Сложные оборотни госпожи Дарианы - Наталья Варварова

Мы наконец остались одни. Вереница студентов покинула класс и потянулась вслед за наставницей. Я запомнила всего пару имен из тех ребят, кого мне представил Маркус. Не потому что имена у вампиров такие сложные — для меня это большая проблема. Великолепная память на лица и отвратительная на имена.

Я хорошо усвоила, что у них только две девушки, так как до появления зеркальницы, это стало бичом для всех вампирских семейств: дочери у них рождались крайне редко и считались величайшим благословением. Поэтому вампирши, как продолжательницы рода, имели огромный авторитет и, поговаривали, отличались в разы большей если не силой, то выносливостью.

Всего две красотки, Клавдия и Жозефина, но я уже предчувствовала, сколько сложностей возникнет у нас вокруг них в течение учебного года. До сих пор непонятно, последует ли какой-то разбор в связи с Томасом и Жозефиной. Если да, то меня он интересовал меньше как частный случай, я буду настаивать, чтобы появились четкие инструкции — как действовать, если между вампиром и оборотнем возникло взаимодействие.

Поспорили ли они, взбесились из-за «неправильного» запаха (мне кажется, именно это произошло у отца с Аделаидой), решили ли что-то доказать, все это может закончиться так горячо, что эти разборки дойдут до Совета магов. А этого академия умудрялась избегать веками.

Ну и, наверняка, вскоре наши темпераментные волчицы, как только принюхаются к этим молодым людям, тоже добавят свой вклад во всеобщий межвидовой опыт. Кошмар форменный. У меня теплилась слабая надежда, что организаторы этого бедлама — мой папочка, стихийная госпожа и верховная ведьма — хоть как-то представляли себе последствия.

Вампиры мужского пола, однозначно, отличались от волков. Черты лица более правильные — про таких часто можно услышать «смазливые». Гибкие, высокие, стройные. С учетом того, что оборотни никогда не ставили добродетель во главу угла — жизнь слишком скоротечна, утверждали мы, — то боюсь представить, что нас ждет в ближайшие девять месяцев.

Из моих рассуждений можно сделать вывод, что оборотни без перерыва сношаются между собой. Но это не так. Мы с самого детства строго ограничены рамками. Сначала это семья, где вовсе не приветствуются контакты со всеми подряд, потому что селекция — это вторая по значимости доблесть после хорошей драки. Можете быть уверены, что родители еще до вашего рождения уже перебрали все семейства, с которыми можно породниться, и составили карту генетических совместимостей.

Например, в нашем с Маркусом случае, задолго до нашего рождения, его родители и мои лелеяли надежду, что из нас вырастет истинная пара. Я видела генеалогические древа, которые рисовали обе стороны, и в пользу нашего союза действительно говорило многое. Тем тяжелее мне было падать с небес на землю, когда после первой ночи вместе мои запястья остались белоснежными. Так, я опять отвлекалась.

Сначала за поведением волка следят его родители, а потом — вторая половина. Да, волчица слабее супруга, но заставить дочь свободного народа терпеть измены не так-то просто. Она имеет право пожаловаться своей семье и расторгнуть брак. Она может забрать детей и уйти от мужа, взяв большую часть его имущества на содержание потомства. Она может вызвать соперницу на бой и убить ее. Она свободна отправиться на поиски другого партнера, если есть свидетельства, что муж ею пренебрегает.

В общем, наши законы не оставляли женщин немыми свидетелями мужниного блуда. Скорее волку сложнее отвадить супругу от измен — как только она родит ему волчат, ее права умножаются многократно. Но на его стороне сила, и опять же смертельный бой. Универсальное решение любых семейных неурядиц. Загрызть противника, заставить остальных, посматривающих на жену, сто раз подумать, готовы ли они платить такую цену. Часто бывает, что волчица осмотрительна и не желает рисковать ни мужем, ни поклонниками.

Суровые, но, на мой взгляд, честные законы, проверенные веками. На этом фоне я со своим скромным сексуальным опытом плохо вписывалась в собственную общину. Принятие обета не стоило мне никаких телесных страданий. На этот счет я имела два объяснения: верхние семейства все-таки отличались большей избирательностью, достаточно опять же глянуть на папу, или, прав Маркус, и в этом замешана истинность.

Тут у меня начинался клинч. Потому что Фредерик, несмотря на знаки лотоса, которые нас буквально преследовали, не вызывал ничего кроме недоумения. А Маркус, а что Маркус? Одного вдоха рядом с ним достаточно, чтобы я обратилась раз, обратилась два, а потом и в человечком обличии согласилась повторить секс не единожды.

На минуточку, Полная Луна — самая страстная из всех домов, и я за все триста шестьдесят лет испытывала страсть по отношению лишь к одному волку. Разве это справедливо?

— Дарриа, ты разглядываешь это пятно уже три минуты. Неужели оно интереснее, чем я?

— Я зашла сказать тебе, чтобы ты немедленно привел себя в порядок! — он еще смеет меня наставлять, в этом весь дер Варр. — От твоего запаха коротит даже привратников. Ты что, хочешь, чтобы академия превратилась в обитель блуда?

— Разве я виноват в том, что счастлив? В том, что моя женщина соизволила обратить на меня внимание? Я ждал так долго, в то же время я благонадежный и благовоспитанный волк. Я знаю, как справиться и не увести за собой братьев и сестер.

— Маркус, прекрати, это несмешно.

— Дарриа, я открою тебе секрет, — его игривость на фоне того, что я с трудом контролировала себя от обращения, выводила из себя еще больше. — Тебе достаточно осчастливить меня еще раз. Потом еще. И так каждую ночь. Я буду невообразимо послушным. Вам с папой и не снилось. Ты сможешь выбирать женихов, вести уроки среди озабоченных студентов. А я, как овца, покорный, буду ждать своей ночи.

Мне стало любопытно. Как далеко он готов зайти в своем вранье.

— Ты обещаешь, что я выберу мужа или совращу кого-то из юношей, возможно, и то, и другое, а ты останешься невозмутимым?