Хирург мафии (сборник) - Николай Леонов

– Так уж и не знаешь, – усмехнулся Гуров.

– Ну, ладно. Знаю, но не перестаю удивляться, хоть и дожил до седых волос. Скажу по-другому: это два самых мутных бизнеса в нашей стране. И на что там вышел следователь, я просто представить не могу. Вариантов, как мне кажется, там сотни и тысячи. Я предлагаю все же поговорить тебе со следователем, а еще лучше – заняться оперативной разработкой этого дела. Просто так от сердечных приступов люди в таком возрасте обычно не умирают.

– А спортсмены с подорванным этим же спортом здоровьем? Не умирают?

– Не знаю, Лева, не знаю, – задумчиво ответил Крячко. – Из всего, что ты мне рассказал, для меня подозрительным показалось все. И заметь, у нас не про каждого спортсмена вот так сразу объявляют по телевидению. Значит, и журналисты что-то пронюхали, значит, в каких-то кругах имя Лобачева было на слуху, где-то он был очень активен, раз о его смерти сразу заговорили.

– Вот и я об этом тоже думаю, – согласился Гуров.

Лев не стал просить Орлова оформить его встречу со следователем как официальную, не стал уведомлять Следственное управление о своем служебном визите. Он решил, что следователь в частном разговоре скорее проявит свои истинные намерения в отношении Иванчука. Вот когда он не захочет разговаривать и отвечать на вопросы полковника из Главка уголовного розыска, тогда можно запускать и механизм официальный, а пока лучше не привлекать попусту ничьего внимания к этой теме. Ни внимания своего начальства, ни внимания начальства следователя.

Игорь Сергеевич Ходулин оказался, вопреки ожиданиям, невысоким, плотным и румяным молодым человеком. Используя свое служебное положение, Гуров без труда сумел установить, что сегодня Ходулин как раз дежурит от Следственного управления в дежурной части. Обычно и следователи, и оперативники дни таких вот дежурств, а особенно вечера и ночи, когда нет выездов на место происшествия, используют для того, чтобы сделать то, на что всегда не хватает времени, до чего все время не доходят руки. Они приводят в порядок различные бумажные дела. Подшить рапорта и другие обязательные документы в дела, расписать планы работы по конкретному делу. Писанины всегда много, несмотря на то что у каждого офицера на столе стоит компьютер или лежит ноутбук, «писаниной» это дело называться не перестало.

Гуров вошел в кабинет следователя, когда тот торопливо что-то печатал на ноутбуке, хмуря брови и покусывая полные губы. Сыщик специально для такого случая надел форму и теперь с удовольствием наблюдал, как меняется выражение лица молодого старшего лейтенанта при виде его полковничьих погон. Часто это срабатывало.

– Вы следователь Ходулин? – осведомился Гуров, снимая фуражку и небрежно вешая ее на вешалку-стойку у двери.

– Так точно! – Старшего лейтенанта снесло со стула навстречу гостю. – Здравия желаю!

– Здравствуйте. – Лев неторопливо осмотрел кабинет, протянул следователю руку и представился: – Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска МВД.

По выжидающему взгляду старшего лейтенанта, который заметил сыщик, Ходулин не был простаком, что практически исключается при его профессии. И его чинопочитание и уважение к большим звездам не заходило так далеко, чтобы он забыл о правилах. Пришлось достать из нагрудного кармана форменной рубашки служебное удостоверение и протянуть следователю.

– Прошу, – показал рукой Ходулин на стул возле своего стола, дождался, пока высокопоставленный гость сядет, и только потом, согласно правилам, сел сам. – Слушаю вас, товарищ полковник.

– Как вас зовут, Ходулин? – поинтересовался Лев.

– Игорь, – напряженно улыбнулся следователь, потом помялся и добавил: – Игорь Сергеевич.

– У меня к вам серьезное дело, Игорь Сергеевич. Учитывая особую важность оперативной разработки, которая находится на контроле в нашем Главке, мы не пошли обычным путем через согласование с вашим руководством. Надеюсь лишь на ваше понимание и чувство долга офицера.

– Я вас слушаю, – уже без улыбки произнес следователь.

– Меня интересует одно дело, которое ведете вы. Задавать и интересоваться всем я не намерен. Меня интересуют лишь кое-какие детали, которые имеют значение с оперативной точки зрения.

– Я понял вас, товарищ полковник, – кивнул Ходулин и опустил голову, глядя на свои руки. – Но и вы меня поймите. Даже несмотря на то, что вы полковник полиции и служите в МВД, я все равно совершу огромное должностное нарушение, граничащее с преступлением, если стану рассказывать вам о ходе расследования.

