Нераскрытые тайны гипноза - Михаил Шойфет

Возвращение в Вену

Вечная весна Месмера превратилась в зиму. Он спешно решает бежать от изверга Робеспьера сначала в Вену, затем в Швейцарию, опасаясь разделить судьбу Дюбарри и своих пациентов Ламбаль и Бриссо.

Антон Месмер растерян, он не знает, куда преклонить голову. В Вене остался дом на Загородной улице, № 261 (доставшийся ему в наследство после смерти жены). До сих пор ехать туда он остерегался — слишком свежи в памяти воспоминания о разразившемся там скандале. Но делать нечего, и 14 сентября 1793 года пятидесятивосьмилетний Месмер все же возвращается в Вену, где в почестях и любви прошли его лучшие годы. Там он узнает, что в 1791 году в расцвете творческих сил ушел из жизни компаньон по домашнему оркестру Моцарт. Месмер не может в это поверить, ведь гениальному музыканту было всего 35 лет. Особенно подавляло, что его похоронили в могиле для нищих. Моцарт никогда не забывал, что, несмотря на императорский приказ, директор придворной оперы Афлиджио (попавший потом на галеры) не захотел поставить его первую оперу «Вастьен и Бастьенна», музыкальный же меценат Антон Месмер предоставил свой театр для ее исполнения, став, таким образом, крестным отцом первого оперного произведения четырнадцатилетнего Моцарта.

«Моцарт магнитных симфоний» возвращается домой с надеждой, что за 16 лет его отсутствия в Вене ненависть его преследователей остыла. Ученые Венского медицинского факультета уже в могиле, Мария Терезия умерла еще 29 ноября 1780 года от воспаления легких, а за нею и два сына императора — Иосиф II (20 февраля 1790 года) и Леопольд II (1 марта 1792 года). Кто вспомнит о злополучном приключении с девицей Парадиз! Но нет, покоя он не находит.

В доме Месмера живет принцесса Гонзага, знатного итальянского рода, представители которого в 1328–1708 гг. были синьорами Мантуи, что в Ломбардии на севере Италии. Двор Гонзага был одним из центров Возрождения. Гонзага, принявшие сторону Франции в Войне за испанское наследство, в 1708 году потеряли Мантую, и с тех пор представителей этого рода судьба расшвыряла по европейским странам.

Принцесса поселилась в садовом павильоне возле фонтана. Месмер наносит ей визит, в ходе которого они обмениваются впечатлениями о происходящих событиях на европейском театре. Месмер простодушен, он хвалит французского императора за демократические преобразования, хотя 20 апреля 1792 года Франция объявила войну императорской Австрии, и на протяжении последующих тринадцати лет еще четырежды Наполеон будет воевать с ней. Принцесса Гонзага возмущена: как, в ее доме настоящий якобинец! Не успел Месмер выйти за дверь, как принцесса передает его слова своему брату, графу Ранцони и гофрату Штупфелю. Это слышит кавальер Десальер, сыщик, решающий заработать на доносе в полицию. Его донесение читает граф Коллорадо и в гневе восклицает: «Как, якобинец в Вене?» И вот уже 18 ноября, после всего лишь двух месяцев пребывания дома, с благословения австрийского императора Месмера арестовали.

Министр внутренних дел, граф Перген, припоминает Месмеру и его старые грехи. В конце концов следствию не удается доказать вину Месмера, и полиции более ничего не остается, как отпустить его с миром. Под угрозой нового ареста его высылают в Тургау, в один из небольших кантонов Швейцарии Фрауэнфельде. Там, нищий, в полной безвестности, он проживает свои годы. Былая жизнь утратила для него ценность, хотя он продолжает лечить, все еще на что-то надеясь.

Выше мы говорили, что, когда вспыхнула революция, Месмер потерял большую часть своего состояния, вложенного в государственные бумаги. В 1798 году он еще раз отправляется в Париж, чтоб урегулировать свои имущественные дела. Правительство в возмещение понесенного урона назначило ему ежегодную ренту в 3000 франков в качестве пенсии. После этого Месмер возвратился в Тургау.

Затворник

Десятки лет живет в швейцарской крохотной горной деревушке Месмер, и никто не подозревает, что этот тихий седовласый человек, лечащий крестьян и сыроваров, — тот самый врач, которого принимали у себя императоры и короли, в чьем доме собиралось дворянство и рыцарство Франции, с которым враждовали все медицинские академии и факультеты Европы, чьей системе животного магнетизма посвящены сотни печатных книг. Влияние Месмера в девятнадцатом столетии на умы было значительным. Вряд ли найдется в Европе другая личность такого масштаба, о которой бы столько писали и спорили. Даже о Руссо и Вольтере, Дидро и Даламбере меньше написано, чем о Месмере.

