Только когда я смеюсь - Лен Дейтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Которые я сам себе дам, – поправил Спенсер.
Я позволил себе сделать жест глубокого почтения и удивления.
– Будете ждать в моем кабинете в банке, пока я не принесу вам один миллион фунтов в обмен на первый пакет предъявительных документов. Если возникнут какие-то сомнения, а я не сомневаюсь, что ничего подобного не произойдет, я быстро все улажу. И если вы пожелаете, я смогу сопроводить вас в остальные банки. Я привлеку свои собственные банковские каналы для доставки… Вознаграждения. Иначе, боюсь, мои коллеги в других банках не захотят помочь. – Я сделал жест рукой. – Тогда это все.
Спенсер коснулся руки своей девушки, поднялся из-за стола, тем самым показав, что встреча закончена.
– В три у меня встреча с мистером Аплярдом, – сообщил Спенсер. – Если вы уверены, что это все.
– Все, – сказал я. – Теперь все будет зависеть от того, насколько вы и ваш, – краткий миг колебания, – партнер будете придерживаться расписания.
– Об этом не стоит волноваться, мистер Хамид, – заверил Спенсер.
– Не сомневаюсь, – ответил я.
– Может, вас подбросить? Мой «порш» ждет на улице, – предложил Спенсер…
Я внимательно вгляделся в его лицо, будто он пытался проникнуть в тайну, которую ему не полагалось знать.
– Отель «Савой», – наконец сказал я.
– Куда скажете, – ответил Спенсер.
Я посмотрел на Риту, которая не спускала с меня глаз с первой минуты моего появления. Теперь она позволила себе легкое подобие улыбки и вдруг подмигнула мне. Я отвел взгляд. Спенсер направился к своему открытому спортивному автомобилю. Мы все втроем втиснулись в него, причем Рита чуть ли не исчезла, акробатически свернувшись в узел за моей спиной. Он довольно плохо вел машину. Нам едва удалось избежать дюжины мелких столкновений, не успев еще переехать лондонский мост. Несколько раз он ввязывался в громкие препирательства с водителями грузовиков, один из которых крикнул:
– Можно было бы ехать поосторожней, когда везешь мамашу.
Это был намек на мой головной убор. Я промолчал. Около пятнадцати минут мы ехали в полном молчании, если не считать периодического обмена любезностями между Спенсером и другими автомобилистами. Наконец я сказал:
– Надеюсь, я все четко объяснил, мистер Спенсер.
– Вы предельно четко все объяснили, Хамид, старина, – небрежно бросил Спенсер. – Должно быть, очень увлекательно для вас. Гениальная идея, да? Он просто замечательный парень, этот мистер Аплярд, и при этом стопроцентный самоучка. То есть я и не могу предположить, что он учился в каком-то университете. Он неординарная натура, может, даже гениальная.
– При всем моем уважении к таланту мистера Аплярда я осмелюсь предположить, что здесь задействованы гораздо более влиятельные силы, которые используют его просто как инструмент.
– Что, черт побери, вы имеете в виду?
– Наверное, я сказал лишнее. Я не намеревался умалить гениальность вашего работодателя. Всем известно, что он очень влиятельная финансовая фигура в своем кругу.
– Запомните, Хамид, он мой партнер. Партнер, а не работодатель. И будьте добры пояснить, что вы имеете в виду.
– Спорами здесь ничего не добиться, мистер Спенсер, – сказал я. – А тем более ссорами. Но я уверен, мы оба знаем, у кого родилась идея, и даже более того, где изготовлены эти самые поддельные бумаги.
– На что, черт возьми, вы намекаете? – настаивал Спенсер.
– Вы не настолько наивны, насколько хотите казаться, – возразил я. – Ваш партнер, мистер Аплярд, получил фальшивые бумаги от людей, которые могут потратить неограниченную сумму денег и времени на подобные документы. Людей, которые не стеснены в средствах для печати, приобретения бумаги, краски и оплаты работы мастера, чтобы добиться необходимой точности. И, поверьте мне, они добились этого. Есть только одна категория людей, которые выигрывают, если свободной банковской зоне Бейрута будет нанесен удар по спекуляции и махинации с ценными бумагами и валютой. Особенно это касается спекуляции с фунтом стерлингов.
До Спенсера не сразу дошло то, что я сказал.
– Вы хотите сказать… – при этом он тихо присвистнул. – Вы хотите сказать, что британское правительство стоит за спиной Аплярда в этой махинации?
– Как я вижу, вы посвящены не во все дела вашего партнера? – иронично отметил я.
– Вы хотите сказать, что ему дали ценные бумаги… – Спенсер не закончил фразы, а снова присвистнул. – Все совпадает. Обед с премьер-министром… Вот почему он не учитывает стоимости бумаг. Он сказал мне, что вкладывает три четверти миллиона. Вот лжец. Теперь мне все ясно.
