Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1 - Вацлав Павел Боровичка

Приблизительно в том же месте месяц спустя, 30 января 1931 года, проходил скорый поезд Д 117 Вена – Париж. Было 0 часов 14 минут, когда произошла авария. С рельсов сошли паровоз и почтовый вагон. К счастью, никто серьезно не пострадал, так как злоумышленник, очевидно, наспех подготовил акцию. При помощи стальных траверсов и некоторых других железных деталей он соорудил на путях нечто вроде непарной стрелки.

На этот раз дело уже не отправили в архив. На место происшествия немедленно выехала комиссия из Вены, полицейский комиссар направил для расследования своих лучших криминалистов. За короткое время они смогли установить немало фактов, но всего этого было недостаточно для успешного завершения дела. Так был найден магазин, где покушавшийся купил траверсы, винты и гайки. Как он выглядел? Примерно лет сорока, темноволосый, среднего роста. Такое описание ни о чем не говорило, и расследование, естественно, оказалось на мели. Однако преступник не успокоился и через полгода произошло еще одно крушение поезда.

В субботу 8 августа в 21.45 недалеко от Йютеборга на участке дороги между станциями Грюн и Клостер-Циннг он пустил под откос скорый поезд Франкфурт-на-Майне – Берлин. Авария произошла в результате взрыва заряда. Восемь вагонов упали с десятиметровой насыпи. Последствия были ужасными. Хотя непосредственно на месте катастрофы жертв не оказалось, но по дороге в больницу несколько человек скончалось. Машины скорой медицинской помощи подобрали сто девять тяжелораненых пассажиров.

Бригада уголовной полиции, которую возглавлял один из лучших немецких, а может быть, и европейских следователей, комиссар Геннат из Берлина, легко установила, как все произошло. От примитивного запала к взрывному устройству вели провода. На месте происшествия криминалисты обнаружили несколько окурков и оберточную бумагу фирмы «А. Руппет, Берлин SW, Фридрихштрассе, 9».

Они отправились по указанному адресу. Там находился из-нестный магазин, в котором продавались инструменты для электромонтеров, слесарей и жестянщиков, а также товары для дома.

– Как он выглядел? – вспоминал продавец. – Никак. Как все парни, покупающие у нас трубы. Но по нему было видно, что он не ремесленник. На нем была шляпа и добротная одежда.

– Да, кстати. Говорил он на таком странном немецком, – добавил второй продавец. – Я подумал, что это австриец, но он сказал мне, что живет недалеко от Берлина, а его родина далеко отсюда.

– Вы спросили, где?

– Да. И знаете, что он мне заявил? Что он был ирландским офицером. Но я бы этого не сказал. Что ему было бы здесь делать? Но он точно иностранец. У него был такой странный акцент.

Советник криминальной полиции Геннат назначил следственную комиссию из двадцати пяти специалистов. Позже в газетах писали, что расходы, связанные с работой этой группы, значительно превысили убытки, причиненные аварией поезда. Политическая ситуация в Германии в 1931 году была весьма неоднозначной. Гитлер стремился к власти, обострялась внутриполитическая борьба. Криминальные служащие нашли недалеко от места катастрофы прибитую к телеграфному столбу страницу национал-социалистической газеты «Ангрифф» с надписью от руки: «Покушение – Революция – Победа – Победа».

Нетрудно было сделать вывод, что крушение поездов – дело рук анархистов, что, их осуществляет террористическая группа, и что мотивы преступлений – политические. Бывший ирландский офицер, разговаривающий на приличном немецком, но все же с акцентом, мог быть анархистом, террористом или даже профессионалом, которому заплатили.

Все пошли по надежному следу и больше ничего не желали видеть и слышать. Но вскоре комиссара уголовной полиции доктора Вехтера ожидало разочарование. Он разыскал загадочного ирландского офицера, в Потсдаме на Ренгштрассе нашел домик в саду, узнал, что его хозяина зовут Карнелл, и уже думал, что выиграл эту партию. Полиция окружила дом. Постучали в Дверь: «Откройте, полиция!» Никто не открывал, никто не отзывался. Взломали дверь и увидели, что дом пуст. Соседи позже сообщили, что там жил не какой-то ирландский эмигрант, а пожилой господин из Ростока. Он уехал отсюда уже много месяцев тому назад. С того времени в доме никто не жил.

