Черная Королева тамплиеров - Лариса Капелле

Ступеньки были истершимися, а иногда и просто провалившимися. Она шла медленно, внимательно рассматривая дорогу. Стены были почерневшими, и кое-где до сих пор сохранились углубления для факелов. Наконец спуск остановился, и путь теперь пролегал по достаточно широкому, выбитому в скале коридору, в котором вполне могли разойтись два человека. Кася продвигалась вперед осторожно. Иногда в голове мелькала мысль, что лучше бы она посвятила в свой план мать, но любопытство и азарт в который раз оказывались сильнее. Стены стали раздвигаться, и сердце Каси заколотилось. Неужели она приблизилась к своей цели? Но свет фонаря вместо огромной пещеры выхватил из сумрака высокую, в два человеческих роста, окованную железом двухстворчатую дверь. Кася толкнула, но не тут-то было. Створки были надежно заперты. Она подналегла плечом. Прекрасно понимая, насколько это смехотворно, но никакого приличного решения в голову не приходило. Она уперлась двумя руками в одну из створок, но дверь даже не покачнулась. Остановилась в растерянности. «Стихотворение», — промелькнуло в голове.

Вспомни святое число Бернара,Это будет твой первый шаг.

Явный шифр. Но никаких светлых идей в голову не приходило. Посмотрела на часы. Нужно было возвращаться. Сделала несколько фотографий собственным мобильником, меняя угол и ракурс. Похоже, одна она не справится.

Придется просить помощи. Повертелась еще раз возле двери и несолоно хлебавши возвратилась обратно в салон. Только успела вытащить из щели стул и унести доски, как услышала шум открываемой входной двери. Быстро вернула панель на место и как ни в чем не бывало вышла навстречу вернувшимся с прогулки матери и Лорду Эндрю.

Человек, кого Кася знала под именем Алонсо Сантильяна де Аль-Зард, сидел за столиком небольшой, но уютной семейной траттории рядом с портом Генуи. Он уже предупредил хозяина, что ждет гостя: синьора Амальфи. Наконец тот показался на пороге. Хозяин проводил его к столику Зарда и отошел, не мешая важным господам поздороваться, но краем глаза наблюдал. Необходимо было не пропустить момента, когда они решат перейти к заказу.

— Давно не виделись, — произнес тем временем Зард.

— Давно, — спокойно подтвердил Амальфи.

Со стороны они смотрелись несколько странно: Аль-Зард с его небесно-голубыми глазами, совершенно белой шевелюрой и Амальфи, яркий брюнет, с запавшими, горящими непонятным огнем глазами.

— Ты, я думаю, прекрасно знаешь, почему я попросил о встрече, — начал осторожно Аль-Зард.

— Знаю, — кивнул Амальфи и улыбнулся, если это странное подергивание тонких губ можно было назвать улыбкой.

— Тебе не кажется, что пора вмешаться?

— Тебе известен закон? — вопросом на вопрос ответил Амальфи.

— Не хуже, чем тебе. Но я думаю, что пора вмешаться.

— Почему ты заинтересован в сохранении жизни этой девушки и ее матери? — продолжал допрашивать своего собеседника Амальфи.

— Девушка оказала нам неоценимую услугу, — спокойно продолжал настаивать на своем Аль-Зард, — кроме того, мне кажется, что ты все это время не сидел сложа руки.

— С чего ты решил? — продолжал тем же ровным тоном интересоваться Амальфи.

— Скажем, что у меня создалось такое впечатление. Мне показалось?

Амальфи усмехнулся, но ничего не ответил.

— Тем более ты вовсе не обязан прямо вмешиваться…

— Я знаю, о чем ты подумал, — спокойно прервал Зарда его собеседник.

— Я всегда думал, что испытывает человек, читающий мысли?

— Ко всему привыкаешь, — философски пожал плечами Амальфи.

— Понимаю, — покачал головой Зард, — но все-таки ты принял решение?

— Принял, — подтвердил Амальфи.

— Спасибо, я не забуду.

— Не забудешь, — подтвердил Амальфи, проводил взглядом одному ему видную точку и вновь обернулся к своему собеседнику, — ты неисправим, Зард.

— Ты всегда считал меня идеалистом и думал, что я слишком часто вмешиваюсь.

— Это правда, тебе всегда казалось, что человечество взрослеет. Я же вижу те же самые глупости и ошибки, что и тысячу, и три тысячи лет назад.

— Я уверен, что оно все-таки учится на этих самых ошибках.

— Скорее всего мы оба видим один и тот же стакан, наполненный водой, — вздохнул Амальфи, — только для тебя он наполовину полный, а для меня наполовину пустой. Это, наверное, то, что принято называть надеждой.

— Той самой, которой хорошо нам известная дама прищемила крылышки?

