Бомба времени - Лаумер Кейт

— Верно. А почему?

Дэмми шутливо поднял руки, словно показывая, что сдается.

— Вам что, нужна схема?

Ксориэлль отрицательно покачал головой.

— Это не просто перспектива сексуальных контактов, мой мальчик — для этого уже существуют давно устоявшиеся ритуалы. Скорее, это относится с открытием в себе чего-то новенького, удивленное осознание, что ты обладаешь очарованием, о котором и не подозревал, и которое способно оказывать мощное воздействие на других людей.

— Чепуха это, док. Есть вещи, которые нельзя изучить в пробирке, и романтические отношения являются одной из них...

— Неважно. У нас еще будет много времени, чтобы найти все твои скрытые потенциальные возможности. В данный момент нас интересуют основы. Пойдем.

Ксориэлль поднялся с места.

— Не знаю, продвинусь ли я хоть немного в вашем обучении, — проворчал Монтгомери, оставаясь сидеть. — Зачем все это мне?

Ксориэлль вздохнул.

— Дамокл, ты хотя бы имеешь представление, сколько времени и сил ты тратишь впустую, разыгрывая ритуалы, разработанные, чтобы драматизировать отношения там, где в большинстве случаев нужен лишь согласный кивок?

— Док, дайте мне передохнуть и говорите проще, — саркастически сказал Дэмми.

— Ты чувствуешь, что должен притворяться, будто не желаешь сотрудничать со мной, а это, в свою очередь, возникает из необходимости поддерживать фасад независимого, самоопределяющегося, доминирующего мужчины. Поэтому ты пытаешься вовлечь меня в символический разговор, в котором я бы постепенно преодолевал твои возражения такими способами, как лесть, возбуждение твоего любопытства и чувства благодарности, и так далее. И, конечно же, ты чувствуешь себя вынужденным симулировать скептическое отношение к моим словам, чтобы не выглядеть легковерным, как мужлан, который очарован хромированным блеском подержанной машины и пытается скрыть от бойкого продавца свое желание купить ее, притворяясь безразличным, когда подписывает чек, чтобы не казаться объектом насмешек. Точно также женщина притворяется препятствовать стремлениям мужчины, хотя она уже приняла положительное решение, но не хочет выглядеть слишком доступной.

— Вы наверняка закрыли множество вопросов, док, — в притворном восхищении воскликнул Дэмми. — От обезьян до карточных фокусов, а от них к девичьим играм в труднодоступность. И все это для того, чтобы научить меня дзюдо или как жить на три тысячи в месяц.

— Чтобы научить тебя познать себя, парень, — печально сказал Ксориэлль. — Чтобы подтвердить, что твое притворство самоуверенным циником скрывает тот факт, что ты заинтригован раскрывшими перед тобой перспективами.

— Так испытайте же меня! — огрызнулся Дэмми. — Выбросите меня на помойку и посмотрите, стану ли я умолять вас дать мне еще один шанс.

— Ну да, ты вполне способен отвернуться от того, что распахнулось перед тобой, только чтобы поддержать твою роль стоика, гордящегося своим воздержанием, который отвергает пищу, в которой нуждается и которую жаждет.

— Вы намекаете, что я хочу оставаться запертым в этом ледовом дворце с поехавшим преподавателем и запоминать последовательность карт? — фыркнул Монтгомери. — Док, если бы вы только знали...

— Какую жизнь ты вел снаружи, Дамокл? Скудное существование... — печально улыбнулся Ксориэлль. — Нянчил тайком веру в свое уникальное превосходство, ожидая чуда, которое однажды явится, чтобы преобразовать твою жизнь.

— Я? Да ничего я не ожидал...

Но Ксориэлль продолжал:

— И вот чудо явилось, Дэмми. В некотором смысле, ты действительно оказался уникален. Одним человеком из миллиардов, которого я выбрал — действительно, наугад, — в качестве своего объекта. Так что давай продолжать без всяких ритуальных возражений.

Ксориэлль встал и пошел. Через секунду Монтгомери вскочил из-за стола и побежал за ним.

