Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Из-за неразберихи и проволочек приготовления к старту экспедиции пришлось ускорить, и собак приобрели в последний момент. Выручил Армитаж. В экспедиции Джексона – Хармсворта он познакомился с шотландцем Уилтоном, полярным энтузиастом, жившим в России. Тот хорошо знал Сибирь, умел ходить на лыжах и управлять собачьей упряжкой. И теперь Армитаж попросил Уилтона найти собак для экспедиции. Уилтон выяснил, что некий Тронтхейм, русский норвежского происхождения, у которого содержались собаки Нансена, собрал в Сибири около сотни собак для американской экспедиции. Он убедил Тронтхейма добавить к заказу еще двадцать пять животных, привезти их в Архангельск и предоставить британцам право первого выбора. Уилтон хотел присоединиться к экспедиции Скотта в качестве возницы собачьей упряжки, но ему отказали. То есть Скотт купил собак, но отправился на юг, не имея никого, кто бы знал, как с ними управляться.

Скотт должен был забрать собак в Австралии. До этого их перевезли в Лондон и поместили в лондонском зоопарке на первые десять дней июля. Скотт даже не нашел времени, чтобы поехать и посмотреть на них. Произошел во всей этой истории еще один забавный случай. Скотта убеждали, что он сможет приобрести масло в любом нужном ему количестве в Австралии или Новой Зеландии, но он настоял на его покупке в Дании, несмотря на то что товар требовалось после этого перевозить в тропики. Но оказалось, что Нансен брал в Арктику именно датское масло.

21 марта корабль экспедиции был спущен на воду, в церемонии участвовала жена сэра Клементса Маркхэма. Самому Сэру Клементсу предстояло дать имя судну. После тщательных размышлений он выбрал название «Дискавери». Начиная с XVI века такое имя носил уже шестой по счету корабль. В начале августа «Дискавери» пришел на остров Уайт, откуда должен был отправиться в плавание.

Там как раз проходила «Каусская неделя», очень многолюдное событие королевского размаха, одно из первых за время правления нового короля. В январе умерла королева Виктория, и на троне оказался Эдуард VII. Это было первое лето короткой эры его правления – веселье накануне Армагеддона, со всеми атрибутами того, что Джон Букан назвал «вульгарной демонстрацией богатства и достойного rastaquouere [франц. – иностранного авантюриста] безумия роскоши». Это считалось роскошью по всем меркам. «Дискавери», черный, приземистый и будничный, стоял на якоре среди блестящего великолепия белоснежных яхт, украшенных позолотой и отделанных красным деревом. Адмиралы и простые люди приходили посмотреть на Скотта, он тихо этим наслаждался. Приехали попрощаться его мать и сестры: «На самом деле грустный момент, – отметил он, – но эти женщины всегда были храбрыми». Король взошел на борт, чтобы проинспектировать корабль, и даровал Скотту знак члена Королевского викторианского ордена.

Офицеры и матросы военно-морского флота, вошедшие в состав команды «Дискавери», были в военной форме. Армитаж и Шеклтон оказались лейтенантами военно-морского резерва Великобритании. Гражданских – для придания им военно-морского вида – втиснули в обезьяньи жакеты и фуражки яхтсменов. Сэр Клементс Маркхэм наблюдал за происходящим с понятной гордостью. В конце концов, эта экспедиция была почти полностью предприятием военно-морского флота, которому он отдал свое сердце. Тридцать лет усилий увенчались результатом. Единственным изъяном казался кормовой флаг: синий – не самый лучший вариант. Но Скотт был членом яхт-клуба Харвича. Это давало ему право поднимать синий кормовой флаг вместо унизительного красного флага торгового флота и позволяло зарегистрировать «Дискавери» как яхту, что выводило судно за рамки скучных требований министерства торговли. Сэр Клементс хотел бы видеть белый флаг – знак принадлежности к британскому военно-морскому флоту. Но Адмиралтейство, обоснованно считая, что «Дискавери» не являлся военным кораблем, категорически возражало против этого. Конечно, можно было сделать исключение, но такой запрет оказался самим небом ниспосланной возможностью хоть как-то насолить сэру Клементсу и отплатить ему за интриги и надоедливость.

6 августа незадолго до полудня «Дискавери» вышел из Кауса в Солент и далее – в Английский канал.

Вы открываете новый период в исследовании Антарктики [писал Нансен в прощальном письме Скотту]. В том, что Вы совершите великие открытия на суше, я чувствую уверенность, но вместе с тем надеюсь, что Вы сможете найти время и возможности сделать такие же великие открытия в южных морях, ведь каждое измерение лотом и… каждый забор воды… являются новыми рубежами, завоеванными наукой… А теперь… я не могу пожелать Вам ничего лучшего, чем то, что желают эскимосы: «Да будет перед Вами всегда чистая вода!»

