Заложница своей воли (СИ) - Терещенко Анастасия

Не наказание ли это за мерзкие способности? Умея забирать чужую волю, стала заложницей своей.

— А что, если это обман?

Король поднял затуманенный взгляд на меня. Наверное, выгляжу сумасшедшей.

— Все вокруг лгут и плетут интриги, и ты не видишь. Грегор! Очнись, наконец, возьми власть в руки! Ты понимаешь, что сделал Август? К вечеру тут в каждом углу будет стоять человек в красных перчатках и следить. Любое неверное слово — и кто-то пострадает. Мы будем жить в страхе! Да мы уже в нем! Грегор, Август что-то задумал. Боюсь, что тебя ввели в заблуждение. И я в этом тоже виновата.

Король поднялся, сразу оказавшись значительно выше и взяв в руки мое лицо всмотрелся. Его глаза блестели и отдавали болезненной краснотой.

— Милая, не говори глупости. Ты напугана, но скоро все наладится. Тебе не причинят вреда, — он прижал к себе, поглаживая волосы и целуя висок едва заметным касанием.

— Хорошо, что ты со мной, Лия. Так волнуешься, подозреваешь любого, кто может мне навредить, — дышать сразу стало сложнее. — Но не говори о таких вещах больше. Одно дел предлагать нововведения, другое очернять кардинала и церковь… и себя.

— Ты не понимаешь. Очнись, те, кто напали, это были не просто одаренные! Их сила была болью. Слышал, как кричали эти люди?

Король сощурил глаза, делая шаг от меня.

— Грегор, это были инквизиторы. А теперь Август официально введет их во дворец. Если у тебя и оставалась до этого власть, то ее больше нет.

— Замолчи! — бросил он гневно, зрачки расширились, сделав взгляд черным. — Будь разумной, Эмилия.

Грегор отвернулся от меня, отходя к окну, скрывшись за тяжелой гардиной. Я видела лишь его облокотившийся на прохладное стекло силуэт.

— Ваше величество, не стоит там стоять, — вмешался гвардеец, но король не реагировал.

Я села прямо на пол, наплевав на испорченное платье, и уронила голову на руки. Виски пульсировали, а сердце едва не выскакивало наружу. Все, что произошло, казалось, наваждением, но ведь своими глазами видела.

Подлое нападение, кем нас будут считать за стеной? Убийцы. И я одна из них.

Мерзость не в даре, она в жажде власти. И кардинал давно захлебнулся в этом грехе. Нет в его словах Создателя, и веры нет. Обезумевший старик, цепляющийся своими крючковатыми пальцами в горло ближнего. Ему бы на покой. Вечный.

Мне было непонятно, за что кардинал ненавидит так свой народ. Не только одаренных. Страдают все. Вот сейчас Грегор, король, которому не принадлежит королевство, стоит в смятении. Даже этот гвардеец, не знают, к чему приведет сегодняшний удар.

В покои нас отпустили лишь к вечеру, и я тут же отправилась к себе. Глаза были на удивление сухими и лишь пекли от усталости, отчего нещадно их растирала. Дворец казался вымершим, словно эмоционально его выжгли и лишь серые тени скользили вдоль стен.

От них пробирала дрожь. Я узнала плащи, и красные перчатки.

— Стойте. Назовите ваше имя!

При всем желании не смогла бы пошевелиться, металлический голос пригвоздил, сознание сжалось в комок, прячась где-то глубоко внутри. Я тут же отдернула себя.

Нет, нельзя больше прятаться и плыть по течению. В конце ждет лишь смерть. И меня, и моего короля, к которому я испытываю лишь теплое сочувствие, и всех, кто хочет дышать свободно.

— Леди Эмили Лоренс, лорд инквизитор.

Мужчина высокий худой, что выступали острые высокие скулы и не заросший щетиной подбородок. Смотрел свысока, но как показалось равнодушно. Остановил скорее для проформы, не думаю, что пойманных фолинтийцев не пересчитали.

— Куда направляетесь? — у братьев ордена было объединяющая их всех способность говорить так, что волоски на всем теле поднимались дыбом. Казалось бы, простые вопросы, но они умели вкладывать в каждое слово неприкрытую угрозу.

Незаметно ущипнула руку, заставив прийти в себя. На меня не действует их магия. Ничего страшнее обычной смерти сделать не смогут. Никакого проклятого дара. А значит, нечего цепенеть от ужаса.

