Расследования комиссара Бутлера - Павел (Песах) Амнуэль

— Я так и думал, что это была женщина, — изрек он наконец.

Вообще говоря, я действительно знал женщину, сидевшую у меня в печенках, но вряд ли Роман был настолько проницателен, чтобы догадаться об этом, да и думал он наверняка о другом.

— Любовница? — спросил я.

— Видимо… Соломон утверждает, что Кантор поехал в Ашдод после совещания, проходившего в директорате «Макса», и оставался у своей… э-э… знакомой весь вечер. Вернулся домой около полуночи, жене сказал, что ездил в Иерусалим на встречу. В общем, обычные мужские забавы. Скрывать ему совершенно нечего, или он думает, что я побегу докладывать его жене, с кем он проводит вечера? Вполне надежное алиби.

— Он мог нанять убийцу, — подсказал я. — Тогда алиби у него действительно может быть железным.

— А что до Абрамовича, — продолжал Роман, пропуская мою подсказку мимо ушей, — то с ним я буду говорить после того, как ревизоры дадут свое заключение. Видишь ли, его вообще не было в Израиле, когда убивали Гольдфарба. Он лишь вчера утром прилетел из Парижа.

— Самые надежные алиби, — назидательно сказал я, — рассыпались, бывало, от малейшего прикосновения.

— Да, конечно… Если ты не будешь меня перебивать, то узнаешь еще кое-что.

Я промолчал, и Роман, ожидавший хоть какой-то реакции на свои слова, посмотрел на меня с подозрением.

— Так вот, Песах, метрах в ста от виллы Гольдфарба живет Амитай Шилон.

— Депутат кнессета или однофамилец?

— Он самый. Вчера он был жутко, по его словам, занят — обсуждался очередной вотум недоверия. Поговорили всласть, вотум, как ты знаешь, провалили, но Шилон лишь сейчас, с утра пораньше, взяв в руки газету, узнал о гибели соседа. Он сразу позвонил в полицию и сказал о том, что видел в вечер убийства.

— Он что-то видел?

— Да, вечер он провел на своей вилле в компании друзей. Шилон утверждает, что примерно в восемь к вилле Гольдфарба подъезжала серебристая «хонда». Сколько времени она простояла перед входом, он не знает, но говорит, что через час машины уже не было. Ему даже показалось, что он узнал человека, который выходил из машины. Он не утверждает наверняка, но это мог быть Гай Шпринцак, племянник Гольдфарба.

— Так проверьте, — нетерпеливо сказал я.

— Уже. У Гая действительно «хонда» серебристого цвета. Инспектор Соломон утверждает, что и размер обуви племянника соответствует следу, обнаруженному у виллы Гольдфарба.

— Ну вот, — с удовлетворением сказал я. — Тут тебе и мотив, и возможность.

Роман покачал головой:

— Не вижу ни того, ни другого…

— Ну как же! Парень вечно на мели и на дядюшкины деньги наверняка смотрит с вожделением, как отвергнутый жених на бывшую невесту. Дядя молод, умрет не скоро, а до той поры денег ему не видать. К тому же, Гольдфарб может жениться еще раз, и тогда наследство становится вовсе проблематичным. Это мотив. И возможность налицо. Он приезжает, Гольдфарб сам впускает племянника в дом, происходит ссора, племянник стреляет и уходит, заперев дверь.

— Чем заперев?

— Может, у него был еще один ключ кроме того, что отобрал Гольдфарб? А может, еще один ключ был у самого Гольдфарба, и Гай воспользовался им, когда уходил?

— Логично… — протянул Роман, но восторга в его голосе я не услышал. — Если говорить о мотиве, то в деньгах Шпринцак нуждался всегда. Почему он решил убить дядю именно сейчас?

— Ничего он не решал. Насколько я мог понять его характер, читая газетные статьи, Гай Шпринцак не способен на хладнокровное преступление. Во время ссоры, случайно — может быть. Возможно, он приехал к дяде поговорить. Может — попросить денег. Слово за слово, повздорили, Шпринцак вышел из себя, достал пистолет…

— Логично… — еще раз протянул Роман.

— Тогда почему мы сидим и рассуждаем? — удивился я. — Нужно срочно найти этого Шпринцака, пока он не удрал из страны!

— Никуда он не денется, — пожал плечами Роман. — Сейчас он спит в своей квартире, обычно он не встает раньше одиннадцати. Хочешь послушать, о чем я буду с ним говорить?

— Молча?