Полицейские поняли, что пошли по ложному следу, однако не подозревали, что по нему их повело стремление любой ценой видеть в совершенных террористических актах политическую подоплеку. Но таким было время. Сторонники одних политический партий использовали любую возможность, чтобы очернить в глазах избирателей своих конкурентов. Из-за чьего-то стремления использовать железнодорожную трагедию в Торбади в политической пропаганде в архив попало очень важное свидетельство некоего таксиста. Он сам явился в полицейское управление и засвидетельствовал, что, по-видимому, вез преступника к месту происшествия. Кому еще было необходимо спешить ночью к ви-s адуку в Торбади? Он точно описал подозреваемого, был уверен, что человек говорил на венском диалекте. Позднее оказалось, что описание было точным, и показания таксиста могли помочь полиции, если бы протокол его допроса кто-то не отправил в архив, не обратив на него внимания.

При этом до убийцы полиции было рукой подать. Он суетился на месте происшествия, вступал в разговоры, пытался обратить на себя внимание. Вероятно, он хотел любой ценой прославиться. Интересно, что после крушения скорого поезда под Иютеборгом он написал начальникам, полиции Милана, Марселя, Амстердама, Брюсселя и Будапешта, что готовит новое крушение. Преступник сделал это обычным способом: вырезал буквы из газет и наклеил их на писчую бумагу.

Венгерская полиция знала о подготовке очередного террористического акта, однако не уделила сообщению злоумышленника должного внимания. Страна бурлила, росла социальная неудовлетворенность, полиция больше занималась демонстрантами, чем преступниками, и полковник Фаркаш использовал ситуацию, чтобы организовать травлю коммунистов. Кто, если не коммунисты, считал он, мог организовать крушение?

Уже в течение первых двух дней было арестовано 3374 «подозреваемых». Их допрашивали днем и ночью. Естественно, безрезультатно. На след преступника первыми вышли, как это ни странно, два журналиста: Янош Кошта из редакции «Пешти Хирлап» и австрийский репортер, а позднее известный публицист, Ганс Габе. Показания Яноша Кошты сохранились в документах судебного процесса, а Ганс Габе посвятил этому делу статью «Господа присяжные».

Когда газетчики узнали, что произошло крушение, то незамедлительно отправились на место происшествия. Кое-кто из них оказался там даже раньше членов следственной комиссии. И репортер Янош Кошта указал следователям на подозрительного человека, который любой ценой пытался обратить на себя внимание. Он просил репортеров сфотографировать его, утверждал, что уцелел в одном из потерпевших катастрофу вагонов, что является непосредственным свидетелем крушения, и пытался рассказать подробности, которые могли быть известны только очевидцу крушения. Его, естественно, допросили, ведь показания непосредственного свидетеля – самые ценные. Однако этот коренастый мужчина, фамилия которого значилась в списке раненых (?), утверждал, что находился в вагоне, который был полностью разбит и из которого никто не вышел сам. А он не был ранен, его одежда была чистой, отутюженной.

– У меня было чувство, – сказал позднее газетчик Янош Кошта, – что этого человека прежде всего занимало то, чтобы все узнали, что он находился в поезде. Он был возбужден, это правда, но совершенно не выглядел как человек, только что упавший с двадцатипятиметровой высоты. Поэтому я обратил внимание полиции на этого человека. Его отвели в сторону и установили, что это порядочный и уважаемый венский промышленник. Он был вне подозрений. Его звали Зильвестр Матуска. Его формально допросили и позволили ему уйти, так как он заявил, что спешит в ближайшую часовню помолиться в благодарность за то, что избежал такой опасности.

Полковник Фаркаш искал преступников прежде всего среди коммунистов или хотя бы анархистов. Для него венский промышленник, к тому же ставший жертвой крушения, был вне подозрений. Многим и в голову тогда не могло прийти, что довольный жизнью преуспевающий буржуа имел какое-либо отношение к преступлению. Даже такой опытный репортер, как Ганс Габе, был сбит с толку. Он подробно записал все, что Матуска рассказал ему на месте происшествия, а затем даже отвез его на своей машине в Вену. Он писал позднее, что по дороге они болтали, и венский промышленник был ему симпатичен. Газетчик узнал, что Матуска женат, у него есть дочь Габи, которая живет в Пятом районе в приличном фамильном доме.

Матуска назначил Гансу Габе свидание в кафе «Маргаритка» и на следующий день действительно пришел на встречу с газетчиком и принес ему точно составленный план места происшествия, даже начертил общую панораму виадука и долины с разбитыми вагонами, очень красочно, возможно, даже слишком натуралистично, снова и снова описывал подробности катастрофы.