Скотт стоял на палубе «Дискавери». Он, конечно же, ничем не походил на Амундсена, этого неплатежеспособного пирата. На мир, сверкая новым золотым галуном, гордо взирал офицер военно-морского флота. Его миссия имела общенациональное значение. И всем этим он был обязан сэру Клементсу Маркхэму. «Грустно видеть последнего из великих стариков», – написал Скотт в дневнике, когда берега Англии скрылись за кормой-.

Десять дней спустя, после того как корабль миновал Мадейру, Скотт приказал убрать фотографию сэра Клементса из кают-компании.

Широкие просторы Атлантики вызвали у Скотта первое ощущение достижения. Он больше не желал вспоминать о своем благодетеле.

Глава 11

Зимовка в Антарктике

«Плавание к Новой Зеландии, – писал в письме домой Фрэнк Уайлд, один из членов команды “Дискавери”, – оказалось весьма бедным на события и не особенно счастливым». Среди моряков все больше зрело недовольство, ведь известно, что руководство людьми – серьезная проверка для каждого. Пока морской офицер не попробует командовать, он не сможет полностью оценить свои личные качества.

За десять лет в звании лейтенанта Скотт так и не получил полномочий капитана. Видимо, в его командных способностях сомневались. И не без оснований, поскольку на судне довольно быстро проявились первые признаки напряженности. Подчиненные видели, что он нетерпелив и быстро падает духом. Личность Скотта не вызывала уважения, соответствующего его рангу.

Зато ему повезло с офицерами. Армитаж легко сходился с людьми. Ройдс был преданным и способным первым помощником, спасшим своего капитана от некоторых наиболее грубых ошибок. Кёттлиц оказался идеальным доктором для экспедиции. Именно он во время похода Джексона – Хармсворта внес заметный вклад в совершенствование полярного снаряжения, изобретя пирамидальную палатку[38], и уже за год до плавания на «Дискавери» поднимался вверх по Амазонке с зоологической экспедицией.

Тем не менее Скотт сделал поспешные выводы – и из-за неуверенной манеры поведения отстранил от работы Кёттлица, посчитав его «добродушным тупицей». А к Ройдсу относился с пренебрежением и практически преследовал его, поскольку считал, что тот «готов на все ради карьеры». В Кейптауне после ссоры со Скоттом экспедицию покинул ее научный руководитель Джордж Мюррей.

За всем этим просматривалась зависть к офицерам, имевшим хорошие связи. Так, один из дядюшек Ройдса, сэр Гарри Роусон, оказался именно тем вице-адмиралом, который дал Скотту первую рекомендацию для его повышения до коммандера.

Общую негативную ситуацию усугубляла низкая скорость «Дискавери». Корабль отправился на край земли без пробных плаваний, двигатели оказались неэффективными, расход угля был слишком велик. Скорость не превышала шести узлов. Уже в Атлантике Скотт осознал, что это означает три недели плавания до Новой Зеландии и соответствующую задержку в достижении границы льдов. По предложению Ройдса он решил отменить остановку в Мельбурне и идти из Кейптауна прямо на Литтлтон, в Новую Зеландию. Туда же должны были доставить тонны снаряжения и собак для экспедиции. Организация всего этого процесса, в свою очередь, означала дополнительную суету с телеграммами в Кейптауне.

Но все это казалось мелочью по сравнению с тем, что «Дискавери» давал течь. Конечно, такая проблема имеется у большинства деревянных кораблей, особенно новых, но в данном случае ситуация получилась иной. После выхода с Мадейры главной задачей Скотта стало удержание корабля на плаву. Ройдс писал: «Честно говоря, я рад этому, поскольку говорил о течи еще в то время, когда “Дискавери” шел в Лондон, но был осмеян за свои рапорты». После того как корабль в Литтлтоне завели в сухой док, выяснилось, что качество его строительства ниже ватерлинии оказалось ужасным. Швы разошлись. Течь возникала за счет слишком больших отверстий, сделанных под сквозные болты, крепившие киль. Вместо того чтобы устранить ошибки с помощью пробок, их скрыли шайбами, через которые вода свободно попадала внутрь. Металлические детали изготовили преступно плохо, рангоуты унесло первым же слабым ветром, бейфуты[39] сломались. Создатель «Дискавери» полагал, что в этом нет ничего экстраординарного. Нельзя доверять рабочим судоверфи, поскольку «невозможно заставить каждого из них ответственно относиться к своему делу». Такие знакомые слова!