Я дал возможность Спенсеру обдумать мою теорию и сделать некоторые выводы, а затем сказал:
– Теперь вы понимаете, почему я настолько уверен, что все пойдет по плану?
– Еще бы, – ответил Спенсер. – Подумать только! Британское правительство подносит Аплярду на тарелочке десять миллионов фунтов. Невероятно.
– Вы не так сформулировали, мистер Спенсер. Ему дают только бумаги. Деньги дают ему наши бейрутские банки.
– Да, – согласился Спенсер. – Вы совершенно правы.
– Я прав, – кивнул я.
Спенсер резко свернул в узкую улочку, которая одновременно была задним двором отеля «Савой», и остановил машину у отеля, спереди удивительно напоминавшего радиатор «роллса».
– Жду вашего звонка тринадцатого числа, – попрощался я.
Он жал стартер, пока не оглушил меня звуком ревущего мотора.
– Об этом не волнуйтесь, – крикнул Спенсер. – Вы получите от меня сообщение. А пока держите рот на замке, иначе Аплярд вам уши оборвет.
– Правда? – переспросил я спокойно.
– Шутка, – ответил Спенсер и улыбнулся своей ослепительной улыбкой, став вдруг похожим на рекламу какой-то слишком дорогой вещи.
Я кивнул. Спенсер уже наверняка прикидывал, как получить свой мешок и обойти «тайный рычаг европейской финансовой политики». Идея не так уж плоха.
Рита небрежно махнула мне рукой на прощанье, и они умчались с оглушительным ревом. Я перешел на противоположную сторону, где меня ожидал шофер в моем «роллсе». Не успел я опустить автоматические жалюзи, как машина уже повернула на Стрэнд и направилась к Трафальгарской площади. Я откинул крышку самодельного портативного трюмо и включил свет за длинным зеркалом. Налив немного теплой воды в умывальник, разделся до пояса и начал с мылом смывать слой краски, затем, обильно смазавшись кремом, рывком содрал накладные усы и спиртом удалил остатки клея. Из гардероба я достал чистую рубашку и костюм, и к тому времени, когда мы выбрались из пробки на Трафальгарской площади, я был уже почти готов. Я снял туфли на платформе, которую скрывали мои длинные одежды, и надел пару практически без каблука. И благодаря небольшой сутулости, нажитой после многих лет канцелярской работы, я сделал Лонгботтома по крайней мере на три дюйма ниже араба Хамида. Довольный результатом, я налил себе стаканчик виски.
В «Новую Зеландию» я вошел через боковой вход, пройдя крытым переходом сквозь ларьки с книгами и цветами.
Боб был без пиджака, хотя день стоял довольно прохладный. Он надел темные брюки и белую рубашку с короткими рукавами и открытой шеей. В руке он держал блокнот, на котором был закреплен секундомер. Время от времени он делал какие-то заметки.
Они со Спенсером стояли возле доски объявлений, где жители «Новой Зеландии» могли получить информацию о времени начала балета и об опасностях, подстерегающих их со стороны мошенников. По-моему, когда я пришел, Боб как раз занимался тем, что читал Спенсеру вслух о проделках авантюристов. Я слышал, как он сказал, что не прочь сам сойтись один на один с каким-нибудь мошенником и как следует задать ему.
– Да, – серьезно соглашался Спенсер.
– А вот и Лонгботтом! – закричал Боб, завидев меня. – Сколько нужно времени, чтобы подняться на восьмой этаж и спуститься обратно?
– Я старался идти как можно скорее, сэр, – оправдывался я.
– Не рассказывайте сказок, – ворчал Боб. – Вы теряете хватку, Лонгботтом. Мне нужен Скороботтом.
Спенсер рассмеялся, чего я ему как-нибудь обязательно припомню. Он просто аристократический мужлан. Задумавшись о незаслуженной грубости Спенсера, я немного задержался с ответом. И воспользовавшись тем, что я немного наклонялся вперед, чтобы казаться ниже своего роста, Боб (с намеком на то, что я плохо слышу) сказал, чуть повысив голос:
– Я сказал Лонгботтом, что вы теряете хватку. – И затем, даже не удосужившись снизить тон, добавил: – Старый болван глух, как тетерев.
– Я не глухой, – возмутился я.
– Читает по губам, – беззвучно проговорил Боб Спенсеру.
– Я не читаю по губам, – рассердился я, прежде чем до меня дошло, что я только подыграл им.
Боб и Спенсер дружно расхохотались. Рита висела на руке Спенсера и пялилась на меня, как ласка. Она не смеялась.