«Если», 2000 № 08 - Джеймс Типтри-мл.

К ночи изнемогли все: и люди Юста, и Эрвин с Кристиной. Связка из семи человек теперь двигалась по правую руку, держась метрах в двухстах, и видно было, что, наученные опытом, они плетутся не гуськом друг за дружкой, а уступом, напрочь забыв о том, чтобы тропить тропу по водорослевому ковру, превращая зыбун в трясину. Надежный упругий ковер под ногами все чаще сменялся вязким гниющим месивом, где только остановись — затянет и в мокроступах. Пробулькивая сквозь грязь, с важной медлительностью лопались крупные пузыри, распространяя гнилостную вонь. Появились «окна» заведомой топи.

В полдень Эрвин увидел первую змею и показал Кристине. Метровое тело небольшой твари жирно лоснилось. Не напав, змея легко обогнала людей, пересекла их курс и исчезла, скользнув в водорослевый субстрат. Немного позже далеко на юге показалось стадо каких-то некрупных животных. Они передвигались с поразительной быстротой, словно скользя по болоту. Неожиданно в воздух взвилось щупальце язычника, проворно очертило круг и исчезло. Схватил ли хищник кого-нибудь, нет ли — разглядеть не удалось.

Еще через час Кристи нагнулась и подобрала вывалянную в грязи тряпочку. Судя по обрывку лямки, это был фрагмент рюкзачка. Никаких иных следов человека, дошедшего до этого места, на глаза не попалось.

Последние километры перед местом ночевки — длинной, хорошо заметной издали мелью, где рос кустарник и даже сумели укорениться несколько чахлых деревцев, — Кристи шла чисто механически, мечтая лишь об одном: бросить тяжелый шест, упасть и забыться. Так и сделала, чуть только ковер под ногами перестал колыхаться. Не хотелось ни разговаривать, ни двигаться, ни жить.

Спустя час, однако, она очнулась и с удивлением обнаружила, что больше не хочет лежать. Вряд ли пропитавшую водоросли грязную воду можно было назвать холодной, но тем не менее женщину начал колотить озноб. В пяти шагах от нее Эрвин нагреб кучу гниющих водорослей, которой, очевидно, предстояло послужить постелью. От потрескивающего костра приятно тянуло смолистым дымком.

— Грейся, — предложил Эрвин, и Кристи благодарно подсела к костру. Скоро от ее робы повалил пар. Слышно было, как поодаль на той же мели переговариваются и хрустят кустами люди Юста. Там тоже горел костер, пожалуй, более яркий.

— Вообще-то таких экспериментов без острой нужды лучше не делать, — сказал Эрвин, подбросив в огонь скупую порцию дров. — Вдруг рядом с нами вызревает метановый пузырь? Пшикнет — от нас с тобой, пожалуй, только ящик и останется.

— Ничего не имела бы против, — глуховато отозвалась Кристи.

— А я имел бы, — без усмешки возразил Эрвин. — Это у тебя с непривычки. Трудно, я понимаю. Будет еще труднее… и опаснее. Это тоже могу обещать. Но я решил дойти до Счастливых островов, а значит — дойду. Я собираюсь выжить. Следовательно, и у тебя есть шанс.

— Я хочу есть.

— Представь себе, я тоже. Еда будет завтра, обещаю. Вряд ли здесь много головастиков, так что не стоит их ловить, тем более ночью.

— А помнишь у берега? Там их много было…

— Еще бы! Кто из осужденных не знает, что они съедобны, тот их и не ловит, а кто знает, тот еще не голоден. Впрок их не запасешь, а питаться ими можно только при зверском аппетите. Понятно, что тут их уже ловят… Мель удобная. Как еще все дрова до нас не сожгли — удивительно…

Кристи передвинулась на ящике, подставив огню другой бок. Убрала с лица прядь слипшихся волос.

— Как у тебя все логично получается…

— Ты удивлена?

— Не очень. Когда ты сегодня молчал почти целый день — ты думал о наших шансах?

— И о них тоже. Немного. Больше развлекался.

— Чем же это?

— Считал. Известная задача трех тел из звездной динамики — никогда не слыхала? Задаются массы, скажем, один, три и пять, задаются векторы начальных скоростей, а дальше — численное решение дифференциальных уравнений, расчет траектории каждого тела с учетом их взаимного притяжения. В конце концов одно из тел, обычно самое легкое, вышвыривается из системы ко всем чертям. Я пытался подобрать начальные условия, при которых система потеряла бы не самое легкое, а самое тяжелое тело.

— Ну и как, подобрал? — саркастически спросила Кристи.

— Пока нет.

— Ты что, математик?

— Я не получил степени. Да, по правде сказать, она мне никогда не была нужна. Но я хорошо считаю.

— Тогда лучше бы подсчитал, как нам не загнуться в этом болоте!

— Уже. Еще тогда, на берегу. Естественно, появляются новые данные, вносится коррекция, кое-что приходится просчитывать заново… Но это, как правило, несложно. Есть стандартные математические методы. Есть методы, которые разработал я сам.

— Врешь, — убежденно сказала Кристи.

— Твое право не верить.

— Значит… ты выбрал меня в напарницы по математическому расчету?

— Значит, — кивнул Эрвин.

— Все равно я тебе не верю.

— Я и не сомневался.

— Все-таки кем ты был на воле? Мозговым центром преступной шайки?

— Вроде того. Советником президента Сукхадарьяна. Меня взяли на третий день после переворота.

— Ты? — Кристи хрипло расхохоталась. — Ты был советником президента Хляби?

— Представь себе.

— Что-то я о тебе ничего не слышала.

Эрвин вздохнул.

— Беда в том, что не все черпают информацию из программ новостей, как ты… Но есть советники и советники. Помнишь дело о банкротстве корпорации «Империум» три года назад? Хотя да, откуда тебе знать… Я оставил их без гроша. Они поддерживали не тех, кого надо. Ударил Сукхадарьян, да так, что никто не понял, чьих рук дело, а я лишь просчитал, куда и когда ударить, чтобы не отбить кулак… кстати, это было нетрудно. Последние шесть лет президент делал ходы, просчитанные мною, и, кажется, об этом не жалел.

— А потом, естественно, возник какой-нибудь неучтенный фактор… — Кристи фыркнула.

— Ничего подобного. Конечно, один-единственный неучтенный фактор может радикально изменить всю картину — задача вычислителя в том и состоит, чтобы при любом неожиданном раскладе у системы оставался достаточный «запас прочности». Хуже, когда президент сам пилит под собой сук. Всего один раз Сукхадарьян меня не послушал, и только потому, что Прай был его другом со школьной скамьи. Если бы этот друг вовремя погиб в катастрофе, Сукхадарьян не сидел бы сейчас под домашним арестом и не проклинал свою сентиментальность в ожидании смерти «от сердечного приступа». А я не сидел бы на этом ящике.

— Так ты вроде компьютера?

Эрвин похмыкал, покрутил головой.

— Это ты сказала, не подумав… Ладно, я не сержусь. Неужели ты полагаешь, что Сукхадарьян не мог бы по примеру иных политиков обзавестись собственным аналитическим центром с лучшими компьютерами и раздутым штатом? Он выбрал меня, что обошлось ему нисколько не дешевле. И он ни разу об этом не пожалел.