До особого распоряжения - Борис Пармузин

А потом с Махмуд-беком беседовал Асакура. Он водил карандашом по границе. Карандаш осторожно,

но упрямо полз в глубь советской Средней Азии. Разведчик называл пункты, где должны находиться

люди «Милли истиклял».

- Советы встают на ноги. У них десятки, сотни строек. Вы должны ослабить силы этой страны.

Речь шла о засылке диверсантов, о широкой, разветвленной сети шпионов. Особое внимание

господин Асакура уделял постоянной обработке эмигрантов.

- Они должны быть враждебно настроены к Советам. Воспитывайте ненависть, ненависть, ненависть.

- Асакура увлекся - заговорил слишком резко. Спохватившись, улыбнулся и тихо добавил: - Разумеется,

ваши люди хорошо знают, кто виновен в их беде, в их скитаниях по чужим странам.

Знакомые слова. Махмуд-бек слышал подобные речи от муфтия почти каждый день.

Асакура рассказал о той обстановке, которая сложилась в Париже. Один из японских дипломатов

является ближайшим другом Мустафы Чокаева. Их объединяет стремление помочь обездоленным

народам Востока. Японцам не нравится, как поставлена пропагандистская работа «Милли истиклял».

Все пока делается примитивно. Издание журнала «Ёш Туркестан» следует поставить на широкую ногу,

увеличить его тираж. Нужно больше выпускать брошюр о положении в Стране Советов; информация

должна быть тонкой, умной, чтобы задевать национальные чувства людей, вызывать ненависть против

большевиков.

Журнал «Ёш Туркестан» готовился в Париже. Печатать его приходилось в Берлине. Своей типографии

организация «Милли истиклял» не имела.

- Мы думаем такую типографию создать в Женеве. Кроме журнала вы сможете выпускать

необходимые книги, брошюры, листовки.

Асакура раскрывал план обстоятельной широкой деятельности лидеров туркестанской эмиграции. В

заключение он подчеркнул, что сам лично будет руководить этой деятельностью.

Махмуд-бек нанес визит и турецкому специалисту, бактериологу Берку. Эсандол одобрил его

намерение посетить эту хорошую семью.

В доме Берка Махмуд-бек понял, что веселая Инга крепко держала в своих ручках не только

хозяйство, но и мужа.

Сам Берк, тяжеловатый, с заметным брюшком, вероятно, любил покурить кальян, выпить кофе и

подремать за свежими газетами. Судя но вытертым до блеска подлокотникам его любимого кресла, Берк

вел довольно спокойную жизнь.

Госпожа Инга, тонкая, гибкая, ходила по комнатам быстро, уверенно. Каждый ее шаг, будто был

давным-давно обдуман.

Встречая Махмуд-бека, она изящно, едва касаясь пола, скользнула навстречу новоявленному лидеру.

- Наконец-то пожаловал наш дорогой гость.

В зеленых глазах вспыхнула радость. Инга умела входить в роль. Подчинившись ее взгляду, поднялся

и сам Берк. Выдрессированный хозяин пересилил лень и, грузно переваливаясь, двинулся навстречу

Махмуд-беку.

- Рад. Очень рад. Наконец-то.

Слова были заученные. Он мечтал о тишине, кофе и убаюкивающем шуршании газетных листов.

Вскоре явился еще один гость, немецкий специалист Макс Зельцер.

Колония специалистов из Германии жила дружно. Они часто встречались, вместе отмечали

национальные праздники. Вот и сейчас Макс Зельцер, инженер сахарного завода, заглянул к землячке.

76

- Такое приятное совпадение, - радовалась Инга. - С господином Махмуд-беком мы - подданные

одной страны, но я остаюсь немкой. Макс, давний друг нашей семьи, - тоже мой земляк. - Она

рассмеялась. Зельцер вежливо улыбнулся, Берк счел нужным, не ожидая взгляда Инги, тоже показать

пожелтевшие зубы.

За обедом шел разговор о стране, где им приходится жить и работать. Макс поинтересовался, сколько

лет находится на чужбине Махмуд-бек, и понимающе вздохнул:

- Трудно. Конечно, трудно. Я тоже давно скитаюсь по чужим странам, но меня успокаивает мысль: в

любой час я могу вернуться на родину.

Махмуд-бек опустил голову.

- Простите, - спохватился Зельцер. - Я не хотел вас обидеть.

- Понимаю, - не поднимая головы, сказал Махмуд-бек.

