Карибский кризис. 50 лет спустя - Дмитрий Язов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Поймите, – заговорил он очень обеспокоенно, – чем сложнее наши отношения в Берлине и Германии, тем настойчивее становится Аденауэр. Пока я сдерживаю его, и у меня достаточно аргументов, чтобы не дать немцам атомное оружие. Однако всякие осложнения, которые возникают между нами, подталкивают реваншистские силы в Западной Германии.
Эта фраза Кеннеди была явно рассчитана на то, чтобы в какой-то степени если не запугать нас, то, так сказать, припугнуть.
[Я] ответил Кеннеди:
– Речь не идет о том, что мы боимся Западной Германии, и президент прекрасно это понимает. Может быть, это и деликатный вопрос, но не боятся ли Соединенные Штаты, а еще больше Англия и Франция Западной Германии?
– Этих немцев можно бояться, – ответил Кеннеди. Затем он сказал: – Я понимаю, что и вас, и наших союзников могут не устраивать слова «оккупационные войска». Но речь идет о небольшом контингенте солдат, которым можно было бы подыскать другое название.
Теперь о доступе, – продолжал Кеннеди. – Я смотрю на вещи реалистично. Поскольку вы так возражаете против международного контроля на автостраде, нам бессмысленно настаивать. Да ведь уже и сейчас офицеры ГДР (я поблагодарил президента за то, что он впервые при мне произнес полное название Германской Демократической Республики) ставят печати. Дело не в том, кто будет ставить печати. Можем ли мы с вами пофантазировать (именно так он выразился) по поводу некоторых компромиссных шагов, связанных с доступом западных держав в Западный Берлин? Мы готовы пойти навстречу Советскому Союзу, и Западный Берлин не будет иметь политических связей с ФРГ. Может быть, вы пошли бы навстречу в смысле некоторого облегчения западных позиций в вопросе о доступе?
А. АджубейПриведенная в сокращении записка Аджубея советскому политическому руководству, если ее внимательно и непредвзято прочитать, содержит несколько важнейших положений. Я бы выделил в этой связи несколько моментов.
Во-первых, из донесения А. Аджубея следует, что инициатором бесед с ним был лично президент Джон Кеннеди, который стремился использовать закрытый, конфиденциальный канал прямого диалога с советским руководством (напомню, что А. Аджубей был зятем Н. С. Хрущева). Как известно, такой канал – прямая линия связи – появился позднее, после Карибского кризиса, когда в США и СССР окончательно осознали его жизненную важность и необходимость.
Во-вторых, президент США Дж. Кеннеди, находясь под давлением различных политических сил внутри страны, был не свободен в принятии решений и проведении внешней политики. Он даже не мог по своему усмотрению открыто пригласить советского журналиста в Белый дом.
В-третьих, американского президента весной 1962 года в большей степени волновала ситуация в Германии, чем кубинская проблема. «Самой неотложной» назвал он именно берлинскую проблему. Как известно, в августе 1961 года в Берлине уже была возведена знаменитая Берлинская стена – символ разделения Германии.
В-четвертых, Кеннеди практически открытым текстом «раскрыл свои карты» перед Аджубеем. Он передавал в Москву свои уверения в том, что Вашингтон «не собирается вторгаться на Кубу». Вместе с тем, по словам американского лидера, США никогда не смирятся с революционными преобразованиями на Кубе, «американскому народу даже с психологической точки зрения очень трудно с этим согласиться». Кеннеди выразил уверенность, что «Куба падет изнутри». Эта ключевая фраза означала, что весной 1962 года Джон Кеннеди окончательно отдал предпочтение подрывным действиям и тайным операциям против Кубы, а не военному вторжению.
В-пятых, Дж. Кеннеди, признавая в Советском Союзе равного США «политического и военного игрока», попытался очень тонко и, я бы сказал, грамотно припугнуть Москву. Чего стоили его намеки на то, что США пытаются сдержать «реваншистские силы» в Западной Германии, которые стремятся получить доступ к ядерному оружию!
И наконец, последнее. Нельзя забывать, что в большой политике нельзя верить на слово. В марте 1962 года, когда советское руководство получило отчет А. Аджубея о его личных контактах с президентом США Дж. Кеннеди, никто не мог гарантировать, что все сообщенное американским лидером является сущей правдой, а не большой дезинформационной кампанией Вашингтона против Москвы. Против Советского Союза была объявлена холодная война, а у войны есть свои правила и нормы поведения.
Это определяло и предопределяло действия сторон на международной арене.
Глава 3
Группа советских войск на Кубе
Вторая сессия конференции
11 октября 2002 года
Послеобеденное заседание конференции, названное организаторами второй сессией, началось с короткого вступительного слова вице-президента Фернандеса. Он представил почетного гостя международной конференции Этель Кеннеди – вдову Роберта Кеннеди, родного брата президента Джона Кеннеди, а также еще раз объявил тему предстоящих обсуждений. Вторая сессия посвящалась непосредственно самому ракетному кризису 1962 года.
Первым докладчиком стал Роберт Макнамара, который в устной форме повторил главные тезисы своего выступления, представленного в письменном виде еще утром. Заслуживают упоминания лишь некоторые уточнения, которые сам Р. Макнамара сделал с учетом информации, прозвучавшей в ходе работы утренней сессии конференции. Так, докладчик остановился на критической дате – субботе, 27 октября 1962 года. В 16.00 Комитет начальников штабов вооруженных сил США единогласно принял рекомендации для президента – атаковать Кубу в течение ближайших 36 часов. Для этого предполагалось нанести мощные авиационные удары по важнейшим военным и экономическим объектам Кубы, а затем провести морские и воздушные десантные операции. Общая численность войск, которые должны были принять участие в этой операции, достигала 180 тысяч человек.
Почему в решении Комитета начальников штабов прозвучал срок 36 часов? Дело в том, что, по данным ЦРУ, на тот момент на Кубу еще не были завезены ядерные боеголовки для советских ракет. И только в 1992 году, как вновь повторил Роберт Макнамара, он сам и все американцы узнали от генерала А. И. Грибкова, что к тому времени на Кубе советские войска уже имели 162 ядерные боеголовки стратегического и тактического назначения.
«Я был тогда шокирован этой информацией, – признался Р. Макнамара, – и спросил мнение президента Фиделя Кастро по поводу судьбы Кубы, если бы операция вторжения в то время состоялась. Фидель Кастро ответил: „Тогда бы Куба просто исчезла“. Абсолютно правильно. Не только бы Куба исчезла, очень серьезно пострадали бы Советский Союз, США, да и весь мир».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});