Некромагия - Илья Новак

— Что же... А вы слышали о тентра радуниц?

— Радуницы... Архивариус, нам надо идти, — Геб коснулся плеча спутника, намереваясь помочь ему встать. — Меня не очень это интересует, рассказать лучше потом...

Ладонь старика мягко оттолкнула его руку.

— Прошу, дайте мне отдохнуть. Тентра — основа раковины. Источник облаков, мускул, соединяющий створки. Далеко отсюда дно океана поднимается так, что глубина не больше человеческого роста. Мелководье занимает поверхность в сотню лиг. Там из дна растут деревья зоул. Они не слишком высоки, хотя и больше обычных деревьев, но стволы у них необычайно широкие. От верхней части длинные ветви расходятся во все стороны, образуя кроны в виде толстых блинов. Кроны эти — настоящие рощи из веток и листьев. Поверхность листьев бархатиста, покрыта мельчайшим белым ворсом, который слетает с них, образует пух, сбивается в комки. Подобно тому, как дерево легче воды, пух этот легче воздуха: комья парят, соединяются, постепенно образуя облака... — голос старика перестал дрожать, но говорил он все тише. — Место это всегда озарено солнцем, там не бывает бурь, лишь легкая рябь на прозрачной воде, ведь это тентра, средоточие мира. Более легкие облака разлетаются по раковине, но большие остаются, медленно двигаясь над огромным пространством мелководья. Небольшой кусок дерева притопить легко, чем он крупнее — тем тяжелее вдавить его в воду. На больших облаках живут радуницы. Это люди, похожие на нас, только выше ростом и красивее. Племя строит там свои дома, в облачном пухе они выращивают овощи, у них есть сети, которыми они ловят заплывающую на Мелководье рыбу, а по переплетениям ветвей деревьев зоул гуляют стада древесных овец, — теперь старик говорил совсем тихо, он шептал, описывая картину, которую видел под закрытыми веками. — В средоточии Мира все краски ярче, зримей. Представьте это себе — озаренное солнцем, простершееся на сотню лиг мелководье, широкие приземистые деревья, кроны их — как зеленые острова, и над ними плывут облака, массивы пуха, белые холмы и низины с домами радуниц. И вокруг, капитан, лишь синий простор до горизонта, до створок раковины, океан, озаренный солнцем... — Чтобы услышать последние слова, Трилисту пришлось нагнуться к лицу спутника. Архивариус замолчал.

Геб отпрянул, решив, что он умер, но веки старика затрепетали и раскрылись.

— Только мы не увидим этого никогда, — заключил он.

Трилист поднял его и повел дальше. Лампа почти погасла, пришлось идти медленно, чтобы не споткнуться и не упасть. Тело Архивариуса было легким, но капитан чувствовал, что устал. Летающие города над плоскими зелеными кронами, синяя вода, сквозь которое видно дно, люди на облаках... Нет, на свете не было таких мест, вся жизнь капитана Геба прошла на грязных улицах Форы.

Началась лестница, узкая и длинная, тянувшаяся вверх по наклонному туннелю.

— Зачем вы пришли в мой дом? — спросил Архивариус. Он теперь едва перебирал ногами, волочил их по ступеням, повиснув на плече капитана.

— Я собирался пригласить вас на суд. Шаман в тюрьме, вы ведь слышали, мы схватили его.

— Где он прятался? — произнес старик.

Они достигли середины лестницы. Теперь Геб видел узкую дверь вверху.

— Селение под Форой. Какая-то запутанная история, я пока не все понимаю. Наш осведомитель у пепелян рассказал, что недавно те зарезали хозяев дома на Круглой улице. Потом в Яму пришел Гело Бесон со слугой, допытывались, кто навел пепелян на тот дом. Перед этим Гида Чистюля вдруг превратился в людоволка. Гело зарубил его. А до того к Чистюле пришел человек, с которым они долго разговаривали, запершись в комнате. Надо понимать, этот человек и заплатил за убийство хозяев дома. Видимо, он же сделал так, что через некоторое время Гида стал оборотнем.

Когда они добрались до вершины лестницы, лампа погасла. Удерживая старика, капитан наклонился, чтобы поставить ее, случайно опустил на край ступеньки — и лампа покатилась вниз.

Они замерли в темноте, слушая удаляющийся звон. Когда он стих, Архивариус произнес:

— Позвольте...

Он отстранился от капитана. Раздался лязг, звяканье, шорох открывшейся двери.

В помещении за ней было так же темно. Они вошли, старик пробормотал:

— Здесь наверняка остались факелы. Вы имеете привычку носить с собой кресало? Погодите...

Вскоре свет озарил низкий потолок, еще одну дверь, пару лавок под оштукатуренными стенами. Четвертая стена складывалась из прямоугольных каменных блоков, в которых поблескивали прожилки серебристого металла.

