Крещение огнем - Гарольд Койл

Для начала Делапос, вместе с Чайлдрессом и Лефлером, на заброшенном аэродроме у Рио-Саладо собрал, организовал и вооружил шесть отрядов боевиков. Опыт и умение наемников, вкупе с деньгами, связями и уникальными организаторскими способностями Аламана, вполне могли претворить в жизнь его план восстановления утраченного влияния в стране.

План этот был столь прост по замыслу, сколь сложен для выполнения. Эктор надеялся использовать боязнь американско­го вмешательства во внутренние дела Мексики, которая всегда преследовала руководство страны, и привычку американцев со­вать свой нос в эти дела. Боязнь эта была вполне естественна, и имела исторические причины. Она являлась следствием конф­ликта 1836 года между Соединенными Штатами, которые стре­мились осуществить свое желание стать великой державой и не­давно получившей независимость Мексикой. Многие годы бы­товало мнение, что в результате поражения 21 апреля 1836 года, которое мексиканская армия потерпела на берегах Сан-Хасинто от армии республики Техас под командованием Сэма Хьюстона, англо-саксонское население одержало моральную победу над сво­ими несчастными, заблудшими южными братьями. Со времен той войны американцы частенько вмешивались во внутренние дела Мексики, если чувствовали, что такое вмешательство сулит им выгоду. Вдобавок к тому, что США и Мексика пошли разны­ми путями и достигли разного уровня благосостояния, здесь при­сутствовало еще одно неприятное обстоятельство: большинство североамериканцев относилось к жителям Латинской Америки с позиций расового превосходства.

С самого начала переворота, осуществленного Советом три­надцати, и мексиканские, и американские средства массовой информации всячески способствовали возрождению этих дав­них страхов и настроений. И хотя Совет старался относиться к интересам США с пониманием, в сложной обстановке первых послереволюционных дней это получалось далеко не всегда. Неизбежно приходилось принимать решения, которые в Соеди­ненных Штатах не встречали понимания или поддержки. Аме­риканская пресса мгновенно стала раздувать эти трения; это усу­гублялось еще и тем, что в Штатах готовились к выборам, а разногласий среди кандидатов было не так уж много. На полити­ков, независимо от их партийной принадлежности и позиции, обрушивались и "правые", и "левые". Консерваторы наседали на политиков-либералов с требованиями обеспечить сохранность интересов американского бизнеса в Мексике и территориальной целостности Соединенных Штатов. Призрак революции, стара­ниями огромного латиноамериканского населения юго-восточ- ных штатов распространяющийся на север, заставлял трепетать каждого доморощенного патриота. "Левые" требовали от кон­серваторов положить конец нарушению гражданских прав. Эти тре­бования ежедневно выливались в демонстрации как в Вашингтоне, так и в столицах юго-западных штатов. Что именно необходимо сделать, чтобы защитить Соединенные Штаты и несчастный на­род Мексики, стонущей под игом военной диктатуры, стало пред­метом нескончаемых и ожесточенных дебатов. Планы выдвига­лись самые разные — от признания нынешнего режима до пря­мой и немедленной интервенции. Как выразился Аламан, все это напоминало тонущий корабль, причем никто не знал, как удержать его на плаву. А пока партии спорили, он решил сила­ми своей маленькой "армии" этот корабль поджечь.

Медленно шагая вдоль кромки воды, Эктор объяснял своей любовнице Анне, как он заставит клоунов-военных из Мехико заплатить за то, что с ним сделали, а теплые волны океана, набе­гая, ласкали их ноги.

— В эту минуту, любовь моя, в моем распоряжении - сорок человек, рассредоточенных вдоль границы Мексики и Техаса, и у каждого — одна-единственная цель: убивать американцев и сеять ужас в пограничных районах. Большинство наемников — неко­торые из них сражались в партизанских отрядах "левых" — спе­циалисты по антитеррористическим операциям или сами были террористами. И ни один из них понятия не имеет о том, что такое мораль. Они преданы мне душой и телом и скоро подни­мут волну паники, которая вернет меня назад, в мою любимую Мексику.

