Ребут - Эми Тинтера

— Не должен будешь. Но если я наступлю тебе на ноги слишком много раз, ты можешь не стесняться это сделать.

— Я отклоню это предложение, но спасибо.

Он кружил меня один раз, два, три раза, пока я со смехом не врезалась в его грудь. Я встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, и он схватил меня под мышки, поднимая в воздух, пока я не обернула ноги вокруг его талии.

— Так-то лучше, — сказал он, прикасаясь своими губами к моим.

Я закрыла глаза и позволила себе раствориться в поцелуе. Мне нравилось, что я не должна была беспокоиться о внезапных нападениях или людях, проходивших мимо. Мне нравилось полностью поддаваться поцелую, его рукам и теплу его тела.

— Мы не танцуем, — сказала я, наконец, с улыбкой.

— Конечно, танцуем, — сказал он, медленно двигаясь по кругу. — И, кстати, это мой любимый танец.

— Мой тоже.

Я прислонила лоб к его лбу, позволяя щекочущему ощущению счастья овладеть моим телом.

Когда песня закончилась, он сел на кровать, усаживая меня на свои колени и запуская руки в мои влажные волосы, оставляя дорожки поцелуев от линии подбородка к шее.

Я хотела проникнуть руками под его рубашку и прикоснуться кончиками пальцев к теплой коже его спины, но не решалась. Мой мозг сразу же пытался выяснить, сколько людей или камер могло следить за нами.

Но здесь никого не было. Только мы.

Поэтому я провела пальцами по его спине и закрыла глаза, сосредотачиваясь только на нем.

Его дыхание на моем рте.

Его руки, уверенно кружащие на моей талии.

Мои губы на его щеке.

Мои глаза встретились с его, я улыбнулась желанию в его взгляде.

Его пальцы на моей спине, прохладный воздух защекотал мою кожу, когда он совсем чуть-чуть приподнял мою рубашку.

Я напряглась, отскакивая от него так быстро, что чуть не свалилась с кровати. Я сразу же лишилась его тепла, но мой желудок скрутился в нервный узел, и я не могла заставить себя даже взглянуть на него.

Когда я предлагала остаться у него в доме, я не думала, что там будет кровать. Я не думала, что мы будем одни.

Я не думала, что могут означать две эти вещи.

— Извини, — сказал Каллум. Его голос был мягким, немного растерянным. — Что-то не так?

— Эм… — Это было единственным словом, которое я смогла выдавить.

Это было нормально? Я никогда раньше не думала, хотела ли я с кем-то заниматься сексом.

Я вообще не думала, что кому-то захотелось бы заняться со мной сексом.

— Я, эм, никогда…

Я, наконец, подняла на него глаза, увидев, как на его лице промелькнуло искреннее удивление.

— Ты шутишь, — сказал он. — Ты была там пять лет и никогда ни с кем этого не делала?

— Конечно нет. Никто не хотел прикасаться ко мне. Ты был первым, кто вообще меня поцеловал.

Он склонил голову набок, рассматривая меня с любопытством.

— Это смешно, Рэн.

— Это правда.

Он поддался ближе, пока его нога не задела мою.

— Никто не прикасался к тебе, потому что ты не хотела, чтобы они это делали.

Может быть, он был прав. Я положила ладони на бедра, но мои руки дрожали, поэтому я быстро сложила их вместе.

— У меня тоже никогда этого не было, — сказал он.

Неожиданное облегчение заполнило мою грудь.

— Правда? Секс — это, обычно, первая вещь, которой занимаются новички.

— Я думаю, они сразу же поняли, что я был твоим, поэтому держались подальше. — Он посмотрел в мои глаза и улыбнулся. — Был. И есть. — Он наклонился и коснулся своими губами моих. — Твой.

Я сглотнула, почувствовав странную тяжесть, опускающуюся в моем животе. Я почувствовала себя странно, возбужденно и волнительно, и хотела притянуть его к себе и никогда не отпускать. Я сплела свои пальцы с его. На этот раз дрожала я. А он был спокоен.

— М-мы можем, — заикнулась я. — Но мы должны оставить мою рубашку.

Его взгляд на мгновение упал на мою рубашку.

— Почему?

— Это противно. Лучше оставить ее.

— Противно? — повторил он в смятении.

Я ничего не сказала, и на его лице озарилось понимание.

— Ох. Это из-за того, что ты была застрелена?

— Да.

— Мне все равно, есть ли у тебя шрам, Рэн.

— Он уродлив. И их больше, чем один.

— Кто-то стрелял в тебя больше одного выстрела?

— Да. Три выстрела.

— Кто мог сделать это с двенадцатилетней девочкой?

— Я не знаю, — сказала я тихим и напряженным голосом. — Я действительно не помню.

— Совсем ничего?

