Розы в кредит - Эльза Триоле

– Вы не чувствуете себя одинокой в постели, мадам? – кричал спутник Мартины, прижимая свои колени к ее коленям, лицо у него, несмотря на загар, побагровело.

– Нет, – отрезала Мартина, но тут же спохватилась и, сделав над собой усилие, добавила игриво, что если днем она иногда и чувствует себя одинокой, то ночью, в постели, ей и одной тесно.

– Значит, вы холодная женщина?

– Что вы! – ответила Мартина с кокетливым смущением. – Мне попросту жарко.

– Может быть, вы еще не нашли свое счастье – я хочу сказать, счастье физической любви… Это не так просто, есть женщины, которым вовсе не удается его испытать, если они остаются верны своим мужьям.

– Вы против верности? – Мартину явно интересовал этот вопрос.

– Когда речь идет о моей жене, я – за, когда о чужих женах – против!

Мартина притворно засмеялась, колени собеседника вели себя все нахальнее.

– Эй, – крикнул один из полуодетых бронзово-загорелых мужчин. – Красотка с хахалем, пойдем с нами в «Ла Гранд Бле», чем больше сумасбродов, тем веселее!

– Хотите? – спросил ее спутник, считавший, что с Мартиной дело у него подвигается неважно, а время терять зря он не мог, ведь завтра ему уезжать и, таким образом, деньги, потраченные на обед, окажутся выброшенными на ветер. А тут рядом были неплохие девчонки.

– Почему бы и нет?…

В «Ла Гранд Бле» все было мерзко. Компания там подобралась, мягко говоря, смешанная. Девушки больше местные, с побережья, горняшки – как пренебрежительно решила Мартина, – а две или три просто походили на проституток, подобранных на улице. Бесстыдные, пьяные, потные, они и не думали сопротивляться мужчинам, которые к ним так и липли. Мартину мутило от буйабеса и плохого шампанского, вот-вот вырвет. Ее знакомый, увлеченный одной из девиц, по-видимому, совершенно о ней позабыл, и Мартина недоумевала, как же она вернется в отель… Она встала, голова у нее кружилась… Воздуха!…

Наружная лестница вела прямо на пляж. Мартина спустилась по ней, наткнулась на человека, которого рвало, отскочила и едва не упала на парочку, лежащую на песке… Господи, какое безобразие, черт знает, что это за люди, поскорее бы выбраться отсюда и попасть домой… Но как доберешься сейчас, ночью. Мартина сняла туфли и пошла босиком по затвердевшей кромке песка. Ей стало легче. Перед ней расстилалось море, почти неподвижное. Гигантская чаша чистой воды. Со стороны Ниццы ее края были обведены светящимся пунктиром. Мартина глубоко дышала, стараясь побороть дурноту.

– С вами то же, что и со мной, мадам… Мартина вздрогнула. Это еще кто такой? Во тьме вырисовывался силуэт человека в плавках, с полотенцем через плечо.

– Вы собираетесь купаться? – спросила она устало.

– Да… если хотите…

Мартина не переодевалась к обеду, под платьем у нее был купальный костюм. Она расстегнула платье, сняла его.

– Не оставляйте меня одну, – сказала она незнакомцу, – я слишком много съела и выпила и не знаю, что со мной будет, когда я войду в воду…

От холодной воды ей стало лучше. Мартина хорошо плавала, незнакомец тоже. Они плавали, пока хватило сил, потом вернулись на пляж. Задыхающиеся, мокрые, они бросились на песок и стали целоваться. Сердца у них бешено колотились.

– Не надо, – сказала Мартина. Он тотчас же ее отпустил.

– Как хотите.

– У меня нет машины, я не могу вернуться в Антиб.

– Я вас отвезу.

У него была старая дребезжащая машина. Незнакомец подвез Мартину к отелю. Простился с ней, приложив руку ко лбу. Машина его с грохотом помчалась дальше. Прощаясь, они не сказали друг другу ни слова.

Мартине еще предстояло выдержать испытующий взгляд ночного швейцара: мокрые волосы висели прядями, она шла босиком, без юбки, в кофточке, накинутой на плечи…

Она прожила в Антибе еще две недели, но, к счастью, ни разу не повстречала никого из тех людей, с которыми провела ту ночь: можно было подумать, что все это ей просто приснилось. Мартина разговаривала только с одной милой дамой, она познакомилась с ней на пляже; дама доверяла ей своих малышей, дети играли с песком неподалеку от Мартины, а дама, окруженная поклонниками, пила фруктовый сок в баре на сваях.

