Чеченский угол - Ольга Тарасевич

Анатолий Румянов понял: изменить эту ситуацию невозможно. Если творится такой беспредел – то люди, имеющие рычаги управления, не могут находиться в неведении. А коли бездействуют – то лишь потому, что им это выгодно. Возможно, по экономическим соображениям – получают свой процент от чеченской нефти, распоряжаются колоссальными финансовыми потоками, идущими на восстановление Чечни. Возможно, тут и политика свою роль сыграла. А удобно всегда иметь под боком перманентную войнушку, эффектно ее якобы заканчивать накануне очередных выборов. Хотя, в общем-то, не суть важно, какими именно мотивами руководствуются мерзавцы, для которых люди – что пушечное мясо. Смысл от этого совершенно не меняется – есть проблема, которая не решается совершенно сознательно. Наоборот – слишком часто для простого совпадения обостряется.

Анатолий Румянов не стал бегать по приемным, рассказывая о собственных выводах. Ничего нового обитатели роскошных кабинетов от него бы не услышали. Но и бездействовать также не мог.

По уникальному подробному архиву генерала можно было бы многих отправить за решетку. Анатолий Румянов не спешил с обнародованием фактов. Он методично собирал документы, возможно, рассчитывая, что рано или поздно возмездие доберется до тех, кто повинен в тысячах загубленных жизней, и тогда понадобятся документальные подтверждения совершенных злодеяний.

Он вышел в отставку, но поездки на Кавказ не прекратил. Это была уже его личная война. Партизанская, бессмысленная.

Делай что можешь, и будь что будет.

Накануне очередной предвыборной кампании к Анатолию Румянову пришли люди. Они знали об архиве и предложили за него хорошие деньги. Генерал сказал, что Родиной не торгует, судебных перспектив дел не видит, а просто потрясти чеченской картой накануне политических баталий – хватит, натряслись уже, до сих пор не отмоемся, пошли вон, сукины дети…

А в ответ услышал:

– Вы об этом еще пожалеете.

Румянов расхохотался и повторил:

– Пошли вон!

Он не придал угрозе никакого значения. Наверное, слишком часто к нему приближалась смерть, чтобы хоть как-то реагировать на такие вот «наезды».

Генерал не предполагал, что уже на следующий день разлетится оконное стекло в его квартире и пуля, прошивая черепные кости, выключит этот мир навсегда.

Жена Анатолия Румянова смогла рассказать оперативникам совсем немного.

Да, слышала часть разговора. Кто-то приходил, требовал архив. Голос у мужа громкий, разговаривал, не таясь, – так и догадалась, о чем шла речь. Но никаких имен в той беседе не называлось.

Описание внешности посетителей со слов жены и немногочисленных свидетелей вышло настолько среднестатистическим, что даже фоторобот составить не получилось.

Документы из генеральской квартиры исчезли…

– Почему я все это знаю, – продолжил рассказ Паша. – Все просто. По этому делу оперативную работу выполнял в том числе и мой очень хороший приятель. Вася Жуков. Мы редко когда обсуждали профессиональные дела. Но для этого случая Вася сделал исключение. Я его понимаю. Убит мужик. Хороший мужик, классный, настоящий. Тут волей-неволей начинаешь рыть носом землю, чтобы найти тех, кто спровадил его на тот свет. Вася пахал как проклятый. Следак ему напрямую не говорил: «Парень, сбавь обороты». Но по его отношению к фактуре можно было сделать только такой вывод.

– А кто вел дело? – хмуро поинтересовался Седов. Верить в правдоподобность страстного Пашиного монолога не хотелось. Следователь видит уголовное дело целиком, и только ему решать, какие моменты являются главными, какие – второстепенными. – Мне кажется, ты преувеличиваешь.

– Я преувеличиваю? – вскипел Паша. – Да, конечно! Я – преувеличиваю. Не вопрос. Только вот Васька уже ничего преувеличить не может. Опер случайно не вернулся с рыбалки. Утонул. Васька-то – утонул! Ну-ну. У него разряд был по плаванию. А дело вел… Дай Бог памяти. Я еще координаты его выяснял, хотел подъехать, побазарить – но так и не решился. Да, точно: Кирилл Алексеев этим занимался.

Володя Седов сразу же заявил:

– Такого не знаю.

