Молот Времени: Право сильного - Сергей Лисицын

А вот сам двор выглядел не совсем обычно. Вся нижняя его часть представляла собой нечто вроде огромной и вогнутой каменной чаши, сужающейся и понижающейся к одному концу – там виднелся круглый провал, не прикрытый ни люком, ни дверью, почти в человеческий рост диаметром. Камни, выстилавшие чашу, были пригнаны друг к другу плотно-плотно, лезвие ножа не воткнуть...

– Все ясно, – разочаровано произнес я. – Маг-резидент не добывает воду из глубин. Телепортирует льдины с горных ледников, а то и с юга... Здесь лед тает (я кивнул на «чашу») и вода течет вон туда (последовал новый кивок, на темный провал), прямиком к акведуку. Просто и эффективно... А мы остались без воды. Разве что задержимся и подождем Ларинтиона и его очередной телепортации. Хотя можем отыскать пару-тройку полных кувшинов где-нибудь...

– Колодец! – перебила меня Хлада.

Воду запасали всей компанией: я вращал ворот со всей возможной быстротой и наполнял бурдюки, Хлада и Тигар относили их к фургону.

Одна бадья – сорок три оборота ворота, я сосчитал. Полный бурдюк – почти две бадьи. А было их, бурдюков, без малого сотня... Я вертел и выливал, выливал и вертел, тупая работа для самых тупых невольников, ни на что иное не способных...

Колодец располагался в глубокой нише стены, неудивительно, что я сразу его не заметил. Надо понимать, сюда сливались излишки воды от телепортаций, для личного потребления мага-резидента. Но уж он-то ручку ворота не вертел, наверняка качал каким-нибудь заклинанием.

От монотонной работы Тигар быстро утомился, начал ныть: очень ему, видите ли, хотелось спуститься на нижние, подземные уровни, поискать вход в потайной подвал, в котором Фиш ла-Рэ производил свои чернокнижные и богопротивные опыты. И секретную комнатку, выдолбленную в толстенной стене донжона, где мерзопакостный сайэр замуровал шесть зарезанных жен, тоже необходимо было повидать.

– И думать не смейте, – отрезал я, завязывая очередной бурдюк. – То, что тут никого нет, не значит, будто замок оставлен без охраны. Желаете угодить в магическую ловушку и превратиться в болотную ящерицу?

Нет, окончить свою дни в образе чешуйчатой рептилии мэтр не хотел. Его желания были скромнее: если уж нельзя в подвал, то на худой конец подняться наверх, на смотровую площадку донжона, – оттуда седьмая, уцелевшая жена махала батистовым платочком не то брату, не то возлюбленному, во весь опор скачущему на помощь...

– Какой брат? Какой еще платочек? – пропыхтел я, вращая опостылевший ворот. – Гаэларих же все объяснил: не было ничего, сказка, легенда!

Тигар надулся, отложил бурдюк и заявил, что есть правда жизни и правда искусства, и в последней я, тупой рубака, естественно, ничего не смыслю. Да, в своем эпохальном труде он, мэтр Тигар, изложит все с документальной точностью. Но почему бы ему не отвлечься ненадолго от сухой науки и не сочинить историческую драму на столь благодатном материале?

– Хорошо, сочиняйте, – милостиво разрешил я. – Но сначала отнесите этот бурдюк в фургон. И вернитесь за следующим.

Все на свете имеет обыкновение заканчиваться, хорошее раньше, плохое – как повезет... Закончились и пустые бурдюки, я залил под завязку последний, туго перевязал и уселся прямо на холодный каменный пол, привалился к стене, вытянул ноги... Рука гудела и ныла, словно после нескольких часов яростной рубки. Хотелось закрыть глаза и хоть на несколько минут отключиться. Да и перекусить не помешало бы... Нельзя. Операция прошла удачно, и глупо подставляться в самом ее конце под гнев вернувшегося и разъяренного вторжением мага. Хотя я рассчитывал на помощь Гаэлариха, – Кодекс Кодексом, но уж наверное мэтр магистр предупредит, заметив приближающуюся к замку кавалькаду...

Подошла Хлада, подняла последний бурдюк, спросила:

– Где Тигар? Пусть выводит фургон.

– Как где? К тебе ведь пошел...

– Не приходил...

– Йухабб зей! Шкуру спущу!

Бурдюк мягко шлепнулся на пол. Я вскочил на ноги. Одним прыжком вымахнул из ниши.

– Мэтр Тигар!!!

«Ар... ар... ар...», – гулко откликнулось эхо. Тигар исчез. Зачем и для чего, понятно. Но куда? Вниз, на поиски мифической кровавой лаборатории? Или на донжон – посмотреть, не завалялся ли между его зубцов полуистлевший батистовый платочек?

Наверху раздался еле слышный звук. Я задрал голову, и показалось – а может, и не показалось – что на галерее удалось разглядеть легкое движение закрывающейся двери.

Мы с Хладой ринулись к лестнице.

Внутренние покои замка были царством достаточно мрачных цветов: черного, темно-золотистого и полуночно-фиолетового. Кроме того, кто-то из живших здесь —не то нынешний хозяин Каэр-ла-Рэ, не то один из прежних – был одержим страстью изображать повсюду фигуры, напоминавшие не то сильно отощавшие пентаграммы, не то существ, в старые добрые времена именуемых морскими звездами – сейчас их высохшие останки частенько находят на бывшем мелководье бывших морей. Только лучи у нарисованных здесь символов были перекручены, они сплетались и, казалось, даже слегка шевелились.

Звезды виднелись почти повсюду: на полу и потолке, на стрельчатых витражных окнах, на шпалерах, сплошь покрывавших стены, – кое-где как деталь орнамента, но чаще как главный элемент рисунка.

Где искать Тигара, мы понятия не имели. Несколько раз окликали – не отзывался. Пару раз вроде бы почудился в отдалении какой-то слабый шум, но слышимость здесь оказалась странная, обманчивая, и даже направление на звук толком определить не удалось. Мы с Хладой двигались исключительно по наитию...

Бьерсард подрагивал в руке, но чуть-чуть, едва ощутимо... Где-то здесь таилось нечто весьма опасное, но прямой угрозы пока не было... Лишь бы Тигар не добрался до этого «нечто» раньше, чем мы до него.

– Есть! – сказала наемница, останавливаясь рядом с большой шпалерой. – Вот тут он был, на картинку пялился!

«Картинкой» Хлада весьма пренебрежительно именовала мильфлер старинной работы, вытканный лет триста назад, не меньше, и, несомненно, стоивший изрядных денег. Сюжет достаточно стандартный: дева и единорог. Легендарный зверь подкачал – стоял рядом с луноликой девушкой на задних копытах, но головой едва доставал ей до плеча. И очень напоминал собаку, выпрашивающую подачку.[3]

Шпалера оказалась испорчена – единорога пересекал разрез, оставленный ударом клинка. Причем оставленный недавно... Что это на Тигара нашло? Воспылал вдруг нелюбовью к геральдическим животным?

– Да не туда смотришь! – нетерпеливо сказала Хлада, и ткнула пальцем: сюда, дескать, смотри.

Глазастая, однако... На тростниковом мате под нашими ногами были разбрызганы черные пятнышки. Я нагнулся, пощупал тростник рукой.