— Мы под пирамидой, — пояснил Архивариус. — Помогите мне сесть. Хорошо. Через эту дверь можно попасть в нижние архивы. Путь наверх сейчас завален камнями, но есть еще одна дорога. Передохнем, и я выведу вас, вы попадете к подножию Универсала. Клирики пропустят вас, если вы будете со мной.

Насадив факел на торчащий из стены штырь, капитан уселся напротив старика и вытянул уставшие ноги. Позади раздался приглушенный звук, он резко оглянулся — та самая стена из камней с вкраплениями металла. Трилист приложил к ней ладонь. Поверхность еле ощутимо подрагивала.

— Что это там? — спросил капитан.

— Подвалы Универсала обширны и запутанны, — Пробормотал Архивариус. — И в них обитает хомо экус. Он охраняет то, что не должен видеть ни один человек.

— Кто обитает?

— Hominis. Equus hominis. Неважно, вы все равно никогда не встретите его. Вы говорили про человека который побывал у Чистюли, перед тем как тот стал оборотнем.

— Да. Наш осведомитель мельком видел его. Утверждает, что у человека была темная кожа.

— Темная кожа? Выходит, его прислал Чермор?

— Почему Чермор? — удивился капитан.

— Ах да, конечно! Я слишком стар, мой ум хоть и стал вместилищем большого количества знаний, потерял остроту. Эдзины ведь немы...

— Ну да, — сказал Геб. — У них такой ритуал: ребенку вырезают язык вскоре после рождения. Эдзин никак не мог разговаривать с Гидой. К тому же пепеляне не стали бы что-то делать для Некроса, даже за большие деньги. Они же ненавидят его. Но кое-кто, кого в Форе все знают, еще в юности несколько лет провел на юге и привез оттуда чернокожих слуг.

Глава 18

Альфар ударил Дука Жиото кулаком с зажатой в нем плетью, и тюремщик полетел на пол.

— Лжешь! — выкрикнул младший Чермор. — Ведь лжешь же, скотина! Лампа перевернулась, начался пожар — что это за бред?!

Зоб стоял под стеной, неподвижно уставившись перед собой, Некрос молча наблюдал за происходящим.

На лице Дука Жиото возник и тут же исчез гнев. Преувеличенно громко застонав, тюремщик пополз вдоль стены.

— Ведь старик все нам сказал... — донеслось до братьев Черморов. — Он сказал: Октон прячется у Доктуса. И тут откуда-то выскочил этот стражник, он, наверное, через окно влез. Стал бросать дротики, попал Зобу в плечо и меня ранил. — Дук показал левую ладонь, обмотанную тряпицей. Лицо обратилось к братьям, по грязным щекам текли слезы. Жиото умоляюще посмотрел на Некроса, и тот приказал:

— Рассказывай дальше.

— Мы набросились на него, — прохныкал Дук. — Он отступил в мастерскую, где лежал старик, случайно перевернул лампу, захлопнул перед нами дверь, заперся. Я сказал Зобу выбить дверь, когда от крюка в ней появились дыры, через них пошел дым. Этому старикашке и стражнику все равно ведь некуда было деться оттуда, мы вышли на улицу, отошли подальше и стали ждать. Загорелся весь дом, крыша упала, все сгорело...

— А что за стражник появился там? — спросил Некрос. — Не такой ли долговязый, с худым лицом, глаза маленькие, подбородок с ямкой? Он капитан, одет побогаче, чем простой стражник...

Жиото вдруг стал биться лбом о пол, что-то шипя.

— Нек, ты же говорил, что этот слизняк и сам видел Геба возле селения? — вспомнил Альфар. — Значит, должен был его узнать. Ты послушай, как он скулит! Ну, точно, так и есть, Геб и был со стариком в том доме! Эй ты, говори, там был капитан? — Жиото не отвечал, и Альфар, подскочив к нему, стал бить тюремщика ногами.

Дук сжался, прикрываясь от ударов, пополз к Некросу. Альфар в ярости прыгал над ним, топча извивающееся тело. Некрос смотрел, как тюремщик подползает к нему. Жиото обхватил чара за щиколотки, рыдая и плюясь кровью из рассеченной губы, стал целовать сапог.

Брови Некроса приподнялись, он переглянулся с Альфаром.

— Погоди, Аль. Дук Жиото, а ты слушай внимательно. Он будет бить тебя, пока ты не скажешь всю правду. Вы должны были прийти туда, узнать у старика, где прячется Владыка, убить, разрезать, спрятать части в мешок, унести и закопать. Оставить только голову и принести нам, чтобы мы точно знали, что Архивариус мертв и не донесет на нас Владыке. Вместо этого ты говоришь о каком-то пожаре, капитане... Это очень плохо, Дук Жиото! Что, если капитан Геб сейчас заявится сюда, захватив всю городскую стражу? И чаров из Универсала — ведь Архивариус служил там.

— Никто не заявится, — прошептал Дук. — Они же сгорели, оба сгорели!