Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина

– Кто подкопался? – непонимающе моргнул лукоморец.

– Когтерыл. Гайны часто живут в его ходах. Да еще и лазят по ним везде, куда их мерзкие башки пролезут, – мазнул вскользь по нему негостеприимным, почти брезгливым взором хромой и снова уставился на Аеда. – Что теперь делать станем?

Старейшина нахмурился, недовольно пожевал губами, словно стараясь раскусить что-то очень маленькое, твердое и неприятное на вкус, но ответить ему не дали. С противоположного конца селения донесся взволнованный женский крик.

– Пыль!!! Пыль на горизонте!!!

– Разъезд? – позабыв про людей и гайнов, подскочил Аед.

– Больше некому… – пробормотал хромой и энергично заковылял в ту сторону, откуда кричали. Старейшина и его жена побежали за ним. Не отставая от своего единственного защитника и союзника в этом опасном мире, вслед устремились и Иванушка с Эссельте.

К тому времени, как все пятеро достигли противоположного края поселения, у слабо дымящихся развалин крайних домишек уже гарцевали трое среброволосых всадников на белых лошадях в окружении оставшихся поселян.

– Айвен, это не лошади!.. – вдруг ахнула принцесса, споткнулась и ухватилась за царевича.

– Что?.. – озадаченно переспросил тот, уже начинав прислушиваться к сообщаемым патрульными новостям.

– Это единороги!

– Да? – недоуменно глянул на нее Иван и снова торопливо двинулся в сторону прибывших разведчиков. – И что же, моя золотая?

Гвентянка встала как вкопанная.

– Что?.. Что?!.. И ты еще меня спрашиваешь, что?! Айвен!!! Это же единороги!!! Их же считали пропавшими с лица Гвента без вести с тех пор, как пропали и сиххё!..

– Сиххё забрали их с собой? – серьезно уточнил Иван.

Девушка одарила его уничижительным взглядом и с жаром продолжила, не сводя горящего восхищением очей с тяжело поводящих крутыми боками почти загнанных животных:

– Айвен, это же красота неземная! Прелесть! Очарование! Он же нарисован на половине наших гербов, и на гербе нашей страны в первую очередь! Подумать только, живой символ королевства! Это же всё равно, что встретить настоящего гиперпотама! Это… сказка! Ты только погляди, милый! Какая грация по сравнению с нашими банальными повседневными конями! Какие выразительные глаза! Какая струящаяся грива! Какие бархатные ноздри! Какой необыкновенный хвост!..

– Х-хвост?..

– Да, конечно, ты только погляди, мой котенок! – страстно прижала руки к груди Эссельте и устремила на лукоморца вопросительный взгляд, требующий не ответа, но безоговорочной поддержки ее головокружительного упоения настоящим мифическим зверем.

– Какой… великолепный… рог? – сделал над собой усилие царевич ради принцессы, и снова, похоже, мимо.

– Рог? – как по команде перестала восторгаться и строго вопросила она.

– Ну… – так как нить доклада разведчиков была всё равно безнадежно потеряна, Иванушка вздохнул и перевел глаза на даму сердца. – Единорог – это ведь рогатая лошадь, так, моя ласточка? А у единорожиц… кхм… я понимаю, и того нет?

– Ну и что? А я вот, к примеру, не понимаю, мой дорогой, как ты в чем угодно можешь обнаружить изъян, – сухо поджала губки гвентянка и почти демонстративно отвернулась продолжать восхищение.

Царевич потупился и грустно задумался.

Вот именно.

Ну и что?

Ну и что, что рог этих животных, презрев фантазии художников и поэтов, был неприглядным наростом на их лбах, длиной сантиметров двадцать, конусообразным и под цвет грязно-серых копыт? Ведь суть единорога всё равно заключалась именно в нем! И если тебе нравятся его глаза, его грива и даже его хвост, действительно красивые, то почему надо отбрасывать то, что делает единорога единорогом, пусть даже и у живописцев эта деталь получается не в пример лучше, чем у природы? Это ведь… неверно. Так? А я даже толком не смог объяснить Эссельте, что и отчего думаю…

Вот… вот… вот кто-то из моего далекого прошлого, не помню кто, всенепременнейше нашел бы… или нашла бы?.. что сказать по этому поводу. А еще бы он… или она?.. нет, он, наверное, как же его там… не заглушал бы разговорами, которые можно отложить на пять минут, важное донесение патрульных… мне так кажется. Вспомнить бы еще его… имя… Агафон?.. Олаф?.. Масдай?.. Адалет?..

Адалет.

Иванушка вздрогнул, и комок холода моментально возник и отозвался резким спазмом в глубине желудка.

Адалет.

Маг-хранитель.

Пять Родов.

Гаурдак!..

Я должен выбраться отсюда во что бы то ни стало, и как можно скорей.