— Той самой… — Улыбка Амальфи на этот раз была грустной, и он продолжил: — Самое интересное, чтобы оказать тебе услугу, мне даже не придется по-настоящему вмешиваться.

— Как всегда чужими руками?

— Ты знаешь правила.

— За последнее время слишком часто они приводят на грань краха, и каждый раз все висит на волоске.

— Так тебе кажется, — возразил Амальфи.

— Я имею право на собственную оценку.

— Имеешь, но так было установлено великой клятвой, и не нам ее менять.

Они замолчали, мысленно возвращаясь к моменту, с которого все началось…

Комиссар Бернье встретил Касю на пороге предоставленного в его распоряжение кабинета.

— А, мадемуазель Кузнецова, наслаждаетесь третьей жизнью! — произнес он почти весело.

— Почему третьей? — не поняла Кася.

— Так, игра слов, — одними уголками рта улыбнулся комиссар. — Судя по рассказу моего итальянского коллеги, вы уже один раз еле избежали экспресс-отправки на тот свет. Так что до вчерашнего случая это была ваша вторая жизнь, как у кошки. А после вчерашнего началась уже третья. Хотя будьте осторожны, даже у кошки их, жизней, всего девять.

— Немного странная теория для такого рационального человека, как вы, комиссар, — покачала головой Кася, — и если исходить из вашей логики, то для меня это уже не третья, а четвертая.

— Четвертая! — поднял брови комиссар. — А ваш, мадемуазель, опыт по поиску неприятностей и наживанию себе врагов оказывается богаче, нежели я думал!

Касю, конечно, такое снисходительное отношение к собственной особе задевало. Но надуться на Бернье? Такую роскошь позволить себе она не могла. Поэтому перевела разговор на тему, которая привела ее сюда.

— Мне никак не дают покоя несколько вопросов, — осторожно начала она.

— Каких?

— Одна ли действовала Манон и сама ли она написала свое предсмертное письмо?

— Я прав, никак не успокоитесь! — с некоторой усталостью ответил Бернье.

— А почему я должна успокоиться? — вопросом на вопрос ответила Кася.

— Дело завершено, виновный, вернее, виновная найдена. Теперь всем надо отдохнуть.

— А я не уверена, что виновный найден.

— По-вашему, Манон действовала не одна? — В голосе комиссара чувствовалась явная усталость.

— По-моему, нет, — убежденно ответила его собеседница.

— Хорошо, выкладывайте ваши размышления, — согласился комиссар.

— К сожалению, у меня все это пока на уровне смутных ощущений, — призналась Кася.

— Ощущений! — Голос комиссара завибрировал, казалось, еще немного, и он взорвется. Но то ли выучка, то ли усталость взяла свое, но возмущаться Бернье не стал, только сказал, махнув рукой: — Слушайте, мадемуазель Кузнецова, у меня и без ваших видений забот хватает. Если что-то более конкретное вам явится, придете. Я задержусь еще на пару дней, в любом случае мы еще не все закончили. Так пойдет?

Кася хотела было язвительно ответить, что расследование убийств входит в его обязанности, а вовсе не в ее, но благоразумно промолчала.

— Пойдет, — кивнула она, — только ответьте мне на один вопрос: что вам известно о семье Манон? И связывались ли вы с кем-нибудь из ее родственников после ее смерти?

— Почему вы меня об этом спрашиваете?

— Манон всегда мучил какой-то проступок, который она совершила давно и который изменил всю ее жизнь.

— Еще одно убийство? — деловым тоном справился комиссар.

— Необязательно, — протянула она, — но может быть, кто-то из ее родственников или просто близких знает об этом?

— Манон Дюранд разорвала все связи со своей семьей.

— Я знаю, да и она никогда не скрывала, что даже свое имущество завещала ассоциации Бернара Мишеле. Но неужели никто из ее прошлого не появился, узнав о ее гибели?

— Один человек — школьная подруга Манон, Колетта Лафон.

— Вы с ней уже говорили?

— Нет, она ожидает в приемной.

— Хорошо, тогда можно я зайду после вашего разговора с ней?

— Только не сегодня, завтра, — произнес комиссар, поднялся и протянул для прощального рукопожатия руку.

Кася хотела было возразить, что информацию она хотела бы получить сегодня же, но пререкаться не стала и выскользнула за дверь. В приемной улыбнулась пожилой даме в вельветовых брюках и зеленой стеганой куртке. На вид та была старше Манон. Но с другой стороны, Манон всегда тщательно следила за собой, а эта выглядела типичной деревенской жительницей. Да и после семидесяти любые оценки чаще всего обманывали. Кася вышла из здания мэрии и стала прогуливаться, не спуская глаз с входной двери. В своих расчетах она не ошиблась. Пожилая дама вышла минут через сорок. Она огляделась и не торопясь отправилась к парковке. Девушка последовала за ней. Дама через несколько шагов остановилась и обернулась.