Кошачий глаз - Дуглас Брайан

– Да брось ты эту тварь, она и так издохнет, – брезгливо поморщился киммериец.

Муртан отшвырнул меч вместе с гадиной подальше от себя. Конан показал ему убитых змей.

– Вот эта – ядовитая, а эта пыталась меня захлестнуть кольцами. Похоже, тут они на все случаи жизни. Интересно, кто их тут оставил?

– Они настоящие? – спросил Муртан. Зубы зингарца постукивали.

Конан бросил мертвых змей. Широко, уверенно шагая, он подошел к мечу Муртана и высвободил его, а затем очистил о песок.

– Змеи-то? – переспросил киммериец. – Да, полагаю, самые настоящие. Они пребывают в каменном положении, пока не учуют добычу. Тогда они оживают и питаются, а затем опять превращаются в статуи. Довольно частое явление, применяемое для охраны старых храмов, где не хватает стражи… Только вот что странно, – продолжал он. – Есть во всем этом одна вещь, которая весьма меня тревожит…

– Боги, Конан! – не выдержал Муртан. – Ты только что разделался с тремя ужасными тварями и помог мне уничтожить четвертую… И ты говоришь о том, что тебя что-то «тревожит»!

– А тебя разве нет? – Конан повернулся к зингарцу и посмотрел на него в упор. – Не изображай из себя хладнокровного и равнодушного к опасностям воина. Ты не таков. Да и я не таков, и говорю тебе: кое-что тут не сходится.

– Что?

Муртан поежился. Неужели есть еще какая-то опасность? Нечто ужасное, о чем они еще не знают и что поджидает их в глубине лабиринта?

– Видишь ли, Муртан, – рассудительно произнес Конан, – храм этот посвящен богине-кошке. Кошка ненавидит змея, потому что он сожрал ее детенышей. Так?

– Так, – кивнул Муртан. – Во всяком случае, нечто подобное рассказывается в предании.

– Это так, – повторил Конан настойчиво. – Но почему же, в таком случае, именно змеям жрецы богини-кошки поручили охранять храм?

Муртан пожал плечами.

– Стигийские боги и обряды слишком таинственны и во многом непостижимы…

– Стигийцы – тоже люди, – заметил Конан, – и вынуждены подчиняться законам здравого смысла. А здравый смысл говорит мне следующее: если тебя охраняет некто, тебе враждебный, значит, он не столько о твоей безопасности заботится, сколько о том, чтобы ты не сбежал.

– Иными словами, – подхватил Муртан, который только теперь уловил логику рассуждений Конана, – эти змеи – тюремщики богини-кошки.

– Полагаю, да, – кивнул киммериец. – И теперь, когда мы уничтожили стражников…

– Вы выпустили на свободу древнее зло! – раздался громовой голос у них за спиной.

Апху стоял, окруженный пламенем, посреди пустыни и с ненавистью смотрел на киммерийца. Галкарис, съежившись, тщетно пыталась спрятаться от него за барханом. Ей хотелось закрыть голову руками, закопаться в песок и тихо визжать от страха. Вместо этого она лишь прижала ладони к ушам и зажмурилась.

– Апху! – воскликнул Муртан. – Я ничего не понимаю… Как ты здесь оказался?

– Я могу перенестись туда, куда захочу, – был ответ из пламени. – Вы пришли к лабиринту и одолели моих змей.

– Твоих?

– Великий Сет! Человек, меня начинает раздражать твоя глупость! – презрительно скривил губы Апху. Огонь вокруг него постепенно угасал, и скоро Апху перешагнул через низенький барьер потухающего пламени и оказался рядом с киммерийцем и его товарищем. – Разумеется, это были мои змеи. Вот он, – Апху кивнул в сторону Конана, – хоть и варвар, но сразу догадался, в чем дело. А ты все еще строишь какие-то иллюзии!…

– Ты клянешься именем Сета! – не уставал удивляться Муртан.

Потому что я – жрец великого Сета! – ответил Апху. – Ты так же глуп, как гиппопотамы, которых я морочил столько лет…

– Почему ты сам не можешь войти в лабиринт и сделать все, что хочешь? – спросил Конан.

Апху стремительно повернулся к нему.

– Ты ведь уже знаешь ответ?

– Да, – кивнул киммериец. – Ты в состоянии приставить к храму своих стражников, чтобы они не пускали туда ни искателей легкой наживы, ни саму богиню-кошку, но войти туда ты не можешь. Есть кое-что, что запрещено и тебе, и твоему «великому богу» Сету. – Последние слова киммериец произнес с явной иронией, от которой верного адепта змеиного божества передернуло.

– Не говори о Сете так насмешливо! – приказал он.

– Почему? – Конан пожал широкими плечами. – Я не верю в его могущество и не поклоняюсь ему. Сет – это чистое зло, воплощенное в змее. Любую змею можно уничтожить.

– Но нельзя уничтожить зло! – воскликнул Апху.

– Да, – согласился Конан. – Малая толика зла так же необходима в мире, как соль в пище или капля вина в стакане с водой.

– Такие, как ты, предпочитают неразбавленное вино, – указал Апху.

– О да, наш разговор приобретает ученый характер, – сказал Конан. – Поэтому предлагаю остановить спор. Для слишком умных собеседников у меня всегда найдется добрый меч. Весьма красноречивый довод, не находишь?

Апху злобно оскалился, но ничего не сказал.

Муртан подошел поближе. Страх почти совсем отпустил молодого человека.

– Чего ты хочешь, Апху? – спросил он.

– Вы должны войти в лабиринт и вынести для меня глаз кошачьей богини, – был ответ Апху. -

Как видите, ничего особенного. Все весьма просто – для таких отважных и сильных парней, как вы. Надеюсь, кошачья богиня не убьет вас прямо в лабиринте. Несколько раз я проводил сюда искателей приключений. Тоже храбрились, вот прямо как вы. Рассуждали о том, как поступят со своим богатством. Я приказывал змеям не трогать их, а затем запускал в лабиринт. Ни один из них не выбрался наружу. Я наблюдал за ними со склона горы. Они ходили между стенами, точно мышки, попавшие в ловушку. Ходили день за днем, а потом падали и больше не поднимались. Кошачья богиня убивала их.

– Почему же ты так уверен, что нас она выпустит, да еще с добычей? – спросил Муртан.

Апху откинул голову назад и расхохотался.

– Я совершенно ни в чем не уверен! Я просто хочу, чтобы вы вошли туда и попробовали выполнить мое поручение. Постарайтесь. А ваша женщина, – он метнул взгляд в сторону дрожащей Галкарис, – останется со мной. Если вы попробуете меня обмануть или просто умрете, я позабочусь о ней.

– Поверить не могу, что мы оставили Галкарис и подчинились этому Апху! – негодовал Муртан, пробираясь вслед за киммерийцем по лабиринту.

Идти было трудно – под ногами хрустели обломки камней, а то и человеческие кости, как мнилось Муртану (в своих предположениях, впрочем, он не был далек от истины: многие останки действительно принадлежали людям, а кое-какие – вьючным животным или птицам, подстреленным и съеденным заплутавшими в лабиринте).