«Ничто так не выявляет лучшее в характере, чем испытание успехом», — говорит писатель. Чуждый чванству и хвастовству в период своего безмерного успеха, этот стареющий среди полного забвения человек проявляет величественную скромность и мудрость древнегреческого стоика. Месмер не цепляется за былую славу, не сопротивляясь, он отступает в безвестность и не предпринимает ни малейшей попытки еще раз привлечь к себе внимание. Напрасно друзья зовут его в 1803 году, через десять лет его затворнической жизни, обратно в Париж, чтобы он снова открыл там клинику и лечил больных. В благородном самоотвержении Месмер отвечает: «Если, несмотря на мои усилия, мне не досталось счастье просветить своих современников относительно их собственных интересов, то я внутренне удовлетворен тем, что исполнил свой долг в отношении общества».

Из Фрауэнфельда Месмер переехал в Констанц — он живет у Боденского озера, где прошли его счастливые детские годы, — затем в Мерсбург, там близится к закату его жизнь, полная приключений. Иногда он навещает в Женеве семейство старых знакомых, естествоиспытателей Соссюров. Отец — Орас Бенедикт — один из основоположников описательной геологии, первым исследовавший геологическое строение Альп; сын — Никола Теодор экспериментально доказал, что растение в процессе дыхания поглощает кислород и выделяет углекислоту, а на свету усваивает углерод углекислоты и выделяет кислород. Дочь — Сюзанна, урожденная Кюршо де ла Нассе (1739–1794), — ставшая женой Неккера, матерью Жермены де Сталь, считалась одной из выдающихся писательниц своего времени, от которой дочь Анна Луиза унаследовала блестящие литературные способности.

В декабре 1786 года вышел в свет двухтомник старшего Соссюра «Путешествие в Альпах»; счастливый автор сообщил об этом Месмеру, который очень любил горы. Незадолго перед тем Орас передал кафедру в Женевской академии своему ученику Пикте, но продолжал активно участвовать во всех научных делах вплоть до самой смерти в 1799 году. Он был младше Месмера на шесть лет, но Бог раньше призвал его в свои чертоги. Месмер сожалел об утрате. Орас был нужен ему, чтобы поговорить о жизни, о старости, и для этого Месмер не останавливался перед тем, чтобы проделать длинный путь. Дорога не казалась утомительной: в Альпах круглый год красиво. А от Лозанны вдоль озера рукой подать до Женевы. Другим знакомым Месмера был профессор математики и физики Жорж-Луи Лесаж, чьи родители были из Франции. Его отец, крупный самобытный писатель, знаменитый сатирик и романист Ален Рене Лесаж (Allain-Rene Lesage, 1668–1747), писал так называемые плутовские романы («Хромой бес» (1707), «История Жиль Блаза из Сантильяны») рисующие картину нравов тогдашней Франции. Месмер хорошо был осведомлен об этом, так как его друг Гайдн написал зингшпиль (тип оперы) «Хромой бес» на либретто И. Ф. Курца-Бернар дона, поставленный в 1752 году в Венском Кернтнер-тортеатре под названием «Новый хромой бес».

Несостоявшееся возвращение

Д-р Месмер запустил в ход такую пьесу, которая надолго, если не навсегда, приковала к себе всеобщее внимание. Сам драматург смотрел и думал: «Я ушел в небытие, но дело мое не умерло». Его ученики без устали продолжают успешно трудиться во Франции, Англии, Германии. В особенности возрастает интерес к магнетизму в Швабии и Берлине. Стараниями Иоганна Лафатера (1741–1801) месмеровское учение было распространено в Германии еще в 1787 году и встретило ярко выраженное мистическое настроение, господствовавшее в некоторых кругах.

Иоганн Гаспар Лафатер (Lavater) старался примирить животный магнетизм со спиритуализмом религии и позитивизмом науки. Хотя Месмер держался от Лафатера и других своих горячих поклонников вдали и воздерживался от всяких дискуссий по поводу своей системы, в Германии сложилась «магическая» атмосфера, в которой потерялись даже наиболее известные из критически настроенных ученых, среди которых бременские врачи Ольберс, Биккер, Вингольт, Эберхард Гмелин (Gmelin, 1787), Карл Христиан Вольфарт (Wolfart, 1814) и др.

Иоганн Гаспар Лафатер

Кроме перечисленных врачей из Бремена животным магнетизмом увлекался философ Ф. Шеллинг, отождествляя свою «философию природы» с магнетизмом и месмеризмом. Диалектический метод, примененный Фихте при анализе деятельности «Я», распространяется у Шеллинга и на анализ природных процессов: всякое природное тело понимается как продукт деятельности динамического начала (силы), взаимодействия противоположно направленных сил (положительный и отрицательный заряд электричества, положительные и отрицательные полюсы магнита и т. д.). Толчком для этих размышлений Шеллинга стали открытия Гальвани, Вольта, Лавуазье (в физике и химии), работы Галлера и А. Брауна в биологии. Шеллинг, в бытность свою профессором в Иенском университете (1798–1803), увлек своей философией Шельфе-pa, Кизера[59] (Kieser, 1817), Вольфарта, Эннемозера (Ennemoser, 1817), Виндишмана, Фридриха Шлегеля, Юстинуса Кернера, Шуберта (Schubert, 1830), Баадера, Гёрреса и др.