Не искушай меня - Сильвия Дэй

– Линетт, – тихо сказал он, несказанно счастливый тем, что снова может ее увидеть, – вам не стоило приходить.

Она обернулась, и он понял свою ошибку.

– Мистер Куинн. – Голос был низким и приятным, но в нем слышались стальные нотки.

Саймон поклонился.

– Виконтесса де Гренье.

Жестом пригласив ее присесть, Саймон оглянулся на дверь и кивнул дворецкому, чтобы принесли чай и угощение. Когда дворецкий ушел, Саймон сел напротив виконтессы и внимательно посмотрел на нее.

Он был согласен с тем, что мать Линетт вполне могла сойти за ее сестру. У обеих был тот же цвет волос и глаз. Кроме того, у виконтессы не было ни одной морщинки и фигура была такой же изящной и пропорциональной, как у Линетт.

– Вы очень привлекательны, – сказала она, пристально глядя на него. – Я понимаю, почему ее так к вам влечет.

Саймон скривил губы:

– Спасибо. Теперь я вижу, в кого пошла ваша дочь. Вы обе – самые прелестные женщины из тех, кого мне довелось встречать.

– А как насчет наемного убийцы? – холодно поинтересовалась виконтесса. – Полагаю, она тоже хорошенькая?

– Да, конечно. – Саймон уселся поудобнее, любуясь гостьей. Виконтесса была дамой с характером и, как подсказывало Саймону чутье, с очень даже живым темпераментом. Очевидно, Линетт эти качества достались в подарок от матери.

– Конечно, – натянуто улыбаясь, повторила виконтесса. – Чего вы хотите?

Саймон приподнял бровь.

– Предпочитаете сразу переходить к делу, как я вижу. Кисти ее рук лежали на коленях. Она сплела пальцы, украшенные кольцами с крупными драгоценными камнями. В волосах ее поблескивали маленькие бриллианты, а шляпка удерживалась на заколке с крупным сапфиром.

Маргарита подготовилась к визиту и рассчитывала ослепить Саймона своим богатством. Ей удалось произвести на него впечатление, но при этом он чувствовал себя глубоко оскорбленным. И оскорбленное достоинство заставило его засмеяться. Все эти годы он зарабатывал на жизнь, продавая все, на что находился покупатель. И, по злой иронии судьбы, как раз сейчас он не мог позволить себе быть щепетильным. Как бы ему ни хотелось.

– Я ничего не хочу, – сказал он.

– Вы хотите мою дочь, – возразила она, – или деньги, которыми она распоряжается.

– Мне не нужны ее деньги.

Виконтесса презрительно хмыкнула:

– Только не рассказывайте мне, что это любовь. Этого мне не переварить.

– Нет, – согласился он, – это не любовь. Но я действительно хочу ее, и я достаточно беспринципен, чтобы получить ее, как только представится возможность. Именно поэтому я попросил ее держаться от меня подальше.

– Как это благородно с вашей стороны, – ехидно протянула Маргарита, напомнив ему Лизетт. В голубых глазах ее был лед, а полные губы скривились в презрительной усмешке.

– Я так рад, что вы по достоинству оценили мой поступок, – протянул Саймон и положил руку на спинку кушетки.

Он знал, что эта его фамильярность еще больше ее заведет. Он тоже с каждой минутой все сильнее злился. Он ничего не имел против того, чтобы его называли эгоистом и распутником, когда он соответствующим образом себя вел, но ему не нравилось, когда на него навешивали ярлыки как раз тогда, когда он совершил попытку самопожертвования.

– Почему вы выбрали мою дочь? – спросила Маргарита. – Вы могли бы получить любую женщину, какую бы ни пожелали. Богатую вдову, например. Или вам не нравятся вдовы?

Саймон усмехнулся:

– Я понимаю, что вам очень трудно в это поверить, но я не охочусь за приданым. Я восхищен вашей дочерью. Она демонстрирует ту же силу убеждения, что только что продемонстрировали и вы уже тем, что решились прийти сюда. К тому же она хорошенькая, а я здоровый мужчина. Я не могу не заметить ее привлекательности. Однако никаких иных скрытых мотивов у меня нет. Она ищет встречи со мной, а не наоборот. Если бы она не пришла ко мне, я бы не стал искать с ней встречи. Виконтесса поджала губы.

– Миледи, – сев прямо, сказал Саймон. – Будет лучше, если вы покинете Париж. Я серьезно. Женщина, которая очень похожа на вашу дочь, замешана в весьма опасных аферах. И если вашу дочь примут за нее, может произойти большое несчастье.

– Женщина, которую вы называете Лизетт? – сквозь зубы процедила виконтесса.

– Да, Лизетт Руссо, – Виконтесса побледнела и Саймон тут же подметил ее реакцию и, пожав плечами, добавил: – Не я дал ей это имя, так что, если вам оно не нравится, не стоит вымещать свое недовольство на мне.

Виконтесса заметно нервничала.

– Это имя вам знакомо? – спросил он, наклонившись к гостье. – Я буду вам весьма признателен за любую информацию, которая могла бы пролить свет на это дело.

– Наши семейные дела не должны вас волновать! – Виконтесса встала, пытаясь отвлечь внимание Саймона. Напрасный труд; ее волнение было физически ощутимо. – Вы говорите, что моя дочь ищет с вами встречи. Тогда давайте сделаем так, что уедете вы. Скажем: я отправлю вас в отпуск.

Саймон тоже встал.

– Нет.

– Да бросьте. Неужели не найдется на земле места, куда бы вы захотели поехать? Испания? А может, вы предпочтете вернуться в Англию?

– Польша, – тем же тоном предложил он и завел руки за спину – он страшно хотел сжать их в кулаки. Костяшки пальцев у него саднило после ночной драки в таверне. Боль помогала сосредоточиться.

– Как начет длительного отпуска? Отпуска, скажем так, длиной в жизнь? – Плечи виконтесса отвела назад, подбородок подняла, и улыбка ее была самой невинной. Смесь шарма и железной решимости. Так похоже на Линетт.

Эта женщина не понимала того, что этот беглый взгляд внутрь, в глубину жизни Линетт, заставил его желать ее еще сильнее. Виконту повезло, что у него такая жена. И будущему супругу Линетт повезет не меньше.

От этой мысли Саймону стало муторно. Гнев прошел, оставив после себя только тоскливое смирение.

– Назовите свою цену, – продолжала стоять на своем виконтесса.

Саймон скрестил руки на груди.

– Вы исходите из предположения, что я недорого стою.

Глаза ее зажглись триумфом.

– Чтобы позволить себе все это? – Она обвела взглядом гостиную. – Я – женщина, мистер Куинн. Я знаю, что сколько стоит и кто что может себе позволить. Я знаю, что ваш отъезд дорого мне обойдется.

У Саймона во рту появился противный горький привкус. Ему претила сама мысль о том, чтобы принять деньги в качестве платы за расставание с Линетт, но он не мог не видеть выгоды данного предложения. Если виконтесса готова была заплатить ему хотя бы половину того, что конфисковал Эддингтон, Саймон смог бы жить в комфорте до конца дней. Она предлагала ему свободу, от каких бы то ни было обязательств. Он мог собрать вещи или бросить все свое имущество здесь и начать в другой стране новую жизнь.