Чикагские гангстеры могут отдыхать - Виктор Меньшов

Ты устроил засаду, и мы с тобой оба «влипли». Шеф, как ты и надеялся, решил все проверить, прежде чем наказать или возбуждать уголовное дело. Расписка в таком случае — стандартная процедура. Но шеф действительно сильно нервничал, Володя оказался тоже хорошим дерьмом, повезло шефу на охрану! Володе в руке попали банковские документы об уклонении от налогов и прочее, и он шантажировал шефа.

Ты пронюхал об этом и попытался шантажировать Володю. Он начал за тобой охоту. И тут я узнал его адрес и что машина «Ауди» принадлежала ему. Тебе это сыграло на руку. Мы оказались с тобой в одной упряжке, и ты стал потихоньку направлять меня в нужное русло. Ну, дальше все понятно. Вы с Володей вцепились один другому в глотку, с документами меня просветила Нина. В Павловске нет художественно-промышленного института, но есть училище, которое она и закончила. Но когда она стала открывать собственное дело, понадобился диплом о высшем образовании, который и купил для шефа начальник охраны, то есть ты. Сразу стали понятны и все остальные документы.

Но кое-что не стыковалось. Например, квартира — та, что на Снайперской — принадлежала Наташе, а прописан в ней был Володя. Я зашел в ДЭЗ и всеми правдами и неправдами узнал, что никакой Наташи там не прописано и в доме на Чистом переулке — тоже, это вообще ничья квартира. Дом намечался под снос, а хозяйка давно померла. Так вот я и понял, что никакой Наташи в природе не существует, а документы фальшивые.

А дальше все стало ясно. Ты втянул нас всех в добычу денег для тебя. Света хладнокровно расстреляла Володю с охранником, хотела и нас с Мишаней, да случай хранил. Кстати, пулемет ведь ты вниз направил. Только Мишаня не сказал тебе, что пули там резиновые. И шефа ночью ты решил вроде как отпустить, вывел его, связал для вида одеяло с простыней и столкнул его с обрыва. Серега, видно, услышал, встал, ты и его прикончил.

С минуту стояла тяжелая тишина. Потом Мишаня спросил:

— А как же левша? Убийца же левой рукой действовал.

— А нет никакого левши, — сказал я. — Смотри!

И я схватил со стола два яблока и бросил Семену и Мишане под левые руки. Оба поймали.

И ошарашенно уставились на зажатый в ладони плод. Жест был непроизвольным.

— Видишь, — засмеялся я. — Вы ведь оба разведчики. Вас тренировали специально, чтобы обе руки работали одинакова. Дальше все всем понятно?

Вопрос повис в воздухе. Наступила мертвая тишина. Семен глядел в окно.

— Сука ты, Сеня, — с чувством произнес Мишаня.

— Зачем ты, сволочь, Зяму и Ухина убил? — спросил я.

— Зяма не отдал мне банковские документы, я видел, как ты их Сереге вручил. И слышал, как он Нине про них говорил. Он, дурак, сам виноват. Отдал бы, еврей старый, жив бы остался. А Ухин раньше времени мог привлечь милицию. Так оно и случилось. И вообще пошли вы, козлы драные. Думаете, изобличили меня? Ну убейте. Только денег вам не найти.

— А чего их искать-то? — искренне удивился

Мишаня. — Нас не проведешь. Они в машине лежат, ты их туда запихал наверняка. Только уехать не успел. Я там пару проводков отсоединил, я же знаю, что ты с техникой не того.

— Жаль, что не пристрелили тебя…

— Ну, старался же. А скажи, почему ты решил жену свою оставить?

— Чего? — напрягся Семен. — Это почему — оставить?

— Да уж не знаю, почему. Давай у неё и спросим.

— Что, вместе в аэропорт поедем?

— Зачем куда-то ездить? — изобразил я удивление.

Я подошел к двери, ведущей на половину хозяев. Постучал. Детские голоса сразу смолкли, и женский голос спросил:

— Кто там? И что вам нужно?

— Это я, Света. Я, Абрикосов. Ты только стрелять не вздумай. У нас тут твой любезный сидит как раз напротив двери. И дети все-таки в комнате. Ты зайди, разговор есть…

За дверью наступила пауза. Потом щелкнул замок, и на пороге появилась Света. В руках она держала автомат.

— Отпустите его! — приказала она срывающимся голосом. — Отпустите, или буду стрелять.

— Не будешь, — покачал я головой. — Во-первых, в него попадешь, а во-вторых, лучше нас сначала послушай, может, сама потом передумаешь. Ну-ка, Сеня, выложи быстро все из карманов. Только не торопись.

Он помедлил, но, глянул на Мишаню, подчинился. Я, конечно, отчаянно блефовал. Если мои предложения окажутся неверными, все могло принять непредсказуемый оборот. На столе тем временем легли паспорт в синей корочке, авиабилет и всякая мелочь вроде ключей, платка и прочего.

— Разве билеты на самолет уже у тебя, Света? — спросил её я, делая удивленные глаза.