— Конечно. Молчание у тебя, Песах, получается замечательно…

Глава 5

«Не верю», — сказал Станиславский

Гай Шпринцак, в отличие от дяди, жил в далеко не фешенебельном районе, на границе между Рамат-Ганом и Гиватаимом. Когда-то здесь действительно жили богатые, по тем временам, люди. Но со временем район застроился стандартными пятиэтажками, похожими не только друг на друга, но, видимо, и на своего создателя: такие же плоские и на тонких ножках-сваях. Архитектор, должно быть, полагал, что вот-вот Средиземное море выйдет из берегов и затопит район новостроек, превратив город в ближневосточную Венецию.

Гаю принадлежала трехкомнатная квартира на втором этаже двухэтажного коттеджа, окруженного со всех сторон серыми монстрами. Пришла в голову странная мысль: если коттедж придется отсюда выносить, то для этого между домами просто нет места. Разве что боком…

Мы поднялись вдвоем с Романом. Инспектор Соломон с оперативной группой ожидали в машине на повороте с улицы Катценельсон, готовые, получив от комиссара команду, немедленно явиться на помощь.

Был десятый час утра, и я не сомневался, что Гая Шпринцака придется будить долго и громко. Возможно, с применением артиллерии, отчего среди мирного населения могли быть жертвы.

Роман позвонил и, подождав немного, нажал на ручку двери. Массивная дверь упруго распахнулась. Мы посмотрели друг на друга, и обоим пришла в голову одна и та же мысль. Только этого не хватало, подумал я.

Роман вошел в салон и сразу же направился в узкий коридор, который вел к двум небольшим спальням. Я замешкался, оглядываясь. Смотреть, вообще говоря, было не на что. Собственный вкус хозяина не угадывался: мебель была будто только сейчас перенесена с рекламной фотографии фирмы «Раитей Сэми». Телевизор, видеомагнитофон, все покрыто тонким слоем пыли — скорее всего, в квартире убирали не меньше недели назад. В раковине на кухне наверняка гора немытой посуды, но у меня не возникло желания проверить свое предположение.

Я поспешил за Романом, который открыл дверь в одну из спален и остановился на пороге. Небритый Гай Шпринцак лежал на застеленной кровати, заложив руки за голову, и глядел в потолок взглядом человека, ожидающего увидеть на белой поверхности текст, разъясняющий смысл жизни. На Гае были старая зеленая майка с символами хайфского «Макаби» и огромные шорты — мне даже показалось сначала, что молодой Шпринцак за каким-то чертом нацепил на себя юбку.

— Если на звонок не отвечают, — медленно разлепляя губы, сказал Гай, значит, — гостей не ждут.

— У вас была открыта дверь, — спокойно отозвался Роман. — Любой мог войти и…

— И сделать со мной то, что сделали с любимым дядей, — закончил фразу Гай.

— …и вынести мебельный гарнитур вместе с телевизором, — не согласился Роман. — А вы продолжали бы лежать на кровати и смотреть в потолок.

Гай наконец перевел взгляд на нас — идея о том, что кто-то может позариться на рекламную продукцию «Раитей Сэми», ему в голову не приходила.

— Послушайте, — мирно продолжал Роман, — у меня есть к вам несколько вопросов, связанных со следствием по делу об убийстве Гольдфарба. Я не хотел вас беспокоить вызовом в управление…

— Я уже ответил на вопросы полиции, — раздраженно заявил племянник, спустив ноги с кровати, но не собираясь вставать. — А ваши помощники, комиссар, три часа тянули из меня сведения, как из простого жулика.

— Работа такая, — философски заметил Роман. — Так что, сядем в салоне, или вы хотите, чтобы я стоял в дверях, как простой жулик?

— В Штатах, — раздумчиво сказал Гай, поднимаясь, наконец, на ноги, — я спустил бы вас обоих с лестницы и написал жалобу вашему начальству по поводу превышения власти. А в Израиле азиатская демократия, полиция сначала вламывается, а потом начинает объяснять — почему.

Роман в препирательства не пустился, к очевидному разочарованию Гая, и минуту спустя мы сидели втроем в креслах, достаточно жестких, чтобы не испытывать желания немедленно погрузиться в дремоту. Пожалуй, я начал понимать гипотетических грабителей, так и не покусившихся на продукцию «Раитей Сэми»: перетаскивать эти слоноподобные кресла — небольшое удовольствие, а сбыть их можно только через фирму «Товары — по каталогу».

— Вопросов у меня немного, — сказал Роман. — Я выслушаю ответы, и если они будут интересны, потом придет инспектор Соломон и все запротоколирует.

— Мы не знакомы, — Гай кивнул в мою сторону, давая понять, что не намерен раскрывать душу при посторонних.

— Песах Амнуэль, — представил меня Роман. — Привлечен к делу в качестве независимого эксперта… Итак, вопрос первый: где вы были вечером во вторник?