– Перестаньте, Игорь Сергеевич! – поморщился Гуров. – Меня не интересует ход расследования. Не перегибайте, пожалуйста, палку. Вы расследуете дело о смерти бывшего спортсмена Лобачева, так?

– Так.

– У вас действительно есть основания полагать, что его убили? Ведь в новостях по городу говорили, что Лобачев умер от сердечной недостаточности. Что показало вскрытие?

– Да в том-то и дело, товарищ полковник, что вскрытие ничего особенного не показало. Действительно остановка сердца.

– А от чего оно остановилось?

– Я не знаю, так было написано в результатах вскрытия. Вообще-то мы ничего особенного и не искали. Отравления нет, ничего постороннего в желудке не обнаружили. Главное, нет телесных повреждений. А причин может быть много, как мне сказали медики. Иногда бывает так, что сердце просто останавливается.

– Это понятно, – перебил Гуров следователя, – тут вы меня не удивите. Лучше скажите, почему вы считаете, что это убийство, и почему подозреваете в нем Иванчука?

– А-а, – улыбнулся Ходулин, – вот в чем причина. Иванчук каналы давления ищет.

– Послушайте, Ходулин. – Лицо Гурова стало непроницаемым, а тон ледяным как айсберг. – Если Иванчук виновен, можете сажать его, сколько вашей душе угодно. Мне до него лично дела нет. Меня интересуют основания ваших подозрений, факты, которые заставили вас подозревать убийство.

– Простите, – смутился следователь. – Дело в том, что мне удалось установить… Не сразу, это уже когда я подшил результаты патологоанатомического исследования, когда начал уже писать постановление в отказе возбуждения уголовного дела. Дело в том, что Лобачеву незадолго до его смерти сильно угрожали. У меня появились свидетельские показания людей, которые не хотели признавать их официально. Поэтому я и взялся за дело Лобачева с новой силой. А Иванчук был последним человеком, который видел Лобачева живым и общался с ним.

– Ваше руководство знает о новых версиях и, соответственно, о новых свидетельских показаниях?

– Нет еще. Начальник у меня в отъезде, и послезавтра я буду докладывать ему о том, что не стал оформлять «отказное».

– Молодец, – искренне похвалил Гуров. – Мог бы и отказать в возбуждении уголовного дела, и никто бы не узнал, что там могло быть убийство. Ладно, я больше давить на вас не буду. Все, что мне нужно, я узнал. Остальное пойдет официально, и соответствующие указания вы получите от своего начальника.

– А что, товарищ полковник, у вас тоже есть подозрения, что Лобачева убили? Вы нашли людей, которые ему угрожали или были заинтересованы в его смерти?

– Ух ты как! – засмеялся сыщик. – А кто две минуты назад мне тут с хмурым лицом пытался объяснить, что нарушать служебный долг нельзя, что о ходе расследования нельзя рассказывать никому, какие бы звезды на погонах он ни носил.

– Виноват, – снова смутился молодой следователь.

– Ладно, это я пошутил. Все правильно, Игорь Сергеевич. Это я честный и неподкупный, но мог ведь прийти и другой человек, кто интересуется ходом расследования и деталями из корыстных побуждений.

К большому удивлению Гурова, генерал Орлов ждал его в своем кабинете с ленивым выражением лица и в каком-то непривычном расслабленном состоянии. При постоянной нехватке времени и огромной загрузке шеф Гурова просто не мог иметь такого выражения лица. Он постоянно был в тонусе, напряжен, постоянно держал в голове огромное количество информации, готовой для предоставления руководству или для оперативного использования его сотрудниками.

– Не понял? – замер в дверях Лев, глядя на старого друга и начальника. В голове сыщика мелькнула даже мысль, а не уволили ли его шефа за это утро. – Ты что, Петр Николаевич? У тебя выходной или теща уехала?

– Бывает такое в нашей жизни, – усмехнулся Орлов и потянулся, не вставая с рабочего кресла. – Маленький подарок судьбы. Один из тех, которые позволяют не перегреться на работе. Отменили большое совещание. А я из-за него все дела отложил на полдня. Теперь вот поддаюсь соблазну не форсировать, раз отменил.

– Удается? – засмеялся Гуров, подходя и усаживаясь за приставной столик.

– Нет, – вздохнул генерал. – Отвык за столько лет не думать о работе. Мы ведь с тобой и дома о ней думаем. Ладно, хватит лирики. Что там у тебя?