Физик против вермахта - Руслан Ряфатевич Агишев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теслин тут же выхватил из кармана плаща небольшой блокнот и, усевшись на какой-то подвернувшийся ящик, начал быстро строчить по бумаге карандашом. Выпав на какое-то время из реальности, он совсем перестал обращать внимание на происходящую вокруг локомотива суету.
Тем временем, от эсминца уже протянулась почти километровая цепь из людей, которые из рук в руки передавали боеприпасы, оружие, продовольствие и разное оборудование. Габаритные агрегаты, крупнокалиберные пулеметы и зенитные орудия, еле-еле снятые с корабля с помощью крепкого слова и кувалды, везли на двух уцелевших полуторках или волочили не еле живом тракторе.
Естественно, всю цепь устройств для формирования электромагнитного поля пришлось монтировать на локомотив, как говорил мастеровой с одного из ленинградских заводов, на «живую нитку»: в одно месте прихватили клепками, в другом — болтами, в третьем просто примотали железными прутками. Теслин надеялся, что получившееся устройство, пусть и выглядящее довольно убого и ненадежно, сможет дотянуть до ближайшего завода. Судя по карте, через пару сотен километров железная дорога должна была привезти их в город, в котором до войны было сразу три довольно крупных завода. В одном из них Теслин планировал довести плазменное орудие до ума.
Однако, человек предполагает, а Бог располагает…
Глава 14
Наш бронепоезд рвется к цели
Нарва ловила последние теплые сентябрьские дни. Днем солнце прогревало воздух почти до пятнадцати градусов, заставляя немногих горожан на улице снимать верхнюю одежду. Даже уцелевшие после боев за город дворняги вылазили из своих нор и разваливались на теплой земле в укромных местах.
В этот момент возле здания депо — массивного монстрообразного здания из красного кирпича — бодро вышагивал молоденький солдат в новой, с иголочки, униформе вермахта. На его безусом лице гуляла довольная улыбка, которую ему с очень большим трудов удавалось сдерживать. Эвальду Реймаа было с чего улыбаться. В свои неполные девятнадцать лет юноша он уже рядовой двадцать девятого батальона вспомогательной полиции «Полтсама» на службе Великой Германии и отмечен вниманием самого господина майора Вильгельма Келлера, офицера-наблюдателя в их подразделении. Несколько дней назад, когда на площади города собрали евреев, именно он, рядовой Реймаа, вызвался добровольцем для приведения приговора в исполнения. «Разве я мог поступить иначе? Никогда! Тогда я так и сказал — мой долг и первейшая обязанность любыми способами избавлять благословенную эстонскую землю от жидовской гнили… Господину майору очень понравился этот ответ. Он сказал, что в моих жилах течет настоящая арийская кровь».
— Да-а-а, поблагодарил за усердие… — в нарушении всех инструкций его лицо все же расплылось в улыбке при воспоминании о том моменте. — Сказал, что лично проследит за моей службой.
Похвала майора Келлера, высказанная им при всем батальоне, Эвальду сильно грела душу. Снова и снова вспоминая об этом, рядовой испытывал восторженное, почти мистическое, чувство. Чтобы вновь испытать нечто подобное, он был готов опять стрелять по людям. «Я всегда знал, что мое время обязательно придет. Я верил, верил… Пришло время для великой чистки, которая избавить мою Родину от недочеловеков, что годами сосали нашу кровь. Еще немного, и Эстония станет великой и свободной от этой швали!». Он уже и не понимал, что слово в слово повторяет за речами немецких офицеров. Все это стало его собственным, личным, с которым был полностью согласен и даже не представлял иное.
Дойдя до угла кирпичного здания депо, Реймаа лихо развернулся через левое плечо и, придерживая карабин, зашагал обратно. Эту часть железнодорожного вокзала он обходил каждые десять минут, как приказал унтер-офицер.
— Хорош, — прищурившись, в полголоса пробормотал он, на несколько секунд задержавшись у своего отражения в пыльном окне здания депо. — Настоящий солдат! — при этом произнес это так, как говорил господин майор.
Рядовой расправил плечи, выпятив вперед хилую грудь с ярко блестевшими на ней пуговицами кителя. В зеркальной поверхности стекла тут же отразилась щупленькая фигурка с самодовольным лицом и залихватски сдвинутой на лоб пилотке. Сделав шаг назад, Реймаа чуть сдвинул к плечу повязку с эстонским нарукавным щитком, чтобы знак смотрелся выигрышнее. Вдоволь насмотревшись на форму, он удовлетворенно хмыкнул. Течение его мыслей тут же приняло игривое направление.
— Алька, корова, чего же тебе еще надо? — ему вспомнилась, с завидным постоянством отвергавшая его ухаживания, зеленоглазая Алька Холм. — Скоро новое звание получу, рейхсмарок будет полный карман. В любой ресторан поведу… Дура! Чего ей еще надо? Все принца ждешь?
В раздражении он пристукнул ногой. Изящная фигурка девушки с вьющимися золотыми волосами никак не выходила у него из головы. Молодой солдатик снова и снова представлял, как она идет по городской площади, как поправляет свои челку, как прищуривает глаза. «Решено, в следующее увольнение приду к ней с большим букетом цветов и приглашу на танцы».
В этот момент, как некстати, ему вспомнилось, чем окончилась их прошлая встреча. Тогда девушка назвала его самодовольным болваном и выбросила принесенные цветы в мусорное ведро. Кулаки у Реймаа тут же сжались, заскрипели зубы.
— Будет снова кобениться, скажу, что донесу на ее отца в гестапо, — зашипел парень, прекрасно представляя, что случится потом. Тут же улыбка появилась на губах. Он даже тихо запыхтел, чрезвычайно довольный своей придумкой. — Скажу, что господин Холм на уроках плохо отзывается о фюрере и Великом Рейхе… Посмотрим, как она тогда запоет. Ко мне на коленях приползет. Умолять будет, чтобы я простил ее. Сама разденется. Да-а…
Он с такой ясностью представил, как в его ногах валяется, заламывающая руки, плачущая девушка, что даже вспотел. Перед глазами, словно живая, встала испуганная девушка, в отчаянии заламывающая руки. «Пусть ползает в пыли. Валяется, свищет соплями и слезами. Пусть умоляет меня не трогать ее отца!». В мыслях Реймаа уже хватал ее за волосы, мял девичью грудь. Возбудился, как никогда до этого: покраснел, засопел, поросячьи глазки замаслились…
Вдруг, за спиной рядового раздалось громкое шипение и специфический металлический лязг. Вздрогнув, рядовой едва карабин не выронил. Откуда здесь поезд? Эту ветку же ремонтируют. Господин ефрейтор же сказал, что сегодня до обеда никакого движения не будет. Тут, вообще, тихо должно быть.
— Дева Мария… — задрожали губы парнишки, развернувшегося на месте. — Что это такое?
На остолбеневшего полицая из густого
