Убежище. Дневник в письмах: 12 июня 1942 - 1 августа 1944 - Анна Франк.

Ходят странные слухи, которые часто оказываются правдой. Кляйман рассказал, например, что в провинции Гелдерланд прошел футбольный матч, одна команда состояла исключительно из «подпольщиков», а другая — из местных полицейских. В Хилферсуме чиновники позаботились о том, чтобы и «подпольщики» бесплатно получили свои продовольственные карточки, которые иначе можно приобрести только черном рынке по 60 гульденов за штуку.

Как бы немцы не узнали о подобных мероприятиях!

Анна.

Воскресенье, 30 января 1944 г.

Милая Китти!

Вот и опять наступило воскресенье — для меня это печальный день, здесь в Убежище. Хотя сейчас легче, чем в начале.

На складе я еще не была, возможно, спущусь позже. Несколько вечеров я приходила туда с папой, а вчера была там совершенно одна. Я стояла на лестнице, а надо мной кружились бесконечные немецкие самолеты. Мне казалось в тот момент, что я одна на свете и не от кого не могу ожидать помощи. Но мой страх исчез. Я смотрела на небо и полностью доверяла Богу.

Мне так необходимо иногда быть одной. Папа замечает, что со мной что-то не так, но я не решаюсь ему рассказать. Мне хочется лишь кричать: "Ах, оставьте меня в покое!". И кто знает, может, меня, действительно, оставят одну, и это мне совсем не понравится…

Анна Франк.

Четверг, 3 февраля 1944 г.

Дорогая Китти!

По всей стране только и говорят, что о высадке союзников. Если бы ты была здесь, то тоже поверила в это, ведь ведется такая подготовка. А может, и высмеяла нас: ведь толком ничего не известно!

Все газеты полны новостей о будущем десанте и часто сбивают людей с толку. Например, пишут так: "Если англичане высадятся в Нидерландах, но немецкие войска сделают все возможное, чтобы удержать страну, хоть и придется затопить ее". И даже помещают карту Голландии с предполагаемыми затопленными территориями, к которым принадлежит и значительная часть Амстердама. Мы тут же приступаем к обсуждению о том, как вести себя в этой нелегкой ситуации. Поступают разные мнения. Например: "Поскольку передвижение пешком или на велосипедах исключено, придется идти вброд — там, где вода остановилась".

"Нет, надо плыть. Под водой, в купальных костюмах и шапочках, никто не заметит, что мы евреи".

"Не говорите ерунду! Ведь как поплывут наши дамы? Уж скорее крысы откусят собственные лапы…"

"Да мы из дому-то не выберемся… Склад и так еле дышит, а уж если его зальет…"

"Ребята, хватит сходить с ума, отнеситесь серьезно! Надо непременно достать лодку".

"Зачем же? У меня есть предложение получше. Каждый сядет в ящик из-под сахара, а грести будем половниками".

"Я пойду на ходулях, в молодости я это прекрасно умел".

"Яну они не нужны, он сам, как ходули, и водрузит на них Мип…"

И все в таком духе, представляешь себе, Кит? Шутить, конечно, весело, но что будет на самом деле, никто не знает. И вот второй важный вопрос, связанный с садкой: что нам делать, если немцы эвакуируют Амстердам?

"Уезжать со всеми, только хорошенько загримироваться".

"На улицу — да вы что! Отсюда ни шагу! В Германии людей ждет только гибель".

"Конечно, останемся здесь. В безопасности! Уговорим Кляймана переселиться со своей семьей сюда. Попробуем достать мешок шерсти, тогда они смогут спать на полу. Пусть Мип и Кляйман заранее притащат одеяла. И надо запастись продуктами, наших припасов недостаточно. Пусть Ян как-нибудь приобретет сухофрукты, а пока у нас есть тридцать килограммов фасоли, пять килограммов гороха, да еще пятьдесят банок овощей".

"Мама, посчитай-ка, сколько у нас всего".

"10 банок рыбы, 40 банок молока, 10 килограммов сухого молока, три бутылки подсолнечного масла, 4 банки сливочного масла, 4 банки мяса, 2 бутылки клубничного сиропа, 2 — малинового, 20 бутылок протертых помидоров, 5 килограммов геркулеса, 4 — риса. И это все".

На первый взгляд, кажется много, но на самом деле это не так — ведь мы пользуемся этими продуктами каждый день, и еще подкармливаем гостей. Вот угля, дров и свечей в доме достаточно.

"Давайте сошьем нагрудные мешочки, чтобы в случае бегства захватить деньги".

"Надо составить списки самого необходимого, что мы возьмем с собой и заранее упаковать рюкзаки".

"Когда опасность приблизится вплотную, мы на чердаках установим два поста".

"Да что мы считаем запасы еды, ведь у нас не будет воды и электричества".

"Воду будем фильтровать и потом кипятить в печке. Вымоем большие фляги и будем хранить в них воду. Используем все возможные емкости — канистры, миски… ".

"Не забыли, у нас еще есть картошка на складе?"

Вот такие разговоры ведутся весь день напролет — о том, что будет с нами до и после высадки. Говорим о голоде, смерти, бомбах, огнетушителях, спальных мешках, еврейских паспортах, отравляющих газах и так далее и так далее. Малоприятные темы! Вот пример такого разговора обитателей Убежища с Яном.

Убежище: "Мы боимся, что если немцы отступят, то захватят с собой все население Амстердама".

Ян: "Это невозможно, у них не хватит поездов".

Убежище: "Какие поезда? Думаете, нам вагоны предоставят? На своих двоих — вот наш транспорт!".

Ян: "Не думаю и не верю. Почему вы все видите в черном свете? Какой им смысл — тащить за собой всех горожан?"

Убежище: "А ты забыл, что сказал Геббельс: если нам придется отступать, то мы плотно закроем двери за оккупированными территориями!"

Ян: "Мало ли что они говорят?"

Убежище: "А ты полагаешь, что немцы проявят милосердие? Они подумают: если нам погибать, то уж им — тем более…"

Ян: "Довольно предсказаний. Я им все равно не верю!"

Убежище: "Сценарий известный — не видишь опасности, пока она не приблизится вплотную".

Ян: "Вы все безнадежные пессимисты. Что толку в ваших прогнозах?"

Убежище: "Мы уже достаточно испытали на себе — сначала в Германии, потом здесь… А что будет с Россией?"

Ян: "Об этом никто ничего толком не знает. Возможно, русская и английская пропаганда так же все преувеличивают, как немцы".

Убежище: "Ничего подобного! Английское радио всегда говорило правду. Но даже, если что-то преувеличено, факты чудовищны — ты знаешь сам, что в России и Польше расстреляны и удушены газом миллионы невинных мирных людей".

Больше не буду утомлять тебя подобными разговорами. Сама я совершенно спокойна и не поддаюсь панике. Я уже дошла до того, что мне безразлично, умру я или останусь в живых. Мир вполне обойдется без меня, а ход событий мы все равно изменить не в состоянии. Что будет, то будет, и я надеюсь на счастливый конец.

Анна.

Вторник, 8 февраля 1944 г.