Он без устали рассказывал о своих планах и операциях ма­ленькой "армии" наемников, а женщина молча слушала. Она позволяла Аламану баловать себя и поощряла его сексуальные аппетиты и склонность к бахвальству — ив том, и в другом он был ненасытен. Изредка кивая, Анна слушала, а эль Дуэньо все не унимался:

—       Каждому отряду из шести-восьми человек будет отведен свой сектор вдоль границы с Техасом или Нью-Мехико, где они смогут самостоятельно проводить операции, по собственному усмотрению. Единственное, в чем я их ограничил, — это выбор оружия и средств передвижения. Оружие может быть любого типа и калибра, но только то, которое принято на вооружение в мексиканской армии. Машины тоже должны быть такими, кото­рые используют мексиканцы, или, по крайней мере, иметь шины, как у армейских автомобилей. И никакой связи друг с другом — ни по рации, ни по телефону. Даже в самых экстренных ситуа­циях отрядам запрещено обращаться к Делапосу — на него я возложил ответственность за руководство боевыми действиями. Напротив, он является ко мне и, получив приказ, объезжает один отряд за другим, собирает сведения о проведенных операциях, утверждает планы командиров и, в случае необходимости, отда­ет новые распоряжения. Таким образом, только мне и Делапосу известно местоположение каждого отряда и то, что происходит на границе.

Он остановился, любуясь восходом.

—    Здесь красиво, любовь моя. Но все же не так красиво, как в Мексике. Скоро ты сама увидишь.

В ответ на эти слова Анна слегка наклонилась и нежно поце­ловала босса в губы, потом стала покрывать поцелуями шею. Скользнув ладонями по его обнаженной спине, она опустилась на колени, легко целуя грудь. Нащупав резинку его купальных трусов, она спустила их ниже коленей. Все это время Аламан продолжал стоять неподвижно, устремив взгляд в океанскую даль. Потом, взяв в ладони голову Анны, нежно привлек ее к себе.

—     Ты сама увидишь, любовь моя. Я тебе обещаю.

Высунувшись из-под камуфляжной сетки, Чайлдресс быстро осмотрелся. Не заметив ничего подозрительного, он сосредото­чил внимание на фунтовой дороге, проходившей метрах в ста от того места, где затаился его отряд. Он окинул взглядом видимый ему отрезок дороги — от бетонной трубы, в которую был зало­жен шестнадцатикилограммовый заряд, до самого горизонта — и удовлетворенно кивнул: теперь никто не сможет проехать мимо незамеченным.

Рэнделу понадобились два с лишним дня, чтобы найти это место, идеально подходившее для осуществления его замысла. Лощина, где лежали в засаде он и два его спутника с пулеметом, надежно скрывала их от посторонних взглядов и, вдобавок, обес­печивала отличный путь для отступления туда, где стояли маши­ны. Справа лощина образовывала ответвление, где так же на­дежно укрылись еще три человека из его отряда. Таким образом, даже в случае чего-то непредвиденного обе половины отряда смогут спокойно вернуться к машинам, зная, что противник не сумеет их обнаружить и, тем более, открыть прицельный огонь. Это последнее соображение играло самую важную роль для ше­стерых наемников, спасающихся под ржаво-коричневой сеткой от палящих лучей утреннего солнца. Ведь все они делали свое дело лишь ради денег. Ни почести, ни награды их нисколько не интересовали. Что толку, если после твоей смерти близким вру­чат медаль? Единственное, что имело для них ощутимый смысл, — внушительный счет в банке да возможность выжить, чтобы вос­пользоваться им по своему усмотрению. Вот почему для Чаип- дресса и других командиров маленькой "армии" сеньора Аламана пути для отступления — как главные, так и запасные — состав­ляли решающий элемент в плане каждой операции.

Чтобы произвести то впечатление, на которое рассчитывал Аламан, каждый рейд должен быть не только кровавым и устра­шающим, но и быстрым. Тон задал Лефлер, которому выпала честь нанести первый удар. Связав одного из пограничников, его прикончили выстрелом в упор — эффект был рассчитан на то, чтобы вызвать страх и ярость тех, кто его обнаружит, и соответ­ствующую реакцию средств массовой информации.

Эксперты обнаружили следы шин в тех местах, где Лефлер переправлялся через Рио-Гранде, и сделали с них гипсовые слепки. Опытные специалисты из ФБР нашли коробку с боеприпасами и идентифицировали их как патроны тридцатого калибра. Пат­роны этого калибра редко использовались в современных пуле­метах. Чтобы инсценировка не выглядела слишком рчеввдной, других следов, Жак не оставил. Найденных пуль — одной калиб­ра 5.56, извлеченной из черепа одного из пограничников, и ка­либра 30, засевших в теле его напарника — быдо предостаточ­но, чтобы навести ФБР именно наTot след, который необходим Хозяину.