- Наш друг Зельцер может сообщить вам много приятных новостей, - заметила Инга.

Махмуд-бек выпрямился. Наверное, у него было удивленное лицо. Все улыбнулись.

- Да, да... Именно приятных, - начал Зельцер. Он аккуратно сложил салфетку, накрыл ею прибор. - В

мире скоро все изменится. Немецкий народ и его друзья возложили на себя великую миссию: освободить

человечество от большевизма. Вы снова вернетесь на родину.

- Война?

- Возможно, - спокойно произнес Зельцер. - Я бывал в Советской стране, жил там и работал у них по

контракту. Через несколько лет это нежелательное государство окрепнет. Цивилизованное человечество

должно принимать меры сейчас, немедленно.

Махмуд-бек внимательно слушал Зельцера. Собственно, это был тот же вариант подготовки

эмигрантов к боевым действиям против Советского Союза, который предложил японский консул Ито.

Зельцер не называл конкретных действий и сроков. Он вводил Махмуд-бека в курс событий.

- Гитлер - надежда порабощенных народов. Он постоянно беспокоится об их судьбе. Вероятно, это

ощущают ваши друзья, нашедшие приют в Европе.

Махмуд-бек согласно кивнул.

Зельцер долго говорил о предстоящих переменах в мире. Хозяин дома тосковал, то и дело

поглядывал на часы. Но зеленые глаза не выпускали ленивого турка из поля зрения. Спохватившись,

Берк начинал угощать гостей, которые давно не обращали на него внимания.

- Надеюсь, мы еще увидимся, - сказал на прощание Зельцер.

- Конечно, конечно...

- Здесь много немецких специалистов. Врачи, агрономы... Есть и военные инструкторы. Они всегда

готовы помочь вам, - заверил Зельцер.

Вскоре к Махмуд-беку пришел летчик германской гражданской авиации, молодой, общительный

человек.

- Меня можете звать Густавом, - как давний приятель, сказал он. - Я прилетел вчера. Вам просили

передать...

Знакомый голубой пакет. Знакомый почерк. Мустафа Чокаев хвалил немецких друзей, которые всегда

готовы прийти на помощь обездоленным мусульманам. Податель письма имел полномочия вести

переговоры и оказывать Махмуд-беку Садыкову содействие в работе.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Еще в юности я слышал рассказы и легенды о воде. С древних времен она считалась божьим даром.

По законам шариата водой мог пользоваться каждый, кто занят орошением земли. Но вода стала

всесильным источником эксплуатации, оказавшись в руках богачей. Воду дарили баям, продавали

беднякам.

Нередко из-за воды народ поднимался на борьбу. В Уч-кургане вспыхнуло восстание, которое жестоко

подавил андижанский губернатор. Руководитель восстания Абду-Салим бежал в степь.

В 1872 году началось сооружение Кауфманского канала в Голодной степи. Семьдесят тысяч рабочих

под горячим солнцем рыли сухую землю. Они получали в день 5 копеек кормовых. В 1897 году

строительство прекратилось, рабочие разбежались.

В течение шести лет князь Николай строил Бухар-арык протяжением в 25 километров. При

торжественном пуске вода снесла ирригационные сооружения и размыла берега...

И вот я листаю молодежные газеты 1939 года. Они заполнены сообщениями о прославленной стройке

- Большом Ферганском канале.

«Комсомолка Усманова из Избаскентского района на земляных работах выполняет норму на 1500

процентов».

«Комсомолец из колхоза им. Калинина Юлдашев выполнил задание на 1700 процентов».

Вот сообщение от 20 августа 1939 года:

«Комсомольцы Маргиланского района в основном закончили выполнение порученного задания, вынув

2600 кубометров земли!»

Указ Президиума Верховного Совета СССР. Большой список строителей, награжденных орденами и

медалями.

77

В 1940 году построены Северный и Южный Ферганский каналы. Построен Зеравшанский канал.

А это - обращение комсомольцев Мирзачульского района ко всей молодежи республики: «Освоим

Голодную степь, превратим ее в новый цветущий оазис хлопководства».

В газетах не только сообщения с ирригационных строек. Много информации о новых заводах и

фабриках. Сообщение о приезде 1400 комсомольцев на строительство мощной топливно-энергетической

базы Узбекистана - Ангренуголь.

...Мой сосед преподает в одном из институтов. Многие его ученики уже сами проектируют