– Не знаешь – и очень хорошо, – голос Паши осип от волнения. – Дрянь редкостная. Причем в этом деле все так замечательно складывалось. Подозреваемого задержали через пару дней. Чеченец. В ходе обыска у него дома нашли винтовку. Я думаю, вы догадываетесь, что показала экспертиза. Что именно из нее убили Анатолия Румянова. И только у Васьки возник вполне закономерный вопрос: какой дебил после такого дела оружие к себе домой тащит? Следаку такой посыл очень не понравился. Он дело быстренько оформил, в суд направил. Но надо знать Ваську. Ему всегда было больше всех надо. Нашел он свидетеля того, который видел, как в квартиру чеченца некий товарищ заносил чемоданчик. Ни до, ни после этого случая бдительная бабушка того человека, который наведывался к обвиняемому, не замечала. К сожалению, Вася успел про это рассказать не только мне. И совершенно случайно утонул.

– Подожди, – отбросив окурок, Седов сразу же закурил очередную сигарету. – Хорошо. Дело сфабриковали. Опера – это твои намеки, я в них не верю, но допустим – опера убрали. Но суд-то был? Судьи что, все это скушали? Да адвокаты при такой-то фактуре разнесли бы линию обвинения в пух и прах!

Ответить Паша не успел, кабинет огласился пронзительным Ликиным воплем:

– Седов! Ты как на другой планете живешь! Или, во всяком случае, – в другой стране. Чтобы у нас оправдали чеченца?! Чтобы он смог доказать свою непричастность? Ты о чем! Если ты забыл – я напомню. Недавно полностью оправдали майора, убившего чеченского мальчика. Мальчику всего 17 лет исполнилось. А майор накануне убийства был нажрамшись как свинья, на подвиги его потянуло. Поехал в ближайший аул и замочил первого попавшегося под руку человека. И его оправдали, хотя там свидетелей со стороны семьи пострадавшего на суд приехало немеряно. Кто их слушал? Все, майор на свободе. Уничтожил боевика, молодец, хороший мужик. И точно такая же ситуация была бы в Чечне. Между русским и чеченцем кого бы там выбрали? Да чеченца – сто процентов. И то, я как-то с трудом представляю такой судебный процесс. Что, разве кого-то наказали, когда чеченцы забирали квартиры у русских, избивали мужчин, женщин насиловали? Свидетельских показаний об этом сотни, сама видела на сайте какой-то правозащитной организации. И на тот момент, когда творился этот беспредел, все в Чечне еще работало – суды, прокуратура и милиция. Да местные менты сами русских унижали… Это национализм, Седов. Да, тот самый, запрещенный Уголовным кодексом. И кто руководствуется сегодня законами применительно к чеченским событиям? Риторический вопрос!

– Теперь вспомнил, – сокрушенно покачал головой следователь. – Кто-то из ребят именно в таком контексте и возмущался делом Румянова. И что мы будем со всем этим делать?

Перечень требований Лики Вронской коротким назвать было бы сложно. Во-первых, она настаивала на получении информации из Чечни по четырем уголовным делам – одному давнему и трем, возбужденным буквально несколько недель назад. Во-вторых, ей взбрело в голову пообщаться с обвиненным по делу об убийстве генерала Румянова чеченцем. Третья просьба – проверить, совершались ли еще в Москве аналогичные преступления. И еще…

– Нет, дорогая. Хватит, – решительно заявил Седов. – Имей совесть. Не надо злоупотреблять моим терпением.

– Хорошо, – со вздохом сказала Лика, спрыгивая с подоконника. – Попытаюсь быть скромнее.

«Вряд ли у тебя это получится, – обреченно подумал следователь. – Чует мое сердце, вся эта история может плохо закончиться».

Попрощавшись с Вронской, следователь и оперативник приступили, наконец, к обсуждению текущих проблем.

– Месье, же не манж па сис жур!

Лали произнесла фразу с такой очаровательной улыбкой, что Леонид Штейнер сразу же простил ей все. И недавнее нытье у витрины «Картье», закончившееся покупкой очередного колье с крупными слезами бриллиантов («Шери, ты жениаль»), и странное желание провести ночь в отеле «Скриб» («я хочу увидеть призрак Гранд-опера»).

Драгоценностями уже давно завалена небольшая квартирка в Латинском квартале, куда возвращается после дефиле его девочка, красавица, умница. А отель «Скриб», при всей его уютной пятизвездочности, все же не «Риц», не «Бристоль» и даже не «Крийон», и зачем иметь хорошее, когда можно позволить себе лучшее? Но идеальное тело манекенщицы-мулатки вкупе с тонким юмором и нетипично высоким для красивой женщины уровнем образования – что ж, ради этого стоит проявить снисхождение к капризам своего любимого ребенка.

– Пойдем в ресторан или закажем завтрак в номер? – спросил Леонид, любуясь длинными смуглыми ножками Лали. Она прекрасно знала, как выигрышно смотрится ее тело на белизне простыни, поэтому и откинула легкое одеяло, соблазняя шоколадом нежной кожи. – Думаю, надо все же подниматься. Еще пару минут в номере – и я просто не впущу сюда официанта с едой.