Она ничего не ответила, но лицо у неё окаменело. Я развернул билет. Потом посмотрел в паспорт.

— Интересно! Смотри-ка, билет в Швейцарию, а заказ был в Грецию, и паспорта нам делали греческие. Я точно помню. Там ещё были вписаны жена и дети. А это что за паспорт? Вот те на! Паспорт гражданина Швейцарии, ни жены, ни детей. Где-то по дороге они потерялись. Бывает же! Не хочешь сама взглянуть, а, Светлана?

Я пододвинул билет и паспорт к краю стола. Она подошла ближе, не сводя с меня глаз. Осторожно придвинула к себе документ, просмотрела и бросила обратно на стол. Ничего её лицо не выражало.

— Коля, сынок! — позвала она.

Из соседней комнаты вышел мальчик.

— Что, мама? — спросил он, не удивившись при виде автомата в руках матери.

— Закрой, сынок, с той стороны дверь и посиди с братом на кровати, ладно?

— Хорошо, мама, — ответил мальчик, послушно повернулся и вышел.

Как я только успел, ума не приложу! Она вскинула автомат и прошила бы всех нас очередью, если бы я не выбил оружие у неё из рук. Пули ушли в потолок, комната наполнилась пороховыми газами, все попадали на пол. Я вырвал автомат у Светы, но меня остановил голос Семена:

— Всем стоять на местах!

Он пятился к выходу, держа в руке пистолет, поводил стволом с одного на другого и говорил:

— Я, Света, не забыл, как ты пыталась от меня избавиться в Чистом переулке. Думаешь, я поверил, что ты под дулом пистолета выдала Головко наш план?

— Не уйдешь, гад! — выкрикнул Мишаня, бросаясь на него.

Но Семен опередил его. Грохнул выстрел, Мишаня упал на бок, а я вскинул автомат, но поздно: пули ушли в дерево двери, захлопнувшейся за Семеном. Я выскочил на крыльцо, сбоку от меня отлетела щепка от косяка, выбитая пулей. В кустах раздался треск сучьев, я кинулся следом, но гоняться по лесу за вооруженным человеком, который к тому же умел этим оружием пользоваться, равносильно самоубийству. Он мог притаиться за любым деревом и сделать из меня решето.

Я вернулся в дом.

— Что с этой делать? — как ни в чем не бывало спросил у меня Мишаня. Он на этот раз, оказывается, натянут-таки на себя бронежилет: похудел изрядно за эти дни.

Я посмотрел на Светлану и пожал плечами:

— Она мать, я ей не суд. Хотя сволочь, конечно. Оставим ей денег, пусть живет с этим, если сможет.

— Вот уж фигу, денег ей еще, — надулся Мишаня.

— Не ей, — возразила Нина. — Детям. Они ни при чем тут.

Мы забрали свои паспорта граждан Греции, билеты на самолет, улетающий завтра днем, оставили Светлане денег и пошли к машине. Мы завелись и поехали к шоссе, но, как видно, наш запас везения на сегодня исчерпался.

Нас остановили на полдороге. Поперек проселка стоял милицейский автомобиль, и в нем — вооруженные милиционеры и омоновцы. Мы резко развернулись, они — за нами, но мы бросили перед носом у них гранату, и водитель, видно, неопытный парнишка, с перепугу крутнул баранку и въехал в кювет. А мы рванули лесом. Вдогонку нам выпустили очередь и пробили задние колеса. Мы завихляли, заковыляли, и пришлось выгружать чемоданы и уходить пешком.

От погони удалось оторваться. Но к ним должна была вот-вот подоспеть помощь. И мы решили спрятаться все на той же нашей даче. На наше счастье, снова начался дождь. Мы, чертыхаясь, волочились под этим дождем, перли тяжеленные чемоданы с деньгами — четыре штуки.

И стоило нам войти в комнату, как за спинами у нас раздалось:

— Всем лечь на пол!

Так мы и сделали. Это оказался Семен в милицейском дождевике, с пистолетом в руке. Он быстро подобрал автомат, передернул затвор и приказал Нине:

— Ну-ка, красавица, свяжи чемоданы по два!

— Делай, как он говорит, — посоветовал я.

— Вот именно! — оскалился он. — И побыстрее!

Нина связала чемоданы, Семен повесил их себе на оба плеча, как два коромысла. Автомат он не опускал.

— Я с удовольствием бы продырявил вас, но шум поднимать неохота. Тут и так машина милицейская крутилась, вас и без меня найдется кому пристрелить. Чао!

Он пошел, сгибать под грузом, на задний двор. Он пятился, боясь выстрела вслед. Я подошел к окну.

Дождь продолжался. Семен искал, полуобернувшись, тропу.

"Как же он собрался с четырьмя чемоданами через водоем плыть?" — подумал я.

Он тем временем подошел к самому краю, наклонился и… Что-то случилось. Он отчаянно замахал руками, одна пара чемоданов сорвалась вниз, и сам он с диким криком обрушился туда же. Берег, вернее, его край, сильно подмытый дождями, не выдержал груза и рухнул. Снизу раздался приглушенный вопль. Я выскочил из дверей.