. Только слабость и ощущение чего-то горячего. Дженни провела рукой по полу, поднесла ее к лицу. Кровь. Она лежала в луже собственной крови.

Дженни не испугалась – не было сил, чтобы пугаться. Только удивилась, что до сих пор жива и умудрилась очнуться. И даже что-то различала в полумраке багажного отделения. Стеллажи колыхались неверными силуэтами, наплывали, откатывали назад, будто волны. И с каждой новой волной тело слабело.

Затем Дженни поняла, что рядом кто-то есть. Кто-то большой стоял в соседнем проходе, возился с темным баулом, расстегивал ремни.

– П… помогите… – Пересохшие губы подчинились с трудом.

Человек вздрогнул, обернулся. Сделал несколько шагов к дверце кладовки. Наклонился, разглядывая девушку. Дженни наконец узнала, кто это: госпожа Барбара Хаммер.

– Помогите… – повторила она. – Пожалуйста…

Женщина пожала плечами. И отвернулась.

Но возвратиться к своему баулу она не успела. По трапу громко залязгали подошвы – в багажный отсек сбежал еще один человек. Замер. И тут же вспыхнул яркий луч фонаря.

– Стоять! Не двигать! Ты есть кто? – по-английски человек говорил отвратительно.

– Здесь нет террористов. Здесь раненая женщина, стюардесса, – поспешила заверить пришельца госпожа Хаммер. – Помогите скорее!

Фонарик лизнул лицо Дженни, заставив зажмуриться. Пробежал по всем закуткам, погас. Башмаки протопали по проходу, остановились. Дженни вновь открыла глаза.

Это был солдат. Солдат чужой армии: форма, знакомая только по фильмам, алая звезда на шлеме. Русский. Ну и пусть! Главное, яхту освободили…