— В свои покои, лорд инквизитор. Я могу идти?

— Я вас не отпускал, — рявкнул он.

Да, эти люди привыкли держать все в своих кожаных перчатках.

— Но я спешу и его величество отпустил, — выдохнула, начиная злиться.

Как же вы все мне надоели, что за вселенское проклятье? И кто говорил, что в монастыре жилось тяжело.

— Леди Лоренс, что вы себе позволяете… — прошипел он, вскидывая руку.

— Что происходит? — другой не менее ледяной безжизненный голос, еще одна серая фигура.

— Хвала Создателю, брат.

— И пусть ошибка будет исправлена, — ответил на приветствие инквизитор, и, сделав пару шагов навстречу добавил, — Оставь девчонку, его святейшество созывает орден.

По мне словно лезвием скользнул взгляд первого инквизитора, но все же кардинал оказался ему интересней, и он быстрым шагов направился прочь. Второй же продолжал стоять позади, вне поля моего зрения, давя.

Знали бы вы сколько этих «взглядов» я перетерпела за последние месяцы. С Августом вам не тягаться в «прожигательности» и «укоризненности».

Раздраженно поведя плечами, спросила:

— Я, наконец, могу идти? — ноги нещадно ныли от усталости.

— Иди, — мне показалось или прозвучал смешок?

Но оглядываться не рискнула и насколько позволяло платье, поспешила прочь.

Хотелось бы, чтобы следующий день был полегче. Но, кажется, Создателя действительно нет с нами.

***

— Иди, — насмешливо звучало из темноты, и сколько бы я не поворачивалась, источник не показывался.

— Иди…

Совсем рядом пронеслось, ощутила на шее горячее дыхание и, вскрикнула, от легкого укуса.

— Эми.

Снова оборачиваюсь и никого. Но теперь слышу знакомые интонации. По спине скользнула чужая рука, резко дернулась, пытаясь поймать, то, что вновь ускользает, и я сомкнула пальцы на пустоте.

— Это ведь ты! — крикнула и в ответ лишь эхо.

Не ври сама себе уж, никому не нужна ты. Одна, во тьме и ужасе. Никто не придет.

Словно вынырнув, подскочила в постели, ощущая неприятную липкую влагу на теле. За окном серело, но лечь обратно не смогла, вызвала служанку и, ополоснувшись, отправилась в кресло читать.

Петра оторвала меня от романчика, которых в монастыре даже в руках держать не доводилась, а тут удалось выхватить в женской гостиной, и проводила к кардиналу. С тех пор как я перестала безропотно молчать на ее уколы, она перестала со мной разговаривать вовсе. Думает, расстроюсь? Избавьте. Уж лучше тишина.

Она оставила меня ждать в приемной перед кабинетом его святейшества. Без особого любопытства разглядывала картины. Прошлые кардиналы, со времен Ристана, сменившего корону на служение.

Только вот забавная странность. Все люди на портретах изображены в профиль и без выраженной индивидуальности. Хотя, видеть это мне не в первой. В монастыре у матушки настоятельницы тоже висел похожий портрет Августа.

Ходить туда-сюда быстро надоело, и я в ожидании села к стене у двери на обшитой бархатом софе. Дверь приоткрылась.

— Три допроса, ваше святейшество, — произнес незнакомый седой инквизитор.

— Вот и хорошо. Вечером казнь.

— Но может…

— Сегодня! Не терпит отлагательств. Опасно держать эту мерзость вблизи короля, — проскрипел кардинал и заметил меня.

— Ах, моя дорогая, проходи, проходи.

Инквизитор одарил меня нечитаемым взглядом и, откланявшись Августу, ушел.

— Ваше святейшество, — я присела в реверансе.

Старик молча отправился в свое кресло, и практически завалился в него. Ноги кардинала явно плохо слушались, каждое движение сопровождалось вздохом тяжело-больного человека и шарканьем.

Взгляд упал на висевший на груди алый камень, налившийся темной вязкой глубиной цвета. Кажется, раньше он был ярче и чище, что ли.

— Вы собираетесь их убить? — глядя в глаза старику спросила.

— Преступников? А что ж еще с ними делать.

— Убийц и воров отправляют на каторгу. Невиновных одаренных на смерть, — не знаю, зачем вообще заговорила об этом. Наверное, винила себя.