— Вот это, — Ксориэлль указал на стул с аппаратом в форме улья, подвешенным сверху, — синаптический катализатор. — Он нежно погладил устройство. — Довольно грубая полевая модель, как и все здесь. Но работающая. Он сделает нашу задачу бесконечно более простой, ускорив нормальный процесс обучения. Просто займи место, мой мальчик, и я запущу калибровочные тесты.

— Он походит на фен в косметическом кабинете, — неодобрительно проворчал Монтгомери. — Если бы кто-нибудь увидел, что я сижу под ним...

— Я думал, мы уже согласились обходиться без ритуалов. Я уже понял, что ты играешь роль зрелого самца, готового сражаться за еду, половую партнершу и нетерпимого ко всяким нежностям. Садись.

Дэмми сел, всем своим видом показывая крайнее нежелание.

— Да понял я, понял, — проворчал он. — На стене вы будете показывать слайды, на которые я стану как-то реагировать...

— Я буду работать непосредственно с твоим мозгом, — рассеянно сказал Ксориэлль, изучая кнопки на маленьком пульте, за который он сел. — Сначала я пропущу серию импульсов через кору твоего мозга, отмечу результаты и соответственно им скорректирую входной профиль...

— Я не позволю перемешивать себе мозги, — заявил Дэмми, вскакивая со стула.

Ксориэлль печально поглядел на него.

— Дэмми, уверяю тебя, меньше всего я хочу перемешивать твои мозги. Мне пришлось решить немало проблем, чтобы обеспечить себя нормальной, здоровой, нетренированной нервной системой, с которой можно работать. Малейшее вмешательство обесценило бы тебя для моих целей.

— Если уж пропускать ток через мою голову не вмешательство, то я уж и не знаю, что тогда вы называете вмешательством!

— Совершенно верно, не знаешь. Катализатор похож на фонарик, которым окулист светит тебе в глаза, проверяя зрение. Так что будь любезен, подави свои суеверные страхи, инстинкты и ритуальные возражения, и позволь мне продолжать.

Дэмми продолжал что-то ворчать себе под нос, но больше не возражал, когда Ксориэлль опустил шлем на его голову и вернулся за пульт.

— Просто сиди молча, — сказал он. — Калибровка займет какое-то время. Это совершенно безболезненно, уверяю тебя.

Дэмми услышал мягкий шум, словно чей-то голос кричал на самом пределе слышимости, но ничего не почувствовал.

— Вы случайно не просвечиваете меня рентгеном? — спросил он.

Ксориэлль нетерпеливо хрюкнул.

— Это просто нейротронные колебания, идентичные тем, что производит твое ментальное поле.

Он нажал что-то на пульте, и голоса смолкли. Тогда он заработал кнопками и рычажками, нахмурившись и вглядываясь в какие-то приборы.

— А теперь, — наконец, сказал он, — нам нужно что-нибудь сделать с тем нелепым диалектом, на каком ты говоришь. У грамматики и синтаксиса есть функции общения, какие, кажется, ускользают от тебя. — И он снова повернулся к своему пульту.

— Не нравится мне, как это звучит, — заявил Дэмми. — Вы хотите заставить меня разговаривать, как профессор, или что?

— Или что, — передразнил его Ксориэлль. — Стерлинговский пример типичного шума, засоряющего твою речь. А теперь помолчи.

Дэмми напряженно сидел, что-то щекотало его мозг, в ушах тихонько пищали мыши. Это продолжалось довольно долго, и вдруг Дэмми уставился на открывшуюся перед ним неожиданную перспективу.

— А теперь, — вернул его к реальности голос Ксориэлля, — нужно проверить, появились ли улучшения. Скажи-ка что-нибудь, мой мальчик.

— А что вы хотите, чтобы я сказал? — тут же спросил Дэмми. — Я имею в виду, док... э-э... о чем я должен сказать?

— Не борись с очищающими речь импульсами, Дамокл. Просто расскажи мне о своих впечатлениях об этом обучении.

— Методы выглядят очень сложными, и я не могу судить об их эффективности, пока не получу больше данных... — Монтгомери прервался и помотал головой. — Вот уж точно мозги у меня всмятку. Док, вы заставили меня разговаривать так, что меня на смех поднимут все равноправные члены моей окружающей среды... Черт, я словно по учебнику шпарю! Если вашей идеей являлось заставить меня изъясняться так...

— Так, так, спокойно, мой мальчик. Мы продолжаем?