XXVI. Зеркальная правда

Когда Сесиль осенью вернулась из свадебного путешествия, она была беременна. Мама Донзер тут же принялась вязать приданое младенцу. Сесиль тоже. Теперь уже и речи не могло быть о секретарской работе. Все домашние наперебой старались угодить Сесили, окружали ее нежной заботой, осыпали подарками, она же потихонечку вила свое гнездышко, а муж, воркуя, приносил ей одну соломинку за другой… Детская, для которой при перестройке старой квартиры архитектор с самого начала запланировал единственную солнечную комнату с маленьким балконом, мало-помалу обставлялась: обои с утками, медвежатами и цветами, детская мебель, покрытая розовым лаком, занавески из органди, плетеная колыбель, вся в кружевах. Сесиль чувствовала себя прекрасно.

В ту самую зиму, когда Сесиль ждала ребенка, Мартина купила себе в кредит стиральную машину. Уже давно она ничего больше не покупала в кредит, с тех пор как выиграла 500 тысяч франков и заплатила самые неотложные долги. И вдруг ни с того ни с сего она снова принялась покупать! Стиральная машина – ну не глупая ли это прихоть? Одинокая женщина так мало расходует на стирку белья, что бог знает сколько времени придется ждать, пока окупится приобретенная ею машина! Мартине было некогда самой стирать и гладить, поэтому ей пришлось нанять прислугу. Впервые в жизни – до сих пор она всегда сама выполняла домашнюю работу. И оказывается, гораздо лучше, чем любая прислуга. Подумать только, она вытирает той же самой тряпкой и умывальник и биде… а при одной мысли о том, что чьи-то, может быть, грязные руки прикасались к хлебу, фруктам, у Мартины вообще пропадал аппетит. Мартина сменила нескольких прислуг, вполне заслуженно прослыв среди них придирой, и наконец решила пользоваться стиральной машиной только в исключительных случаях.

Потом она купила плетеный гарнитур для гостиной. Цена была неслыханная, ни с чем несообразная – ведь это же все-таки не красное дерево! Но мебель все же ей нужна: теперь нередко случалось, что у мадам Донель собирались на партию бриджа люди из хорошего, даже высшего общества. Началось все с того, что ее пригласила к себе одна клиентка, завзятая картежница. Что за странная идея, ворчал муж дамы, крупный чиновник из министерства финансов, приглашать к себе в гости маникюршу! Стоило ему увидеть Мартину, и он сразу же переменил мнение: она оказалась такой красивой, а ее игра в бридж произвела настоящую сенсацию. Мало-помалу Мартина познакомилась с друзьями своей клиентки и с друзьями ее друзей… Ее приглашали то пообедать до партии в бридж, то поужинать после игры. И все-таки отношения ограничивались игрой в бридж, они не становились ни дружескими, ни интимными: в Мартине ощущалась сухость, педантизм, натянутость, и это мешало сближению с ней даже и тем людям, которые не гнушались общением с маникюршей. Она виделась очень редко и со своими, даже с Сесилью, ждавшей ребенка. У Мартины детей не было… На новой работе она ни с кем не дружила, и в конечном счете бридж был самым крепким связующим звеном между ней и остальным человечеством. Она ходила в гости, принимала у себя… Отсюда возникла необходимость заново меблировать квартиру. Мартина повидала теперь немало интерьеров; побывала в особняках, обставленных современной и старинной мебелью, роскошной, высшего качества. Теперь она была уверена, что ее комбинированный гарнитур может вызвать только смех.

Понадобилась мебель, которая помогла бы ей перейти из одного круга людей в другой, высший. Она придумывала себе оправдания, но в действительности потребность приобретать вещи превратилась у нее в болезненную манию, своего рода ненасытный голод: она никак не могла совладать с собой. Если бы Даниель к ней вернулся, прежний Даниель, ей ничего больше не было бы нужно… Но он ограничивался тем, что навещал ее время от времени, как врач, приходящий проверить пульс у больного. Мартина вступила в клуб бриджистов, купила себе автомобиль. Хотя ее заработок маникюрши, выигрыши в бридж ежемесячное пособие, присылаемое Даниелем, и составляли в целом весьма солидную сумму, на покупку машины ей пришлось занять денег у одной из своих клиенток.

В парикмахерской хозяйка уже сказала ей с некоторым удивлением, смешанным с беспокойством: «Как вы много покупаете, Мартина! Ко мне то и дело приходят справляться о вашем жалованье и о том, как вы работаете… Послушайте, вы настоятельно просили меня не говорить этим господам, что у вас есть другие обязательства… Но их набралось уже слишком много! Я не хочу никого обманывать и потому могу лишь сказать, что, насколько мне известно, вы заканчиваете платежи по другим обязательствам. Не понимаю, как вы выпутываетесь! Вы не легкомысленны, это верно, но вы же не миллионерша, иначе вы не стали бы работать маникюршей».