Крики — мои крики — эхом раздавались в моем мозгу, делая меня лгуньей, если я отвечу на этот вопрос «нет».

— Я помню кое-что, — призналась я. — Думаю, это был мужчина. Мы жили в квартире, и он вошел, крича на моих родителей. Я не помню что, но, скорее всего, о наркотиках. Они оба, как всегда, были под кайфом. — Я нахмурилась, когда в моей голове промелькнули картинки. — Мама забрала меня в спальню и, мне кажется, мы пытались выбраться через окно. Я помню, как смотрела вниз на траву и думала, как же было высоко. Я услышала выстрелы и закричала, и моя мама зажала мне рот рукой и…

« Ты пытаешься убить нас? »

Я сглотнула при звуке голоса моей матери, прозвучавшем в ухе.

— Это действительно все, что я помню.

Каллум сделал глубокий, судорожный вдох.

— Мне жаль.

Его лицо исказилось от ужаса.

— Жаль, что спросил? — спросила я со смешком.

— Конечно нет.

— Итак, мы можем сделать это, если хочешь, но рубашка должна остаться, — сказала я, скрестив руки на груди.

Он засмеялся. Он увидел мое смятение и попытался остановиться, но другой смешок вырвался из его рта и он покачал головой.

— Нет, — сказал он, заправляя прядь моих волос за ухо и нежно целуя в щеку. — Думаю, я буду ждать, когда ты проявишь немного больше энтузиазма, чем “мы можем сделать это, если хочешь.”

Он снова усмехнулся.

Мои щеки вспыхнули, и я сосредоточила свое внимание на полу.

— Ох. Нет, это не было…

— Все в порядке. — Он коснулся губами моего лба и соскользнул с кровати. — К сведению, я даже и не планировал это.

Я хотела раствориться на полу. Стать большой кучкой ярко-красного, расплывчатого ребута.

— Я могу поспать в комнате моих родителей, — сказал он.

Я быстро схватила его за руку.

— Нет, не мог бы ты остаться?

Я все еще хотела приблизиться к нему, даже если не была готова к близости с ним.

— Конечно.

Он был доволен моей просьбой; я могла видеть это в его глазах, когда он забрался в кровать.

Я скользнула к нему и поспешно придвинулась ближе, пока он не обнял меня. Я прижалась лицом к его груди, и он наклонился, коснувшись губами моего уха.

— Когда мы займемся сексом, то этой ерунды “не-снимай-мою -рубашку” не будет.

— Но…

— Нет, извини. Меня не волнуют твои шрамы, да и тебя тоже не должны волновать. Все или ничего.

— Тогда ты можешь ничего не получить.

— Ради Бога. Ты не способна долго мне сопротивляться.

Я засмеялась и запрокинула голову вверх, чтобы поцеловать его. Он сильнее прижал меня к своей груди, когда наши губы встретились, и на мгновение я подумала, что он может оказаться прав.

Глава 26.

 — Рэн. — Дыхание Каллума защекотало мне ухо, и я пошевелилась, коснувшись лбом его груди. — Солнце садится.

Я открыла веки и обвела взглядом комнату, залитую оранжевым светом. Кожа Каллума была яркой и имела почти человеческий блеск.

Я вытянула ноги на мягких простынях. Пушистая ткань стеганого ватного одеяла была сжата в моей руке под подбородком. Я была внутри облака — роскошного, игристого облака, в которое было погружено мое тело на мягкой постели, мягче всего, что я когда-либо испытывала. Облако пахло Каллумом. Мылом, пряностями, теплом и безошибочным намеком на запах ребута.

Он отодвинул волосы с моего лба и коснулся губами кожи, заставляя горящую тропинку по всей коже спускаться к моей шее.

— Мы скоро должны выходить.

Его темные глаза встретились с моими, и я не видела смысла в том, чтобы пытаться спрятать свой страх.

Он уже увидел его. Его большой палец растирал огонь по моей щеке и его твердый взгляд говорил о том, что он не возражал против моего страха.

Я кивнула, но не сдвинулась с места. Я бы скорее осталась с ним в постели на всю ночь, на весь день, на всю неделю.

Забыть про дочь Лэба, забыть несуществующую резервацию, забыть все, кроме его рук и улыбки.

Но он дрожал. Его пальцы дернулись на моей коже, и он откатился в сторону, свесив ноги с края кровати. Он бросил быстрый взгляд на свои дрожащие руки, прежде чем потянуться к своей одежде.

Паника, вырвавшаяся из моей груди, от которой у меня перехватило дыхание, заставила меня прижаться лицом к кровати в страхе, что я закричу.

— Может быть, у меня есть для тебя рубашка поменьше, — сказал Каллум, спрыгнув с постели и пересекая комнату к своему шкафу. — Что-нибудь, что я носил в четыре года.