Война теней - Николай Раков

– У нас так не положено, что сделано, то и докладывать надо.

– Больно строгое у тебя начальство. Я бы к вам служить не пошёл. Без малой привралки какая жизнь?

– Ты там что-то сказал, что вовремя его Аллах забрал. Не пояснишь ли?

– Да я и так и сяк кумекал, ничего вчетвером не получается, а втроём в самый раз. Значит, их Аллах был на нашей стороне.

– Не тяни, старик, и так настроение хуже губернаторского.

– Точно, на покой тебе пора. Ты чем слухал, когда я тебе говорил, что из нашего болота две речки вытекают?

– Ну и что? Да хоть четыре!

– Я так понимаю, что раненого мы с собой возьмём, али мне его в расход пустить? – склонив голову набок, хитро прищурился старик.

– Конечно с собой. Никакого расхода.

– Тогда давай носилки мастырить. Два километра всяко-разно мы его пронесём, а под бережком у меня старая долблёнка припрятана. Вчетвером – никак, мала лодчонка, а втроём в самый раз, на шестах выйдем к самому Семёновску.

– Слов у меня для тебя нет, Митрич, – обрадовался Майор. – Ты, случаем, не леший? Всё у тебя есть, и всё под рукой.

– Леший не леший, а в тайге не всегда пеший, – довольно проворчал дед и, вытащив из-за спины небольшой топорик, отправился вырубать слеги для носилок.

Из одного спальника сделали полотнище – и носилки были готовы. Оружие решили с собой не тащить. Груз абсолютно бесполезный. Из всего арсенала Майор прихватил только две гранаты. Всё остальное плотно завернули в кус ки обнаруженной плёнки, упаковали в спальник и перетянули ремнями.

– Пошли, подмогнёшь, – попросил старик, взваливая на плечо немало весящий тючок, и двинулся вверх по склону. Обернувшись и увидев, что напарник не торопится, пояснил: – Это тут рядом, твой воин Аллаха и трёх метров не успеет проползти.

Действительно, место захоронки дед выбрал сразу за гребнем. Большой муравейник старик трогать не стал, а сапёрной лопаткой, обнаруженной у террористов, вгрызся в мягкий грунт в метре от него.

– Зверя в тайге почти не осталось, но на муравья никто не нападает, значит, и рыться не будет, побоится, да и они не дадут, кусаются, черти.

Копали по очереди. Свободный наблюдал за раненым террористом. Лишнюю землю старик сразу ссыпал в свой мешок. Заровнял место, присыпал хвоей. Отошёл, поглядел, прищурившись, удовлетворённо кивнул, вынул из кармана малый бутылёк и, открыв крышку, брызнул из него на тайник.

– Это ещё зачем? – поинтересовался Майор.

– Медвежья моча. Хозяина тут все уважают. Захоронку его мало кто тронуть отважится.

– А говоришь, не леший, – с уважением произнёс разведчик.

– Поживи с моё в тайге.

Дед высыпал лишний грунт в болото. Сложил в сидор свои пожитки. Майор тоже не дремал. Контейнеры были обмотаны найденными вещами, чтобы не гремели, и уложены на дно большого рюкзака. Электронная аппаратура обесточена и помещена сверху. На самый верх устроился лёгкий рюкзачок самого разведчика. Лишние рюкзаки и трупы утоплены в болоте, но с последних Майор снял отпечатки пальцев и сфотографировал на камеру своего телефона.

Пеший рейд до лодки Митрича выдался не таким уж и утомительным. Долблёнка была старая, вёрткая, но вес взяла, оставив над поверхностью воды сантиметров пять сухого борта. Шли шестами. Дед на носу, Майор на корме. Речушка была мелкая, и лодка то и дело скребла по дну.

– А далеко ли тут до прииска? – поинтересовался разведчик.

– Да не шибко. С полчаса хорошего хода. Мы сейчас по Сури идём, а прииск на Резе стоит.

– Сходить хочу. Глянуть одним глазком, что там делается.

– Сходи, коль необходимость есть. Через пару километров петелька тут небольшая будет, вот от неё, если прямиком на север, к руднику и выйдешь. Только если с этой стороны пойдёшь, придётся через мёртвый лес идти. В аккурат в сумерки там будешь. Лучше после старого пня левее возьми. Крюк не большой, а спокойнее. Зато никого не встретишь.

– А кого я могу там встретить? – лукаво спросил Майор.

– Ты, спецура, над стариком не смейся. На кладбище ночью только покойники встречаются. Вот и думай. Я ещё головой-то тверёз. Сам видел.

– Спасибо за подсказку. Так и сделаю.

Когда они пристали к берегу, Митрич увидел, что его попутчик продевает руки в лямки рюкзака.

– Ты что, совсем навернулся, собираешься эту тяжесть с собой тащить? А если побегать придётся, то какой из тебя бегун?

– Спокойно, дед, я её тут недалеко припрячу, да прямо на кладбище. Туда уж точно никто носа не сунет. Ты что думал, я эту гадость в город потащу, а если, не дай бог, вскроется? Спрячу, позвоню. Мои ребята и заберут.

– Разве что так, – проворчал дед. – Я уж подумал, мне не доверяешь.

– Какое после наших с тобой делов недоверие?

– Обратной дорогой не ходи, – продолжал напутствовать дед. – Я по петельке пройду и на той стороне тебя ждать буду. Обойдёшь прииск, левее заворачивай, а когда насупротив трубы станешь, за спиной её держи, вот опять на меня и выйдешь.

– Ладно, спасибо, пошёл я. Прощевайте покеда.

Майор не видел, как дед перекрестил его в спину.

Отойдя в глубь леса, он двинулся в обратную сторону вдоль реки. Ночными раскопками заниматься было некогда. Вновь выйдя на берег, он разделся, повесил на шею кобуру с «Вектором» и, подняв рюкзак над головой, перешёл речку вброд, благо воды было всего по грудь. Найдя место поглубже, он нырнул и зацепил утопленный рюкзак лямками к корню, тянущемуся с берега в воду.

Он здорово замёрз, пока плавал, искал оставленную на берегу одежду, но теперь только он знал, где находится смертельно опасная добыча, и настроение сразу поднялось. Была во всей этой лесной эпопее ещё одна странность. Когда он осматривал вещи террористов, то обнаружил, что их зелёные бейсболки прошиты тонкой металлической нитью. Это могло означать, что на территории, где он находился, либо существует пси-волновик смещения поля, либо по ней будет нанесён удар такого рода оружием.

Майора это особенно не волновало. Его сердце, мозг и остальные органы могли работать без ущерба в очень широком диапазоне частот без вреда и снижения активной деятельности всего организма. На всякий случай он прихватил с собой одну бейсболку и, надев козырьком назад, двинулся скорым шагом, чтобы согреться.

Лес мёртвых он почувствовал примерно за километр, и это ему не понравилось. Кто-то создал возмущение установившегося поля, и теперь от этого места можно было ждать любых сюрпризов. Психоэнергетика похороненных здесь людей создала мощный эгрегор, реагирующий на посторонние возмущения. Слуховые и зрительные галлюцинации были гарантированы. Внедрение волны в здоровый организм, да ещё накачанный адреналином, вело к нарушению логического мышления и агрессии, направленной на всё живое.