Из состояния задумчивости его вывел резкий, как треск ломающейся ветки, выкрик Аеда:

– Собираем все уцелевшие продукты, живность, утварь – и на возы!!! Сионаш, свисти единорогов из степи!!! И позаботьтесь о раненых! Немедленно! Мы уходим!!!

И в одно мгновение толпа сиххё, стоявших неподвижно, как статуи, пока патрульные вели доклад, взорвалась кипучей деятельностью, будто разворошенный муравейник. Женщины, старики, дети кинулись опрометью по закоулкам в поисках сохранившегося хоть чего-нибудь. Корк бросился осматривать тяжелый и неуклюжий воз с обуглившимся задком, косо приткнувшийся у крайнего дома – вернее, того, что от него оставалось. Разведчики ударили единорогов пятками по учащенно вздымающимся, покрытым пылью и потом бокам и унеслись прочь, как будто их преследовали все гайны этого мира вместе взятые.

– Айвен, что случилось, что случилось? – побледнев, как призрак, принцесса судорожно ухватила лукоморца за рукав обеими руками. – Куда все?.. Что нам делать?..

Последний вопрос Иванушке понравился больше всех, и он, не мешкая ни секунды, поспешил переадресовать его старейшине Рудной:

– Аед, что нам делать? Чем мы можем помочь?

– Идите по улицам, ищите… – начал было старик, но договорить ему не дали.

Откуда-то из переулка вынырнула Боанн и с таким видом, словно шла на смертный бой, с разбегу налетела на Аеда и едва не сшибла его с ног, еле успев остановиться в последнюю секунду.

– Я не позволю!!! Я не дам!!! Ты этого не сделаешь!!! – исступленно закричала она, и в сердце царевичу закрались серьезные опасения за физическое благополучие и дальнейшее долголетие старика.

Аед отвел глаза и хмуро уставился на груду головешек под ногами Иванушки, словно не понимая, о чем идет речь.

– Чего я не сде…

И снова договорить ему не дали, потому что из другого проулка появился Корк с обнаженным мачете в руке, в сопровождении еще пяти сиххё, причем двух из них остальные четыре чрезвычайно нелюбезно толкали перед собой с заломленными за спины руками.

Эссельте ахнула и бросилась к ним.

– Мастер Огрин!!!..

– Принцесса?!.. – один из конвоируемых – старик с длинной взлохмаченной седой бородой – при виде гвентянки споткнулся, и тут же заработал два яростных тычка в спину и целый водопад угроз и проклятий в свой адрес. Но старика так просто было не смутить, тем более, что смущаться и вежливо отбиваться от Эссельте, свирепо вырывающей у всех по очереди и сразу тесаки, приходилось теперь сиххё.

Иван ввязываться в потасовку не стал. Он живо обогнул застопорившуюся в нескольких метрах от старейшины и Боанн группу и, культурно извинившись, ловко рассек мечом связывавшие руки пленников веревки.

– Эссельте, девочка, ты жива? – друид, не обращая внимания ни на конвоиров, ни на освободителя, радостно схватил за руку принцессу и устремил на нее светлый взгляд водянистых серых глаз. Не дожидаясь ответа на первый вопрос, он отер тыльной стороной ладони лицо от колючей степной пыли и в темпе хорошего пулемета перешел ко второму и последующим:

– Ты здорова? Как он с тобой обращался? Вы уже… целовались?

Чело принцессы затуманилось, словно от сожаления, что такая замечательная идея пришла первой в голову не ей и не Ивану, но тут же прояснилось.

– Всё хорошо, мастер Огрин, – в ответ взяла она в свои нежные ручки сухие узловатые пальцы друида. – Простите меня, что я причинила вам столько хлопот, но я по-другому поступить не могла. Я влюбилась, мастер Огрин, как не любила ни разу в жизни, это наваждение какое-то просто, это такое диво!.. А еще, мастер Огрин, хотите верьте, хотите нет, но мы находимся у самых настоящих сиххё! И на них только что напали другие нелюди! И всё пожгли! И теперь, похоже, они готовятся напасть на нас… ну, и на них… снова. И сейчас нам надо скорее отсюда бежать, но куда – неизвестно, потому что обратно мы вернуться не можем…

– О, боги всемогущие! – ахнул старик, и тут же обернулся на второго пленника, словно акула на окуня: – Это всё из-за тебя, проклятый мальчишка!!! Глупый, самовлюбленный, неблагодарный, безродный эгоист! Посмотри, что ты натворил!!! Сразу, как только мы отсюда выберемся, и ты сделаешь свое дело, я лично прикажу…

Но второй захваченный сиххё человек казался абсолютно глухим и безнадежно слабоумным, с удивлением и сочувствием подумал Иванушка. С того самого момента, как его беспокойный взгляд упал на Эссельте, он тупо игнорировал и боль ударов, и боль слов, и призрачную надежду возвращения на Белый Свет… Пронзительно-синие глаза юноши отчаянно-моляще впились в принцессу и уже не отпускали ее из виду ни на мгновение.