Не все были убийцами (История одного Берлинского детства) - Михаэль Деген

Глаза Редлиха внезапно утратили веселое выражение. Он устало поглядел на обеих женщин. «Русские оказались сильнее, чем мы считали. Их человеческие ресурсы неисчерпаемы», — вяло произнес он. — «Они могут воевать еще лет двадцать. Мы — нет».

«Не думаю», — перебила его Кэте. — «Когда-нибудь их силы тоже иссякнут. А вам не следует пить так много, тогда действительность не будет казаться такой безрадостной».

Однако взгляд старого Редлиха становился все мрачнее. Он, не отрываясь, смотрел на мою мать. «Кто-то всегда побеждает», — медленно сказал он. — «Сегодня я, завтра ты. Они пользуются поддержкой евреев, поэтому мы и сидим по уши в дерьме».

За столом воцарилось гнетущее молчание. Немного помедлив, Редлих продолжал:

«Я слышал, ваши чехи вовсю спекулируют крадеными продуктами. Она не смогли бы это делать, если бы немцы не смотрели на это сквозь пальцы».

«Если что-то подобное доходит до ваших ушей, вам лучше донести об этом кому следует, вместо того, чтобы рассказывать мне», — невозмутимо отозвалась Кэте. — «Не забывайте, что я заведую кухней в чешском лагере».

«Я считаю нужным сказать вам об этом. А на людей я не доношу. И никогда ни на кого не доносил».

«Хорошо. Поступайте так, как вы считаете нужным. Скажите — вы пригласили нас, чтобы предупредить?»

«Возможно».

Кэте поднялась из-за стола. «Большое вам спасибо. Однако, чтобы вы на этот счет не волновались, я хочу сказать — из моей кухни ничего не воруют. Потому что когда я вижу, что кто-то нуждается больше, чем другие, то стараюсь выкроить что-нибудь для этого человека. И при этом мне все равно — чех он или немец. Приезжайте как-нибудь к нам в лагерь — я приглашаю вас. Вот тогда и сможете обо всем таком потолковать с нашими охранниками, уж они-то лучше всех знают, что в лагере делается. А чашечка кофе для вас у меня всегда найдется. И кусок пирога. Мои чехи сами пекут. Они великолепно это делают, поверьте мне! Вам у нас понравится. Если захотите, можете и сына с собой привезти».

На этом мы попрощались.

После визита к Редлиху я Рольфа больше не видел. Выходя на улицу, я всегда встречал кого-нибудь из ребят. Рольфа среди них не было. Один раз я даже подошел к его дому. Дом выглядел нежилым.

«Они уехали», — подумал я. «Наверное, хотели куда-нибудь подальше от бомбежек», — объяснил я дома матери и Кэте.

Но это не успокоило женщин. Когда Хотце, в очередной раз приехав к нам, узнал о нашей беседе со старым Редлихом, он заволновался. Хотце заставил женщин несколько раз повторить содержание разговора, спросил о подробностях беседы, о выражении лица старого Редлиха. Спросил он и о том, не обращал ли Редлих особого внимания на какие-нибудь определенные высказывания матери.

Под конец Хотце заявил — он подозревает, что все, что говорил Редлих, адресовалось, в сущности, только матери. А разговор о незаконных действиях чехов — всего лишь повод, и пригласил он нас только для того, чтобы предупредить.

«Уверяю вас, это было предупреждение. Он, наверное, о чем-то догадывается. Фрау Нихоф, к этому нужно отнестись со всей серьезностью! Если за вами следят, то, конечно, вашим окружением тоже интересуются».

Однако опасения Карла Хотце не обеспокоили Кэте. Наоборот, она устроила у себя в лагере большой прием. Поводом для этого послужил день ее рождения.

Эрна Нихоф тоже приехала. Она привезла с собой целый ящик французского коньяка.

«Наверное, из Парижа», — подумал я.

Сидевший во главе стола эсэсовский офицер, начальник лагеря, поднялся и произнес тост в честь сестер Нихоф. Оба Редлиха, Рольф и его отец (они тоже были приглашены и, как ни странно, откликнулись на приглашение), как зачарованные, наблюдали за происходящим.

«Дорогая Кэте Нихоф, вы — непревзойденный мастер своего дела. Офицерский состав Кепеника предложил оборудовать в этом лагере столовую для заслуженных членов нашей партии и взять на себя заботы по ее обслуживанию, сняв с этой работы чехов».

Кэте засмеялась. «Тогда и деревообделочные работы некому будет выполнять».

Заявление Кэте ничуть не смутило начальника лагеря. Он отпил глоток из своей рюмки и продолжал:

«Я говорю совершенно серьезно. Кэте, мы действительно заинтересованы в том, чтобы перевести вас на работу в Губен, в наш лагерь по подготовке военных кадров. Наших ребят кормят куда хуже, чем чехов здесь. Я полагаю, что они заслужили лучшего. Ведь эти молодые люди — новое поколение, они вместе с нами будут защищать родину от нашествия русских, сражаться за нашу окончательную победу. Подумайте над этим предложением, Кэте, и не заставляйте нас слишком долго ждать! А вас» — обернулся он к Эрне Нихоф — «я как нашего товарища по партии попрошу воздействовать на сестру. Это в интересах всех нас. Без сомнения, в нашем лагере она сможет проявить свои профессиональные и организаторские способности еще лучше. Я пью за здоровье именинницы!»

Все присутствующие присоединились к тосту. Моя мать и Кэте сидели по обе стороны выступавшего, и он тут же втянул мать в беседу. Рядом с Кэте сидела ее сестра Эрна. Я украдкой поглядывал на Рольфа, сидевшего рядом с отцом на другом конце стола. Но тот смотрел прямо перед собой, не удостаивая меня взглядом.

«Если оба что-нибудь сболтнут о нас, вот будет переполох!» — подумал я.

В выходном костюме, с приглаженными волосами старый Редлих выглядел почти элегантно. Рольф, одетый в форму «гитлерюгенда», тоже имел внушительный вид.

«Что вы на это скажете?» — услышал я вопрос офицера, обращенный к матери.

«На что?» — непонимающе спросила та.

«Кэте могла бы стать для нас добрым гением, родной матерью. А здесь она готовит еду для наших потенциальных врагов. Как вы думаете, что сделали бы они с нами, если бы осмелились?»

«О да, я очень хорошо могу себе это представить».

«Вот видите, и для этого сброда наша замечательная Кэте должна надрываться! Мы будем поставлять им капусту и картофель, а они пусть сами выберут поваром кого-нибудь из своих».

«Думаю, к капусте и картофелю можно добавить и немного свинины».

«Конечно. Почему бы и нет? А поставлять можно из Чехии».

Он засмеялся и поднял свою бокал за здоровье матери, даже не заметив, что ее рюмка оставалась нетронутой.

Я наблюдал за сестрами Нихоф. Прямые, как свечи, сидели они на своих стульях и неотрывно смотрели на мать.

«Кэте», — обернулся в имениннице офицер. — «Ваша подруга совершенно со мной согласна. Бросьте вы эту кухню! Рано или поздно мы заберем отсюда весь немецкий персонал, кроме охраны».

«Но ведь охрану тоже нужно кормить!» — вмешалась в разговор мать. — «Не можете же вы поставить поваром кого-нибудь из этих чехов?»